Энн Перри - Скелет в шкафу
— Коль скоро я снова оказалась дома, в Англии, миссис Келлард, я бы предпочла предложить свои услуги какому-нибудь благородному семейству, нежели работать в общественной больнице.
— Я вас понимаю. — Араминта приняла объяснение, ни на секунду в нем не усомнившись. — Моя мать не больна, мисс Лэттерли, она просто глубоко потрясена недавним несчастьем. Нам бы не хотелось, чтобы у нее начались приступы меланхолии. Ваши обязанности необременительны. Она нуждается в приятной компании, в ком-то, кто бы следил, чтобы она нормально ела и спала, скрашивал ее добровольное одиночество. Вам подходит такая работа, мисс Лэттерли?
— Да, миссис Келлард. Я буду счастлива, если моя скромная кандидатура вас устроит.
Эстер буквально заставила себя надеть маску смирения, вовремя вспомнив о Монке и о той задаче, которая перед ней стояла.
— Очень хорошо, считайте себя принятой. Вы можете привезти сюда ваши личные вещи и приступить к работе с завтрашнего дня. Всего хорошего.
— До свидания, мэм. Благодарю вас.
Таким образом на следующий день Эстер прибыла на Куин-Энн-стрит со всеми своими пожитками, уместившимися в одном чемодане, и постучалась в дверь черного хода. Положение у нее было теперь весьма необычное: на общественной лестнице она занимала место чуть выше горничной, но куда ниже гостьи. Она выполняла работу, требующую определенной квалификации, будучи при этом чем-то средним между рядовой служанкой и доктором. Проживая в доме, она была вынуждена придерживаться местного распорядка и выполнять указания хозяйки. При слове «хозяйка» Эстер невольно стискивала зубы.
Но какое, собственно, она имела право обижаться? У нее не было ни денег, ни видов на будущее, а с того момента, как вскрылось, что Эстер дала лекарство Джону Эйрдри вопреки указаниям Помероя, она утратила и возможность устроиться на работу в какую-нибудь лечебницу. Кроме того, в ее обязанности сейчас входила не только забота о здоровье леди Мюидор, но также выполнение опасной и интересной задачи, которую поставил перед нею Монк.
Эстер отвели весьма приличную комнату, прямо над спальнями семейства и снабженную колокольчиком, при первых звуках которого она должна была бежать к леди Мюидор. Во внеслужебное время, если таковое возникнет, Эстер могла читать или писать письма в комнате камеристок. Ей прямо и без экивоков объяснили, где кончаются ее обязанности и начинаются обязанности камеристки Мэри, черноволосой стройной девушки с выразительным лицом, лет двадцати. Такое же объяснение последовало и относительно горничной Энни, шестнадцатилетней сообразительной девчушки.
Эстер провели на кухню и познакомили с кухаркой миссис Воден, служанкой Сэл, судомойкой Мэй, посыльным Вилли, а потом еще с прачками Лиззи и Роз, которые будут теперь обстирывать и Эстер. Другую камеристку, Глэдис, Эстер видела лишь мельком; она обслуживала миссис Мюидор и мисс Араминту. Горничные Мэгги, Нелли и красавица Дина занимались своими делами и тоже остались пока вне поля зрения Эстер. Маленькая желчная экономка миссис Уиллис не имела власти над сиделкой, и это сразу внесло некую натянутость в их отношения. Экономка привыкла повелевать и распоряжаться служанками и горничными, беспрекословно выполнявшими все ее приказы. Личико миссис Уиллис постоянно выражало недовольство. Она напомнила Эстер старшую сестру из лечебницы, и подобное сравнение отнюдь не льстило экономке.
— Есть будете в обеденном зале для слуг вместе со всеми, — сухо проинформировала ее миссис Уиллис. — Если, конечно, ваши текущие обязанности вам не воспрепятствуют. После завтрака в восемь часов мы все… — она подчеркнула последнее слово, многозначительно посмотрев в глаза Эстер, — собираемся вместе на молитву под руководством сэра Бэзила. Я надеюсь, мисс Лэттерли, вы в лоне англиканской церкви?
— О да, миссис Уиллис, — не задумываясь, ответила Эстер, хотя, честно говоря, вопросы веры ее мало занимали.
— Хорошо. — Миссис Уиллис кивнула. — Обедаем мы между двенадцатью и часом — в то время, когда у господ ленч. Что касается ужина, то он проходит в самое разное время. Званые вечера подчас затягиваются допоздна. — Она высоко вздернула брови. — У нас бывает добрая половина знати Лондона. Наш дом славится своей кухней. Но в связи с трауром мы сейчас воздерживаемся от приемов, а к тому времени, когда траур завершится, я полагаю, вы уже закончите свою службу. Вы, думаю, можете покидать дом на полдня каждые две недели, как и все прочие. Но тут все зависит от того, что скажет их светлость.
