А. Веста - Зверь бездны
Тот молча показал квадратный рефлектор и вожжи.
Сдвинув венки и выдернув фотографию, сторожа приступили к работе. Земля еще не промерзла, была податливая и мягкая, рыхлые комья ложились на нарядный снежок. Сашке казалось, что заступы с болью врезаются в ее грудь, постукивают о ребра, вязнут в жилах, норовя достать до сердца. Сторожа опускались все ниже в глубину, пока лезвия лопат не заскребли о крышку. Качался на ветру фонарь, и раскрытая могила шевелилась, коробилась в неверном свете. Земляная крошка с шелестом сыпалась в яму. Сашка тряслась, не в силах удержать пляшущие челюсти. Старшой заметил:
– Нервничаешь, сестренка? Не надо… Вот у меня, к примеру, привычка. Мне без разницы… Все брезгают, а я на гробе и отобедать могу. Такие же люди, только без дыхания! Вспух человек, и боле ничего. А вы как уважаемая родственница можете убедиться, рыли по совести, чтобы вашей упокойнице красиво лежать – на полметра глыбже законного основания. Впору для себя такую. Гроб колода-полироль, тяжелый, как грех нераскаянный, придется добавить, а то не вытащим.
Сашка послушно порылась в карманах. Обмотав вожжами, сторожа подпихнули и вытолкнули гроб из ямы. Поддев ломиком, старшой сдернул крышку. Сашка не зажмурилась, заставила себя смотреть, вцепившись костенеющими пальцами в оградку.
– Отойдите, мне надо побыть одной.
Сторожа отошли под деревья, закурили. Сашка встала на колени, не решаясь коснуться тела. Белела несмятая фата, сквозь нее смутно проступало лицо. На груди, поверх белого гипюра, тускло блестел жемчуг. Руки в ажурных, тронутых плесенью перчатках были сложены под высокой грудью.
Онемелыми пальцами Сашка подняла фату. Фарфоровая венецианская маска улыбалась загадочной улыбкой Джоконды. Преодолев брезгливый ужас, Сашка приподняла ледяную руку. Рука в длинной ажурной перчатке подалась и мягко отошла, отвалилась. На ветру шелестели газетные обрывки. Сашка сорвала маску, под маской вспух рыхлый бумажный ком. Это была газета с последней ее статьей: «Лестница в ад». Она сама выстроила себе лестницу в ад. Сашка рванула жемчужное ожерелье с шеи «трупа», ледяные градины брызнули в гроб. Все тело «покойницы» было набито газетной бумагой.
Сторож поднес ей граненый стаканчик:
– Выпьем! Не пьют только на небеси, а здесь любому подноси.
Тело в гробу лохматилось обрывками бумаг.
– А вот в чем дело-то… Могилка-то пустая. И так случается… Н у, вздрогнем! За тех, кто Александру, рабу Божию, за рупь покрыл рогожею.
Остатка Кешиных денег едва хватило на оплату часового сеанса в интернет-кафе. Электронный адрес Зода стерся из Сашкиной памяти, но каким-то чудом остался на диггерском сайте МГУ. Она оставила свое сообщение, не зная толком, когда Зодиак сможет его прочесть, и через полтора часа поплелась на назначенное место встречи.
Она видела, как он бежит через площадь в золотистом свете фонарей: длинноногий, в распахнутой куртке, белые, как у оперного Зигфрида, пряди сдувает со лба резкий ноябрьский ветер. Видела, как он мечется у арки «Красных ворот», не узнавая ее, и как, наконец-то опознав, накупает охапку цветов и осыпает ее всю с головы до ног.
– Где ты пропадала, Сандра? Без тебя в городе беспредел. – Зодиак все еще не давая раскрыть ей рта, хватает такси и заталкивает ее на заднее сиденье. – На Чусовую… – бросает он водителю, и они летят через город, унизанный хрустальными бусами, звездами и светящимися письменами, как чертог Валтасара. Она замечает, что, беспрерывно болтая, Зодиак с жалостью поглядывает на нее в боковое зеркальце.
Дверь открывает худенькая большеглазая девчушка, трогательно укутанная серым пуховым платком, теплый дух пирогов и сладкий запах насиженного гнезда окутывают Сашку, и в первую минуту у нее кружится голова. Сашка с удивлением узнает, что Зодиак женат и скоро, совсем скоро, их будет трое.
Раздевшись в маленькой тесной ванне, Сашка с ужасом и смирением осмотрела себя. Пока она купалась и млела среди позабытых запахов и звуков, Зодиак и Герда, так звали его избранницу, успели справить ей гардероб из старых джинсов, рубахи и дутой куртки.
– Жаль тот штрек засыпали, – пожаловался Зодиак. – Я уже почти уговорил Кобальта еще раз проверить «склепы».
Поздним вечером, когда Герда ушла спать в единственную кроме кухни комнатенку, Сашка рассказала Зодиаку, все, что случилось с ней.
– Парень этот однорукий за мной как мать родная ухаживал, а в глазах такая любовь, такое терпение, словно сам Христос мне ноги на ночь обмывал.
– Ну ты прям такое рассказываешь, что даже слушать стыдно как-то.
