Эд Данилюк - Пожар Саниры
Тотара, не прекращая свою речь, снял с подставки глиняное дно сосуда вместе с кусочком старой ткани, на котором оно лежало, обрызгал водой и сыпанул туда щепотку зёрен пшеницы.
– Так ты для Текуры сосуд делаешь?
– Нет. Торговец скорее с земли будет есть, чем купит посуду. Ему всё подавай задаром!
Санира понимающе кивнул. После попытки обменять самородок он перестал уважать купцов.
– Ты знаешь, обычно гончарным печам пожар не страшен, – продолжал говорить старик. – Два этажа топок, приспособленных к невероятному жару! Разве может им повредить обычное пламя? – Тотара стал раскатывать на своей подставке длинную полосу глины.
– Нам повезло. Когда рушился дом, брёвна на купол печи не упали. – Старик махнул рукой вглубь участка. Его тоже расчистили, и печь, ранее засыпанная полусгоревшим мусором, теперь была отлично видна. Вроде действительно целая.
– Пока они соберутся разжигать её, – пожал плечами Санира, – твой сосуд растрескается. Разве сейчас до по суды!
Тотара вновь положил дно на подставку и принялся выкладывать на нём полосу глины. Виток ложился на виток, высота стенки росла, получался кувшин с широким горлышком. Старик стал крутить одной рукой столик, а второй осторожно ровнять ножом пласты – сначала изнутри, потом снаружи. Границы глиняных полос исчезли, отдельные кольца слились друг с другом, в какие-то считанные мгновения сосуд приобрёл привычный вид[25].
Тотара слегка откинул голову назад и посмотрел на своё творение.
– Растрескается? – ухмыльнулся он. – Стенку я сделал тонкой, просушим в тени – простоит несколько дней. Я вот сейчас уплотню поверхность…
Старик подобрал с земли костяную гладилку и стал водить ею по кувшину.
У его ног лежало ещё много всяких приспособлений, включая и его собственную деревянную форму для нанесения бороздок. По оставляемому ею узору всегда можно узнать, кто делал сосуд. Впрочем, вряд ли Тотара оставит свой знак на кувшине, который, возможно, придётся выбросить.
– Сколько фигурок богинь сейчас всем будет нужно! – продолжал говорить старик. – Сколько амулетов! Думаю, печь придётся разжечь если не завтра, то послезавтра…
Санира пожал плечами и пошёл вдоль второй чёрной полосы, широкой дугой пересекавшей улицу. Где-то на полпути лежала втоптанная в землю ветка, вокруг которой, похоже, во время ливня бурлил целый поток. Юноша поддал ногой комок застрявшей там сажи, тот развалился, обнажив что-то похожее на очередную почерневшую щепку. Юноша присел перед ней и несколько мгновений рассматривал. Ковырнул пальцем.
Сердце ёкнуло.
Это был обломок гладкой палочки. Один её конец прогорел, а второй заканчивался почерневшим кремнёвым навершием, к основанию которого кто-то привязал пропитанную дёгтем тряпичную ленту.
Зажигательная стрела. Точнее то, что от неё уцелело. В ночь пожара она упала на крышу дома Зунати, подожгла очерет и свалилась на землю.
Санира ошалело глядел на свою находку. Голос Тотары вмиг исчез, голова опустела, глаза не видели ничего кроме обгоревшей палочки.
Что-то такое юноша ожидал найти.
И вот нашёл…
Теперь не было сомнений, что пожар был устроен людьми, теперь не было сомнений, что где-то рядом ходит злодей, который осознанно, намеренно сжёг целый Город…
Санира в растерянности вертел в руках свою находку. Что с ней делать?
– Милостью сестёр-богинь! – раздался совсем рядом леденящий кровь голос.
Ужас взвился в груди и тут же нырнул вниз, куда-то в живот, утаскивая за собой сердце. Санира попробовал отскочить, вместо этого едва не повалился на землю.
Рядом стоял Бовина. Голый череп, шрам через бровь, жёсткий взгляд. И поток угрозы, исходящий от тяжёлой фигуры.
– Лепите горшки?
– Строят… – тут же заговорил старик, не поднимая головы. Он продолжал разглаживать поверхность сосуда. – Все строят. Посмотри вокруг…
Тотара говорил, не обращая внимания на то, слушают его или нет. Бовина же смотрел на стрелу в руках Саниры. Ощущение опасности с каждым мигом сгущалось, сжимая горло.
Потом странник протянул руку. Пальцы юноши невольно разжались, находка упала в широкую, мощную ладонь.
– Интересно, – тихо сказал торговец. Низкий голос, полный угрозы, пробирал до самого нутра, приводил в оцепенение.
Бовина повертел стрелу в пальцах и перевёл взгляд на Саниру. Несколько долгих ударов сердца его холодные глаза сверлили юношу в упор.