Поскольку уход за леди Мюидор не являлся постоянной работой, у Эстер не было особых причин заботиться о выходных, разве что иметь удобную возможность докладывать Монку о своих наблюдениях.
— Да, миссис Уиллис, — ответила она, так как экономка, видимо, ждала ее реакции.
— Вам придется редко заглядывать в гостиную, а скорее всего — вообще не придется. Но если уж возникнет такая необходимость, я думаю, вы догадаетесь воздержаться от стука в дверь? — Экономка впилась глазами в лицо Эстер. — Стучать в двери гостиной в высшей степени неприлично.
— Конечно, миссис Уиллис, — поспешно сказала Эстер. О таких тонкостях она, признаться, никогда раньше не думала, но раз так принято — значит, принято.
— Горничные, естественно, будут убирать вашу комнату, — продолжала экономка, окидывая Эстер критическим взглядом. — Но передники будете гладить сами. У прачек и так слишком много работы, да и у камеристок тоже. Если вам придет письмо… У вас есть семья? — спросила она вдруг чуть ли не вызывающе.
Люди, не имеющие семьи, теряли в ее глазах всякую респектабельность. Безродная особа могла оказаться кем угодно.
— Да, миссис Уиллис, есть, — просто ответила Эстер. — К несчастью, мои родители недавно скончались, а один из моих братьев погиб в Крыму, но другой брат, слава Богу, жив. Я поддерживаю с ним и с его женой самые теплые отношения.
Миссис Уиллис была удовлетворена.
— Хорошо. Очень жаль, что вашего брата убили в Крыму, но в этой войне погибло много славных молодых людей! Умереть за страну и королеву — честь для солдата. Мой отец тоже был военным — прекрасный, достойный уважения человек. Семья — это очень важно, мисс Лэттерли. Каждый служащий в этом доме должен иметь безукоризненную репутацию.
С большим трудом Эстер удержалась от замечания относительно Крымской войны и бездарности развязавших ее политиков и генералов. Ей даже пришлось потупиться с самым скромным видом, избегая смотреть экономке в глаза.
— Мэри покажет вам лестницу для женской прислуги.
Миссис Уиллис завершила расспросы личного характера и вновь вернулась к делу.
— Прошу прощения?
Эстер на миг растерялась.
— Лестницу для женской прислуги, — резко повторила миссис Уиллис. — Вам же придется подниматься и спускаться с этажа на этаж, милая! В этом доме соблюдают приличия; не собираетесь же вы пользоваться той же лестницей, что и слуги-мужчины! Бог знает, что из этого может выйти! Я надеюсь, вы далеки от подобных мыслей?
— Разумеется, мэм. — Эстер уже сообразила, что к чему, и поспешила объясниться: — Просто я еще не привыкла к таким просторным помещениям. Я недавно вернулась из Крыма, — добавила она на тот случай, если миссис Уиллис наслышана лишь о сомнительной репутации сиделок в Англии. — Там, где я работала, не было мужской прислуги.
— В самом деле. — Похоже, миссис Уиллис вообще не имела понятия, о чем идет речь, но невежественной показаться не хотела. — Ну, у нас тут пять слуг вне дома, и с ними вы вряд ли встретитесь, а в самом доме — мистер Филлипс, дворецкий, Роудз, камердинер сэра Бэзила, Гарольд и Персиваль, лакеи, и Вилли, посыльный. С ними вам тоже не придется иметь дела.
— Да, мэм.
Миссис Уиллис фыркнула:
— Очень хорошо. Тогда вам самое время пойти представиться леди Мюидор и посмотреть, что вы можете для нее, бедняжки, сделать. — Она порывисто разгладила свой передник; зазвенели ключи. — Как будто недостаточно ей горя! А тут еще полиция лезет во все углы, мучит людей вопросами. Куда катится мир! Если бы они как следует несли службу, ничего бы подобного не случилось!
Предполагалось, что Эстер еще ни о чем не знает, а то бы она обязательно ввернула, что вряд ли можно требовать от полиции, даже самой старательной, предотвращения семейных драм.
— Благодарю вас, миссис Уиллис, — сказала Эстер и направилась к леди Беатрис Мюидор.
Постучав в дверь и не получив ответа, она вошла в спальню без приглашения. Это была очаровательная комната, оформленная в чисто женской манере: множество вышивок, картины и зеркала в овальных рамах, легкие удобные стулья. Сквозь незашторенные окна лился холодноватый дневной свет.
Сама леди Беатрис в шелковом пеньюаре лежала на кровати, скрестив ноги и закинув руки за голову. Взгляд ее был устремлен в потолок. Появления Эстер она не заметила.
