Кэролайн Роу - Припарка для целителя
Даниель согласился, что это так, и подумал, мог ли любой четырнадцатилетний парнишка терпеливо сидеть на занятиях с девяти-десятилетними.
— Потом он начал прогуливать уроки. Один день мог вообще не появиться, на другой уйти пораньше. Шел на все уловки, присущие школьникам.
— Куда он уходил?
— Не знаю, правда, кто-то говорил мне, что видел его в нижней части города возле наружных стен, а еще кто-то, что он часто бывал внизу возле сыромятен — не особенно приличный район, — добавил он чопорно. — Там обитают многие шлюхи, воры и прочее простонародье. Но сам я не видел его ни в одном из этих мест.
Даниель рассыпался в благодарностях и предложил пожертвование — не уточнив, ему лично или для блага школы. Учитель радостно принял его, и, судя по состоянию его камзола, Даниелю показалось, что лучше бы оно досталось молодому человеку.
Даниель медленно шел к воротам гетто, думая, что делать дальше. Можно было попросить совета у сеньора Маймо, но ему казалось неделикатным объяснять все положение вещей человеку, который хорошо знал и Перлу, и Мордехая. Если б Мордехай хотел, чтобы сеньор Маймо все знал об этом, то мог бы просто ему написать. И в сознании его снова всплыло слово сдержанный. Вот каким ему надлежит быть. Сдержанным.
Когда Даниель шел через площадь, кто-то дернул его за рукав.
— Отвести вас сегодня куда-нибудь? — услышал он детский голос, в котором звучала надежда.
— Привет, Микель, — сказал Даниель. — Может быть, да. Пойдем, сядем.
Они сели в тени поддеревом, где могли поговорить относительно спокойно.
— Скажи, Микель, — заговорил Даниель. — Знал ты мальчика, которого звали Рувимом? Он жил в гетто, но, думаю, много времени проводил за его пределами.
— Сколько ему лет? — спросил Микель.
— Сейчас было бы пятнадцать.
Микель сопоставил это со своим возрастом.
— Как он выглядел?
— Был худой, высокий, черноволосый, кожа такого же цвета, как того мужчины, — ответил Даниель, украдкой показав на человека, цвет лица которого походил на описанный Перлой. — И зеленые глаза.
— Как листья на дереве? — спросил мальчик с немалым любопытством.
— Нет, серовато-коричневато-зеленого цвета.
— А. Я вроде бы знал его, — сказал Микель. — Только не знал имени. Я не знал ни одного из их имен. Он смешно говорил. Как вы, только еще смешнее. Потом кто-то сказал, что он умер.
— Да, в конце прошлого лета. Думаю, мы говорим об одном и том же мальчике. Можешь рассказать что-нибудь о его друзьях?
— Знаете, сеньор, они были намного старше меня. И никогда со мной не разговаривали. Он разговаривал, а они слишком задирали нос.
— Жил один из них возле сыромятен?
— Да. Его мать шлюха, вот почему он живет там.
— А другой у наружной стены?
— Может быть, — ответил Микель. — Я как-то пошел за ними, поэтому знаю ту улицу, но не знаю, какой дом.
— Отведешь меня туда? — спросил Даниель.
— В какое место?
— В оба.
— Это обойдется вам в две монетки, — сказал мальчик, оценивающе взглянув на Даниеля.
— Получишь больше, если сможем найти то, что ищем, — пообещал Даниель.
Микель подскочил на ноги и повернулся к своему нанимателю.
— С какого начнем?
После разногласий из-за того, какой маршрут лучше, они сошлись на том, что начали путь от ларька, где продавались большие куски жареного мяса. Затем Даниель купил две булочки, засунул мясо в них и дал одну, завернув ее в виноградный лист, Микелю. Он решил, что узнает от мальчика больше, если сперва накормит его. Оттуда они пошли к мосту в нижнюю часть города и к месту у наружных стен.
Микель уверенно семенил впереди Даниеля, по пути указывая места, которые находил интересными.
— Вот здесь убили двух матросов, — сказал он, — а вот тут, внизу, вся улица была затоплена, когда река вышла из берегов, и я видел утонувших человека и собаку.
Эти сообщения продолжались на протяжении всего пути, иногда страшные, иногда забавные, иногда интересные только мальчишке.
— Они пошли вот сюда, — сказал Микель, указывая на узкую улочку, более чистую и не такую темную, как та, по которой Даниель шел накануне. — Хотите, буду спрашивать? — спросил он, словно сомневался в способности Даниеля спросить кого-то о чем-то и быть понятым.
— Я начну сам, — ответил Даниель, — и если у меня возникнут затруднения, можешь помочь.