– Очень интересно… – добавил купец всё так же медленно, тихо, чётко. Голос его внушал ужас. Вид заставлял дрожать.
Бовина завёл руку за спину. Что бы он сейчас ни достал – нож или боевой топор – Санира принял бы это как само собой разумеющееся.
Торговец достал заплечный мешочек. Не глядя, продолжая буравить оцепеневшего юношу взглядом, порылся внутри. Протянул Санире то, что оттуда вынул. На раскрытой ладони лежало два обломка зажигательных стрел. Ещё два.
– Я нашёл это сегодня в луже в полтринадцатьраз шагов от дома… – Он замялся, пытаясь вспомнить имя. Потом махнул рукой в сторону центральной площади. Это мог быть только один дом.
– …Шунучи, – подсказал Санира, и зубы его клацнули от нервной дрожи.
4Заброшенный глиняный карьер
Река несла свои тёмные воды вблизи от огромных ям. Сочившаяся по пологим стенкам влага копилась на их дне лужами и небольшими озерцами. В недвижной поверхности воды отражалось алеющее вечернее небо. На склонах росли трава, кусты и даже деревца. Кое-где виднелись остатки истлевших корзин для перетаскивания глины.
Карьер был заброшен давным-давно. Тонкий пласт необычного кремня с лёгким голубоватым оттенком продлил его жизнь на одно-два лета, но вскоре и камнеломы отсюда ушли.
У ям стояло два покосившихся от времени дома в один этаж. Полусгнившие брёвна, чёрные, источенные жучком, едва держали провалившуюся там и сям очеретовую крышу. Глиняная замазка давно пошла паутиной широких трещин, через которые проглядывали торцы нарубленного кругляка – впрочем, тоже разрушенного прошедшими летами.
– И ты ему отдал?! – схватился за голову Нимата. – Доказательство того, что Город подожгли!
– А что я мог сделать! – ответил Санира. – Ты его видел? Ты с ним разговаривал?
Он бросил ещё один булыжник в свой новый заплечный мешочек, сшитый Ленари из какой-то тряпки. Юноша постоянно боролся с желанием сгребать местные сокровища пригоршнями. Он даже и не догадывался до этого дня, что у кремня может быть такой цвет. Теперь беспокойное воображение лихорадочно рисовало всё новые и новые образы удивительных украшений, отливавших отсветом небес.
– Тебе немедленно нужно идти к Субеди! Или Гароле!
– Угу, или к обоим сразу, – саркастически ухмыльнулся Санира.
Он подобрал ещё один осколок кремня, причудливо изогнутый, просто умоляющий сделать из него украшение для волос. И тут же увидел треугольную гальку, из которой могла получиться красивая подвеска.
– Так чего мы здесь стоим! – крикнул Нимата, потрясая руками. – Пошли!
– Сейчас, сейчас… – отмахнулся Санира, наклоняясь к длинному вытянутому кремню с несколькими утолщениями.
Это было так похоже на стручок гороха, что юноша даже испытал желание изготовить именно это – стручок гороха, но такая вещь, конечно, была бы лишь пустой тратой времени и сил. Будет налобное украшение.
Перед лицом Саниры со свистом пролетел камешек и врезался в землю, выбив струйку пыли. Юноша оглянулся. Как раз вовремя, чтобы разминуться со следующей галькой, пущенной рукой Ниматы.
– Давай, давай, ленивый сурок, пошли домой!
Новый камешек всё-таки попал в грудь.
– Больно, лесная ты тварь! – вскрикнул Санира, потирая ушибленное место. И, пригнувшись за красивым кремнём с несколькими утолщениями, добавил: – Знаешь, я вот весь день думаю о том, где на самом деле в ночь пожара мог быть Радига.
Нимата ощутимо напрягся.
– Лакути ведь всё рассказала! Что тебя не устраивает?
Санира пожал плечами. Посмотрел в сторону домов.
– Давай заглянем туда, раз уж мы здесь… – бросил он и, пройдя несколько шагов, добавил: – Когда начался пожар, они никак не могли быть вместе.
– Почему ты так думаешь? – спросил Нимата хрипло.
– Догадался, – ответил Санира. – А ты что-то знаешь?
Конечно, знает. Ещё там, на пепелище, за прогоревшими брёвнами, позади мычащего в ужасе Радиги, Санира понял, что Нимата что-то недоговаривает.
Его друг покачал головой. Слишком решительно.
– Ну, рассказывай! Ты ведь и после ссоры не оставил Лакути в покое, да? Когда я ушёл, ты бросился обратно к ней?
Челюсти Ниматы сжались.
– И увидел, как она потащила Радигу на центральную площадь?
– Ты что! – возмутился Нимата. – Лакути никогда бы так не поступила! Ты её не знаешь! Она совсем ребёнок!
Как же всё-таки легко его подловить…
Нимата мрачно смотрел куда-то вдаль, избегая взгляда Саниры.
