Джон Карр - Скандал в Хай-Чимниз
– Пока мы ждем мисс Кейт, давайте, мистер Стрикленд, еще раз припомним все то, что вы же сами мне рассказывали. Тогда, может быть, выяснится, что же на самом деле говорил вам мистер Деймон.
– Да?
Уичер заговорил не сразу. Положив шляпу на колени, он несколько мгновений смотрел в огонь и только потом начал:
– Во вторник, в начале второго, вы встретились с мистером и миссис Деймон на вокзале. Кто уговорил вас поехать в Хай – Чимниз? Кто прямо-таки умолял вас сделать это? Разве не Виктор?
– Да, но...
– Минутку, сэр! Предыдущей ночью в Хай – Чимниз появилось то ли привидение, то ли грабитель, напугавший Пенелопу Бербидж. Учитывая, что ничего серьезного не произошло, мистер Деймон воспринял случившееся даже слишком близко к сердцу, не так ли? И кого же он заподозрил?
– Судя по всему, Виктора.
– Когда вы рассказали, что до двух часов ночи были вместе с Виктором, он сначала не поверил вам. В Лондон Деймон поехал с единственной целью – убедиться, не Виктор ли был таинственным посетителем. В поезде он расспрашивал вас до тех пор, пока с виду – повторяю, с виду – не удовлетворился вашими объяснениями.
Но действительно ли он поверил им? Давайте-ка поразмыслим! Вы и сами ломали тогда голову над тем, как можно объяснить всю эту историю. Потом вам что-то пришло на ум и вы улыбнулись, это вызвало сильное недовольство мистера Деймона, и он пожелал узнать, о чем вы подумали. И что же это было?
– Я подумал, что незнакомцем могла быть и переодетая в мужское платье женщина.
– Правильно! – кивнул Уичер. – А как вы думаете, не пришла ли та же мысль в голову и мистеру Деймону?
Клайв, вспомнив разговор в поезде, счел это вполне правдоподобным, но промолчал.
– Вы отказались ответить, – продолжал Уичер, – и это чуть не привело к ссоре. Деймон кричал на вас, пока вы не ответили, что едете в Хай – Чимниз отнюдь не по своей воле. Вы упомянули, что дело касается одной из дочерей мистера Деймона. Только это. Слово в слово: "Я дал обещание поговорить с вами по делу, касающемуся одной из ваших дочерей".
Далее! У Деймона изменилось лицо, когда он переспросил: "Моей дочери?" Вы добавили: "Правда, так или иначе, выйдет наружу". И тогда Деймон вскочил, словно увидев привидение. Так это было?
– Да. Я, естественно, сделал вывод...
– Минуточку! – перебил Уичер.
Над их головами шипел в рожке газ. Детектив наклонился вперед.
– Представьте себя на месте Деймона, сэр? Представьте, что в глазах целого света у вас две дочери, но в действительности одна из них – не ваш ребенок! Внезапно появляется человек, чтобы сделать предложение "одной из ваших дочерей". Что бы вы спросили? Каким был бы ваш первый вопрос?
Клайв выпрямился.
– Я спросил бы, о которой из дочерей идет речь!
– Вот именно! Деймон, однако, не задал этого вопроса. Судя по всему, это его вообще не интересовало. Но, если он так взволновался, то для этого должна была быть какая-то причина! Попробуем вспомнить, что вы видели и слышали в тот вечер. Еще в самом начале, услышав разговор мисс Кейт и миссис Каванаг, вы обратили внимание на то, что миссис Каванаг поддразнивает девушку и придирается к ней. Вы пришли к выводу, что старая ведьма ненавидит мисс Кейт.
На следующий день вы узнали, что миссис Каванаг ненавидит Селию почти наравне с Кейт. Но как же это может быть? Няня ненавидит детей, которых она воспитала? Почему? В тот же день я сообщил вам, что Мери Джейн Каванаг – сестра Гарриет Пайк.
Уже тот первый разговор мог дать вам ключ ко всему. Миссис Каванаг непрерывно задевала Кейт, пока у той не вырвался многозначительный вопрос: "Виктор всегда был твоим любимчиком, не так ли?" Помните вы это?
Клайв кивнул. Он видел их сейчас перед собою: ехидную, насмешливую миссис Каванаг и Кейт, прижавшую к груди сжатую в кулак руку.
– Посмотрим, сумеем ли мы, – продолжал Уичер, – выяснить, о чем думал мистер Деймон в тот вечер. Он был убит прежде, чем успел закончить разговор с вами, так что всего мы никогда уже не узнаем. Основное, однако, нам известно.
Он сказал, что все расскажет вам, но хочет, чтобы до ужина его оставили в полном покое. В августе – там же, в Хай – Чимниз – я случайно услышал, как он в кругу семьи произнес очень обеспокоившую меня фразу, произнес еще до того, как я передал ему старое письмо Гарриет Пайк. Об этом же самом он хотел поговорить в кабинете и с вами.