Какая-то женщина мела перед лавкой улицу, казалось, к ней и следует прежде всего обратиться.
— Сеньора, — вежливо заговорил Даниель, — я ищу одного молодого человека. Полагаю, он жил или работал на этой улице, потом не очень давно покинул этот остров.
— Как его имя? — раздраженно спросила женщина.
— Не знаю, — ответил Даниель.
— Как он выглядел? — недоверчиво спросила она.
— Среднего роста, с каштановыми волосами светлее моих, светло-карими глазами и бледным лицом. Он широкоплечий, с приятной улыбкой и манерами.
— Это он, — восхищенно сказал Микель.
— Это и есть друг, которого вы ищете, да? Так вот, позвольте сказать вам, что я его тоже ищу, и если найду этого парня или его вора-учителя, напущу на них стражей порядка. Говорил, что больной, — так вот, больным он не выглядел. Был должен мне квартплату за полгода, когда я видела его последний раз, еще до Михайлова дня[3], и я до сих пор не сдала жилье…
— Вы не видели этого молодого человека после Михайлова дня?
— Его? Не видела год или больше. При первом признаке неприятностей он исчезает, так ведь? Молодым людям нельзя доверять в наше время, — добавила она, покачивая головой. — Вообще нельзя, иначе бы я не оказалась в таком затруднительном положении. Его учитель сказал, что он вернется, тогда они смогут работать постоянно и платить за жилье, но он так и не вернулся. Потом и старший тоже уехал, а я не знала, что они не вернутся, и потом все люди, которые нуждались в жилье, нашли другие места. — Женщина подняла метлу и в ярости погрозила ею Даниелю. — Скажите это им.
— Что делал его учитель? В лавке? — спросил Даниель, недоумевая — неужели она думает, что он запомнит все?
— Мастерил, само собой, — ответила женщина. — Если вы знали его, то должны знать, что он столяр — и притом хороший. Починил мне стол, он до сих пор как новый. Хотел, чтобы я приняла работу вместо квартплаты. Несколько пустяковых починок. Я на это не согласна.
— Спасибо за труд, сеньора, — сказал Даниель и вложил ей в руку монетку.
— Напрасно вы это, сеньор, — сказал Микель, когда они отошли. — Раз она была так груба с нами.
— Не беспокойся, Микель. Я трачу не свои деньги, и она сказала нам кое-что полезное.
По мнению Микеля, кратчайший путь к сыромятням был весьма сложным, приходилось делать зигзаги по улицам, пересекавшимися под острыми углами. После четырех-пяти поворотов Даниель не представлял, в каком направлении они движутся. Ему оставалось только доверять мальчику, как-никак он еще не сбивался с пути. Вскоре обоняние подсказало ему, что его доверие оправдано.
— Сыромятни вон там, — сказал Микель, — но мы идем не туда. Мальчик, который вас интересует, ходил к ним, я видел его кое с кем. Но обычно он ходил туда, — Микель указал на ветхую пристройку к более крепкому дому. Громко постучал в дверь, открыла какая-то женщина.
— Что тебе нужно? — спросила она, глядя на мальчика. — Мал еще, чтобы болтаться здесь. Уходи.
— Мы ищем Сару, — сказан Микель. — По важному делу.
— Ее нет, — сказала женщина. — Она переехала.
— Куда? — спросил мальчик.
— Откуда мне знать? — сказала женщина. — Ступай домой.
Даниель решил, что пора вмешаться в это недоразумение.
— Сеньора, это я ищу Сару, — вежливо сказал он. — Не этот мальчик. Он любезно показал мне путь. У меня дело…
— Какое дело?
— Я из Жироны, пытаюсь найти…
— Уходите! — закричала женщина. — Убирайтесь отсюда! А то позову друзей, которые заставят вас убраться!
— Я не собираюсь причинять сеньоре Саре никаких неприятностей, — сказал Даниель, подходя к ней.
— Помогите! — завопила она. Захлопали открываемые двери, и вскоре пустая улица заполнилась людьми.
Над его ухом послышался голос: «Сеньор, дайте мне свой кошелек, и я приведу вам помощь».
Даниель, не размышляя, достал из-за пазухи кошелек и незаметно передал Микелю, тот юркнул в толпу, будто хорек в крысиную нору.
Ступни Даниеля поехали в сторону, и он упал на влажную землю. Обхватил голову, пытаясь защититься от яростных пинков со всех сторон. Внезапно шум вокруг значительно усилился. Удары прекратились. Его оттеснили к бывшему дому сеньоры Сары, и теперь он, хватаясь за стену, поднялся на ноги. Толпа, численности которой он толком не представлял, уменьшилась до трех человек с толстыми палками. Ими они, вне всякого сомнения, поработали на славу.