– А я, как последняя мразь, с ним даже не простилась. И знаешь, я только сегодня поняла главное. Все, что было со мной… Как это ни страшно звучит, я заслужила. Я забыла о самом главном в человеке. Знаешь, даже когда я ездила по госпиталям, собирала материал для своих статей, когда смотрела в лица этих ребят и вызнавала самое страшное из того, что они пережили на войне, меня интересовала только «желтая слизь», только то, из чего я могла сляпать статью, удивить, срубить побольше зеленых. Мне внушили, что миром правят деньги, «царь-доллар», и я поверила этому. Я и людей-то не видела, а только «материал», который надо «профессионально обработать». Оттого нас в народе и зовут «трупоедами», что как падальщики слетаемся туда, где пахнет кровью и деньгами… А у парня этого только половина тела осталась, а ведь он такой молодой…
– Тела половина, зато душа целая.
– Да, ты правильно сказал – душа! Дух! А я словно виновата и в его судьбе и в увечье.
– Не надо хлопать себя ушами по щекам, Сандра, это смешно.
– Нет, это страшно. Когда я писала репортажи из госпиталей, где лежали наши ребята, когда делала статью о чеченском золоте, я думала только о своем успехе, любовалась собой. Я забыла, что «слово чистое, как горний ключ», оно для спасения дается. Для спасения России.
Зодиак подавленно молчал.
– Помоги мне, Зодиак, ведь я все-таки нашла Грааль. Мне нужно попасть в мою бывшую квартиру. Может быть, чаша еще там… Поможешь?
– Смотря какой там пейзаж. Квартиры брать я еще не пробовал.
– Пятнадцатый этаж, выше – только чердак и голуби. Ты будешь подстраховывать меня сверху, а я постараюсь пролезть в форточку. Он никогда не закрывал ее.
– Менты, сигнализация? – поинтересовался Зод.
– При мне не было…
– Хорошо, забросимся завтра часов в одиннадцать вечера. А ты уверена, что квартира пуста? Дело опасное…
– Почти уверена. Зод. Понимаешь, я выжила, а значит, чаша по-прежнему моя. Тот, кто владеет чашей, не может погибнуть глупой смертью.
С наступлением сумерек Зодиак и Сашка пробрались на чердак. Для этого Зодиаку пришлось спилить навесной замок, но подобные трюки в своей диггерской биографии он проделывал часто.
– Куртку снимай, а то в форточку не влезешь.
Надежно закрутив стропы вокруг вентиляционного заборника, Зодиак опустил Сашку за край бездны. Бил сильный верховой ветер. Зодиак потихоньку «травил шкоты», и Сашка опускалась все ниже, пока не зависла на уровне окон. Балконные двери были заперты. Оставалась одна надежда – кухня. Несколько раз толкнув рукой примерзшую форточку, Сашка вдавила ее вовнутрь. Зодиак понимал все ее знаки и едва заметным подергиванием строп аккуратно вправлял ее в отверстие. Сашка протиснулась в форточку и, опершись пальцами рук о стол, скользнула по стеклу коленями. Очутившись на кухонном столе, она отцепила стропы и прижала их рамой.
Она шла по комнатам, на ощупь узнавая любимые уголки. Было тепло и тихо. В спальне летали фантастические тени рыб. Здесь почти все осталось по-прежнему. В шкафу лежал хорватский платок, но остальные ее вещи исчезли. Она шаг за шагом обыскала спальню. Здесь мучительно пахло Ильей. Она прилегла на краешек постели, погладила сияющий атлас одеяла, подержала в руках «розового медведя своей мечты», достала из потайного кармашка на его животе пару стальных колец и крестик с острова Огненного и опустила в карман брюк.
Машинально выдвинув ящик ночного столика, Сашка достала темно-вишневый футляр от кольца, и нажала на кнопку. Крышка отскочила с мелодичным звоном. На подушечке сверкало кольцо с изумрудом. Сашка вынула его, взглянула на полированный ободок. Перед глазами поплыли буквы ее имени. Это кольцо было на ее руке тогда… Его стянули с ее пальца на ржавой кровати лагеря «Солнышко». Ничего не понимая, она надела кольцо на исхудавший палец, полюбовалась игрой света. Замок в прихожей щелкнул и повернулся на один оборот. «Илья!» Было слышно, как распахнулась дверь, серебристо рассыпался женский смех, кто-то энергично затопал, отряхивая ботинки на пороге. Через секунду Сашка приняла спасительное решение. Она выскочила в холл, вошла в высокий шкаф-купе, и задвинула дверь из зеркального стекла. Изнутри стекло оказалось прозрачным, лишь слегка тонированным, и Сашка видела все. Высокая хрупкая блондинка, не снимая короткой розовой шубки, стремительно прошла в спальню. За ней, через голову стягивая свитер, шел Илья. Сашка затрясла головой, ничего не понимая. Зачем она сидит в собственном шкафу, как шпионка? Она вышла из шкафа, прошла мимо спальни, не удержалась, на миг повернула голову. Блондинка, уронив с голых плеч шубу, «играла на саксофоне», выражаясь Светкиным языком.
