Джон Карр - Капитан Перережь-Горло
Все это время голос часового оглашал Булонский лес безумным криком:
– Капитан Перережь-Горло! Он одет в наш мундир! Он здесь! Здесь! Здесь!
Глава 15
САБЛИ В БУРЮ
В течение последующих десяти секунд произошли две вещи, уравновесившие чаши весов точно между жизнью и смертью.
Алан быстро поднялся, поймал стремя Капризницы, отбросил в сторону кавалерийский плащ и вскочил в седло.
В тот же момент офицер гренадеров Удино одним ударом заставил замолчать вопившего рекрута.
Алан бросил взгляд на офицера, стоящего спокойно, словно на параде. Под лакированным шлемом с медными украшениями виднелось худое лицо с орлиным носом.
– Слушайте меня, все часовые! – громко и властно прозвучал его голос. – Говорит офицер гвардии.
Мертвое молчание. Алан, весь дрожа, неподвижно сидел в седле, обдумывая дальнейший образ действия.
– Капитан Перережь-Горло, – продолжал офицер, – находится на расстоянии примерно дюжины шагов от места, где стою я. У него лошадь, и он попытается выехать из леса по тропинке на юг. Перегородите эту тропинку. У кого есть потайные фонари, откройте их и повесьте на руку.
Если понадобится, стреляйте, но не пораньте друг друга. Вперед! Да здравствует император!
Лес тотчас же наполнился треском сучьев, светом фонарей и лязгом штыков. Гренадеры Удино, которым вскоре предстояло завоевать для своего императора победу при Аустерлице[57], бросились выполнять приказ.
Но Алан тоже вступил в игру.
Шепнув несколько слов Капризнице, он, вместо того чтобы использовать шпоры, развернул серую в яблоках кобылу и поскакал по тропинке, но не на юг, как следовало ожидать, а на северо-восток – прямо к Полю воздушных шаров, в гущу врагов.
Рывок был столь неожиданным, а линия часовых – настолько тонкая, несмотря на свою длину, что Алан проскакал сквозь нее, прежде чем солдаты успели повернуться и преградить ему дорогу. Три мушкета выстрелили, пуля одного из них просвистела над головой у Алана, срезав ветку.
Внезапно болотистая тропинка под копытами Капризницы превратилась в пятидесятиакровое открытое пространство Поля воздушных шаров.
Из хижины с грязными стенами выскочил взъерошенный барабанщик в одной рубашке, но с висящим на плече большим красно-голубым барабаном, по которому палочки тут же стали выбивать тревожную дробь.
Немедленно откликнулись другие барабаны. Вскоре их рокот стал слышен по всему полю. Из хижин начали выскакивать полуодетые солдаты с мушкетами. Не слыша ни слова сквозь шум барабанов, Алан мог только видеть их глаза и усы, двигающиеся во время вопросов и возгласов.
– Что случилось?
– Преградите ему дорогу!
– Да здравствует император!
Пустивший Капризницу в быстрый галоп мимо ближайшего из шаров, Алан с трудом удерживался от желания крикнуть в ответ на боевой клич в честь императора нечто вроде «Ура старику Кыо!» или «Боже, благослови «Морнинг кроникл»!».
Внезапно появившийся перед ним офицер инженерных войск поднял пистолет и выстрелил.
Алан, выхвативший саблю из ножен, даже не услышал выстрела, мчась мимо первого шара. Его действия производили впечатления безумных, каковыми они и должны оказаться, если только очень скоро не произойдет то, на что рассчитывал и о чем горячо молился Алан. Ведь был лишь небольшой шанс, что кто-то окажется чересчур возбужденным и не услышит приказаний офицеров.
– Не стреляйте в сторону воздушных шаров! Не стреляйте!..
Но три гренадера все-таки выстрелили.
Скача под зелено-золотым балдахином причудливых очертаний, Алан услышал первый взрыв, гулко отозвавшийся по всему полю и сопровождающийся ослепительной фиолетово-белой вспышкой.
Однако когда раскаленная мушкетная пуля пронзает шелковую промасленную оболочку пятидесяти футов в диаметре, следует опасаться не взрыва водорода, а последующего потока пламени.
Едва затихло эхо взрыва, как огонь охватил шар, ближайший к юго-западной границе леса. Прежде чем смешаться с густым черным дымом, желтое пламя осветило на момент все поле до малейшей прожилки на листьях и грязи под ногтями у солдат.
Алан увидел, как офицер инженерных войск испуганно припал к земле, и лихорадочно задумался, покуда тот не пришел в себя.
