Макс Коллинз - Проклятые в раю
Теперь прямо сел он, его голос зазвучал настолько тихо, что мне пришлось напрячь слух, чтобы сквозь пляжный гомон разобрать, едва слышно произносимые слова.
— Я сказал, что до того случая пользовал миссис Мэсси и как обычный врач. И только потому, что адвокат миссис Мэсси попросил меня поделиться с вами некоторыми сведениями, я делаю это, причем весьма неохотно.
— Поскольку мистер Дэрроу оплатил и получил разрешение на расследование, — сказал я, — я соблюдаю в отношении клиента ту же конфиденциальность, что и вы.
Доктор Портер вздохнул, сглотнул и заговорил.
— Когда я начал наблюдать миссис Мэсси, у нее были начальные признаки преэклампсии, которая характеризуется кровоизлияниями в печень и почки. Если ее не лечить, она переходит в эклампсию и часто смертельна. Ее симптомы — быстрое увеличение веса, высокое кровяное давление... и побочные кровоизлияния в сетчатке.
— То есть в глазах?
— Совершенно верно, са. Это ведет к слепоте или, по меньшей мере, к ослаблению зрения.
Мой возглас был восклицанием удивления.
— Вы хотите сказать, что Талия Мэсси слепа как летучая мышь?
— Нет. Нет. Но... острота зрения у нее значительно снижена. Если выражаться научно, ее зрение ухудшилось из-за экламптической токсемии. При плохом освещении она практически не видит.
— Например, ночью. В темноте.
— Именно так.
— Иисусе. Она опознала этих ребят, а сама ни к дьяволу не видит?
— Вы не совсем так поставили вопрос, са. Вопрос в том, могла ли она разглядеть этих людей в темноте, если практически не видит при дневном свете.
— Боже. Вы давали показания на первом процессе, так?
— Да, са.
— Но об этом не сказали.
— Нет, са. Мне должны были бы задать вопросы... но об этом никто меня-а не спросил.
А так как он был лояльным военно-морским офицером, находящимся под пятой адмирала Стерлинга, степень вероятности добровольного признания Портера была, по меньшей мере, невелика. Но теперь, когда был убит Джозеф Кахахаваи, совесть Портера явно беспокоила его.
— И еще кое-что, миста Гелла.
Неужели он припас еще одну бомбу?
— Когда я сделал аборт, анализ того, что я удалил, не показал беременности.
Я только хлопнул глазами.
— Вы хотите сказать, что Талия Мэсси не забеременела от насильников?
— И ни от кого другого... несмотря на то, что она говорила на свидетельском месте.
И своим адвокату и следователю.
— Возможно, еще кое-что для вас проя-аснится, если вы узнаете, что цифры отна-асительно высокого числа случаев изнасилования на Гавайях, которые адмирал и остальные постоянно представляли прессе, сильно преувеличены.
Я кивнул.
— Я и сам пришел к такому же заключению, док. Это по большей части вступление в «половую связь с лицом, не достигшим совершеннолетия», правильно?
— Да, закон называет это так. За исключением случая с миссис Мэсси, единственным изнасилованием белой женщины было то, которое совершил беглый заключенный.
Я перелистал блокнот. Кажется, миссис Фортескью что-то об этом говорила. Точно.
— Дэниел Лайман, — сказал я.
— Правильно, са, — подтвердил Портер. — По-моему, этот злодей все еще на свободе, по-прежнему подогревая общественное возмущение.
— Что ж, я крайне признателен вам за сообщенные сведения, доктор Портер.
— Я на-адеюсь, что мне не придется давать показа-ания на втором суде. Если мне придется рассказа-ать все, что я-а знаю, это будет ужасно... в каком свете я-а всех выставлю...
Знакомый скрипучий голос произнес рядом с ним:
— Не бойтесь этого, доктор Портер.
Дэрроу придвинул третий стул и сел. Его живот торчал под черным купальным костюмом, как будто туда подложили мяч.
— Прежде всего, — сказал Дэрроу, — я уже прошел через один такой процесс. Во-вторых, у меня и в мыслях не было вызывать вас свидетелем защиты... вы один из двух честных врачей, которых я встретил за свою жизнь.
Я обратился к Портеру:
— А сколько честных адвокатов вы знаете, док?
Ответом Портера послужила едва заметная улыбка.
Мы говорили вполголоса, неумолчный пляжный шум позволял нам уединиться в толпе.
Дэрроу спросил:
— Насколько я могу понять, вы сообщили моему юному другу все, что знаете, док?
Портер кивнул.
Пристальный взгляд серых глаз Дэрроу, когда он указал большим пальцем в сторону Портера, остановился на мне.
— Джон поделился замечательной информацией не только относительно дела Ала-Моана, но и касательно психологии представителей различных рас на Оаху. Нам пришлось бы здорово потрудиться, чтобы найти другого военно-морского офицера с таким же хорошим знанием социальных слоев гавайского общества.