В случае брака любого из троих детей он намерен был рассказать будущему супругу или супруге всю правду о приемном ребенке. Говорил он это?
– Да, нечто в этом роде.
– И это – ключ ко всему делу! Ему не хотелось, очень не хотелось с кем бы то ни было говорить на эту тему. Сама мысль об этом была для него мучительной. Однако он был слишком честен, чтобы скрыть все от того, кто войдет в его семью. К тому же он начал подозревать, что сын Гарриет Пайк в союзе со своей теткой способен на все, в том числе на убийство.
Будем рассуждать дальше, сэр. В четверть седьмого Деймон пригласил вас в кабинет. Вы в это время беседовали в салоне с девушками. Вы только что сказали, что их отец хочет сообщить вам что-то чрезвычайно важное об одной из них. Это не соответствовало действительности, но вы искренне так думали.
Естественно, обе девушки были поражены. Им и не снилось, что из троих детей один – приемный. И что же делает мисс Селия? Она задает сразу же тот самый очевидный вопрос: "О которой же?", которого не задал ее отец.
Когда вы вошли в кабинет, Деймон начал свой рассказ. Я совершенно уверен, что он вовсе не собирался вводить вас в заблуждение, хотя именно это и произошло. Деймон никак не думал, что вы неправильно его поймете...
– Это почему же?
– Потому что он был уверен, что вы уже все и так поняли, – ответил Уичер,-Деймон думал, что сказал в поезде вполне достаточно для того, чтобы вы обо всем догадались. Он ведь сказал, что вместе с Бербиджем запер все двери изнутри. Если бы он опасался кого-то из живущих в доме, такое распоряжение не имело бы никакого смысла. Деймон боялся своего приемного сына; хотя тот и жил в Лондоне, но в любой момент мог появиться в Хай – Чимниз – поездов от Лондона до Рединга идет сколько угодно.
В понедельник ночью миссис Каванаг разыграла сцену на лестнице, чтобы обеспечить бедненькому, невинному Виктору алиби на следующий вечер, когда будет убит его приемный отец...
Вы следите за мной, сэр?
Мистер Деймон был, естественно, взволнован и не слишком ясно выражал свои мысли. Как это принято у юристов, он оперировал примерами: "Могли бы вы жениться на дочери женщины, совершившей гнусное убийство?". Да и после этого он продолжал говорить намеками, не досказывая все до конца.
"Дочь Гарриет Пайк, как бы то ни было, родилась бы в грехе". Обратили вы внимание? Он сказал: "родилась бы", а не "родилась"! Потом он добавил: "Но я верю, что можно, было бы избежать самого худшего". Вероятно, он имел в виду, что тогда можно было бы, по крайней мере, не опасаться убийства, а так – надо быть готовым ко всему. Наконец он сказал: "У любого из них троих могли бы возникнуть проблемы, если бы правда вышла наружу". Так ведь?
– Да.
– Из вашего рассказа я знаю, что Деймон удивился, обнаружив, что вы не понимаете его. "Прошу вас, не делайте вид, будто вы ничего не поняли!" А одной из его последних фраз, обращенных к вам, была: "Вы поняли, разумеется, кто унаследовал преступные наклонности Гарриет Пайк?" Вы на это ответили, что нет.
Деймон был удивлен, что такой умный человек, как вы, все еще не дошел до сути дела. Он не понимал, как это может быть, и в то же время не хотел говорить прямо о вещах, вызывавших у него чувство глубокого стыда...
– Все это я понимаю, – перебил Клайв, – но он произнес и еще одну фразу, которая окончательно ввела меня в заблуждение и которую я не понимаю и до сих пор. – Я считал, что ребенком Гарриет Пайк может быть лишь Кейт или Селия, в первую очередь потому, что Деймон сказал: "Даже сегодня вечером глаза, руки Гарриет Пайк были вновь передо мною". Где же, черт возьми, он мог их увидеть?
– На фотографии, – ответил Уичер.
– Как?!
– Разве Масвел не сказал вам о фотографиях, которые мы нашли в столе Деймона?
– Да, теперь я припоминаю!
– В ящике стола мы нашли фотографии всех троих детей. Черт возьми! Я уверен, что, ожидая вас, Деймон вглядывался в эти фотографии. Во всяком случае, из ваших слов ясно, что на одну из них он взглянул: на фотографию самоуверенного, эгоистичного молодого человека, готового, как он уже понял, убить своего приемного отца – лишь бы заставить его молчать.
Вот, собственно, и все, что я могу сказать. Клайв поднялся. Разбитая о челюсть Тресса рука ныла, пальцами больно было пошевелить.
– Могу только удивляться, мистер Уичер, – проговорил он, – как вам удалось с самого начала так быстро разобраться во всем этом.
Уичер кашлянул и оправдывающимся тоном ответил:
– Знаете, сэр, не так уж трудно разобраться в подробностях, если ответ уже в ваших руках.