В его намерения входило пустить Капризницу по кругу по ее собственным следам, выехать на тропинку и, пользуясь суматохой, вызванной загоревшимся шаром, прорваться сквозь линию часовых и снова оказаться на дороге, ведущей на юг. Однако Алан засомневался, удастся ли ему это.
От испуга он позеленел, как воздушный шар, чувствуя слабость в руках и ногах. Капризница под ним дрожала так же, как и он сам. Ветер разносил горящие обрывки промасленного шелка. Бум! – прогремел еще один взрыв, и второй шар тотчас же загорелся.
Пылающая оболочка первого шара начала сморщиваться под треск горящих канатов и корзины, вся тяжеловесная конструкция грозила обрушиться. Часовые благоразумно убрались из-под нее, так что Алану оставался единственный способ выбраться из западни – промчаться под шаром, который вот-вот упадет.
Взять себя в руки его заставил не крик «Да здравствует Кто-6ы-то-ни-был!», не молитва Богу или какая-нибудь вдохновляющая мысль, а всего лишь протест упрямой шотландской души против того, что какие-то там проклятые лягушатники заставляют его бояться огня! Именно это, скажем прямо, довольно мелкое чувство спасло британский флаг от многих неприятностей!
Вонзив шпоры в бока Капризницы, Алан прямиком поскакал в сторону трепещущей в небе темной массы.
Мчась мимо столбов с привязанными к ним канатами, которые удерживали еще не поврежденный шар, Алан опасался, как бы кобыла не споткнулась передними копытами о столб и они оба не свалились на землю. Пламя горящего шара ослепило его, дым забивался в легкие. Зажмурившись, он склонился на загривок лошади.
– Держись, девочка! – предупредил Алан. – Сейчас начнется!
Но Капризница, словно заразившись его мужеством, перестала бояться. На момент Алану показалось, что она не успеет проскочить. Но она пролетела под краем пылающего шара буквально за полсекунды до того, как он с грохотом обрушился на землю, разбрасывая в разные стороны фонтан искр и горящих обломков.
Дыхание застряло в легких Алана. Подняв веки, он почувствовал, словно пламя опалило ему глаза; от промокшей куртки шел пар, микроскопический ожог причинял его щеке боль, как от раны. Задняя часть Капризницы была в некоторых местах обожжена обломками; лошадь приплясывала на месте, мотая головой и натягивая уздечку.
Но впереди не было ни души!
Позади барабаны бешено били пожарную тревогу. Слышался шум голосов и топот ног. Небо все еще было окрашено в оранжевые и маслянисто-черные цвета от загоревшегося второго шара.
Но в лесу целительные капли дождя стали падать на лицо Алана. Было достаточно светло, чтобы Капризница могла видеть тропинку, по которой она все дальше и дальше скакала па юго-запад.
Алан проехал мимо места, где в подлеске лежал убитый часовой, чья гибель оставалась неизвестной, покуда его труп не осветил луч фонаря. Несомненно, встревоженные часовые уже некоторое время инстинктивно ощущали близкое присутствие наемного убийцы – капитана Перережь-Горло, но не знали о происшедшем до тех пор, покуда Алан едва не наступил на труп.
К списку жертв – часовых из 3-го инженерного полка, из 57-го пехотного (этот полк называли «Ужасными»), моряка на набережной, легкого пехотинца из 7-го Пиренейского полка и гренадера императорских морских пехотинцев – добавилась еще одна, чье имя Алан так и не узнал. В рапортах содержалось мало личных сведений об убитых: среди них были молодые и пожилые, опытные и неопытные, добродушные, дисциплинированные и ворчливые, непокорные солдаты. Их сближало только пребывание на ночном дежурстве.
Но почему снова Поле воздушных шаров? Что означает фраза в записке: «Если хотите узнать кто я, спросите Фуше»?
Фуше?
Нет!
Алан все еще был готов поклясться, что министр полиции не имеет никакого отношения к убийствам. Помимо присущей Фуше осторожности, против подозрений в его адрес свидетельствовали недавние рапорты британской агентуры, где упоминалось, что бывшего республиканца собираются сделать пэром Франции, пожаловав ему титул герцога Отрантского. Правда, сомнительно, чтобы сам Фуше знал об этом – даже он не мог знать обо всем, – но…
Нет-нет! И довольно этих размышлений, совсем не подходящих к скачке под дождем. Хорошо, что часовых вроде бы нет на тропинке…
Внезапно с левой стороны из леса послышался окрик:
– Стой! Стой немедленно!
Алан и не думал останавливаться. Кивер Мерсье уже давно исчез, свалившись где-то с седельной луки, водонепроницаемый плащ также был потерян. Но Алан все еще держал в руке обнаженную саблю.