— Вы льстите мне, Кларенс, — сказал Портер.
Дэрроу перевел взгляд на доктора.
— А теперь, рискуя обидеть вас, Джон, должен попросить вас оставить наше небольшое собрание... мне нужно несколько минут, чтобы поговорить со своим следователем с глазу на глаз.
Портер поднялся и изящным движением взял со стола шляпу, соединив это действие с полупоклоном.
— Я буду на Кокосовой лужайке, Кларенс, отдам должное чаю со льдом.
— Обязательно напомните о сахаре, — сказал ему я. — В этой части света о нем забывают.
Портер надел шляпу и улыбнулся.
— И подадут скорее не лимон, а ломтик ананаса. Забавные на этом острове обычаи. Всего доброго, миста Гелла.
И Портер ушел.
— Выслушав доктора, — спросил я, — вы изменили свое мнение о Талии?
От улыбки все лицо Дэрроу избороздили морщины.
— Я по-прежнему нахожу ее умной девочкой.
— Просто не верите ей.
Внушительное пожатие плечами.
— Не важно, верю ли я ей. Важно, что ее мать и ее муж ей поверили.
О своей встрече прошлой ночью с Хорасом Идой и его компанией я поведал Дэрроу по телефону.
Он откинулся на стуле, сложил руки на округлом брюшке.
— Ты не единственный, кто провел вчерашний вечер с обитателями острова. Знаешь, кто такой Уолтер Диллингэм?
— Достаточно важная для города персона, чтобы его именем назвали улицу.
— Улица названа в честь его отца. Уолтер Диллингэм президент дюжины компаний, член совета директоров в другой дюжине или даже больше. Вчера он пригласил меня на ленч в свой дом на Пасифик-хайтс. Говоря со мной не только от своего имени, но и от имени всей так называемой белой элиты, Диллингэм выразил уверенность в виновности ребят Ала-Моана.
— И что?
— А то, — протянул Дэрроу, — что если все эти важные белые шишки думают, что ребята виноваты, я делаю вывод, что есть чертовски большой шанс, что они невиновны.
Я кивнул, довольный ходом мысли Дэрроу.
— Становится возможным, а может даже, вероятным, что эти ребята, включая Джо Кахахаваи, которого убили наши клиенты, не похищали и не насиловали Талию Мэсси.
Его улыбка сделалась кривой.
— Я утверждаю, что эти молодые люди были тем не менее весьма убедительны во время вчерашнего мелодраматического действа... факт остается фактом, чтобы доказать свою правоту, они-таки тебя похитили.
— Не спорю. Но у них были на то причины, и они своего достигли. Вы собираетесь с ними увидеться? Они отчаянно хотят с вами поговорить.
Он отрицательно покачал своей бадьеобразной головой.
— Столкновение интересов. Возможно, после того как миссис Фортескью, лейтенант Мэсси и двое матросов будут оправданы, я смогу с ними увидеться... но не раньше, это просто невозможно.
— А если они снова меня схватят?
Он издал смешок.
— Эти милые, невинные ребятишки? Отбрось эту мысль.
— Послушайте, это островные сорвиголовы, дети трущоб, но я не думаю, что они насильники, и думаю, что вы того же мнения, К. Д. Черт, эти проклятые полицейские применили методы опознания, которые цивилизованные полицейские управления отринули еще полвека назад.
Он смотрел на меня с насмешливым любопытством.
— Когда и где ты встречался с цивилизованным полицейским управлением? Не припомню такого удовольствия.
— Вы знаете, о чем я говорю. Они трижды ставили подозреваемых перед Талией Мэсси, все равно что говоря: «Это парни, которых мы подозреваем, и хотим, чтобы вы их опознали».
Он снова отрицательно покачал головой.
— Дело не в том виновен или нет Джо Кахахаваи. Дело в том, что наши клиенты поверили, что Кахахаваи напал на Талию. Они совершили противозаконный акт насилия, оправдываемый чистотой их намерений.
— Вы смеетесь?
Серые глаза смотрели пристально.
— Нет. Я верю, что можно принять во внимание суть, не беря в расчет ненависть, страх и желание отомстить.
— То есть то, как это сделали миссис Фортескью и Томми?
Лоб Дэрроу прорезала морщина.
— Я ссылался на нашу судебную систему.
— Значит вы хотите, чтобы я перестал разбираться в нападении на Талию?
Глаза его вспыхнули.
— Нет! То, что в момент совершения преступления наши клиенты не знали правды, не означает, что мы не должны знать правды, начиная дело по их защите. Если Джо Кахахаваи был виновен, это нам на руку. Тогда мы будем увереннее с моральной точки зрения, наша защита будет надежнее.
