Дж. Джонс - Пустое зеркало
— Конечно. Ее величество попрощалась со мной лично. Вы можете себе представить? — В его тоне прозвучала нота нежности. — Назвала меня по имени, и все такое. Понимаете, ее величество знала, что я австриец. Давала мне щедрые чаевые. И не просто, а, как всегда, в конверте с тисненным золотом вензелем. Удивительным она была человеком.
— Вы видели, как Луккени напал на императрицу? — спросил Вертен. Ему надоело просто стоять и слушать.
Планнер повернулся к адвокату:
— Нет, сударь, не могу сказать, что видел, потому что в этот момент был занят. Понимаете? Заносил багаж барона и баронессы Гити-Фаллоер. Это наши постоянные гости. Всегда приезжают в сентябре на открытие оперного сезона. С Венской придворной оперой эту, конечно, не сравнить, но тоже хороша…
— Я уверен, что хороша, — прервал его Вертен, — но вернемся к делу. Вы были заняты с гостями и не видели нападения. Что потом?
— Потом я услышал крик мадам Майер. Увидел, что императрица лежит на земле и какой-то человек помогает ей подняться. И побежал к ним.
— Вы хорошо рассмотрели этого человека? — спросил Гросс. — Мадам Майер показалось, что это был кучер.
— Знаете, вполне возможно. Одет он был, как обычно кучеры.
— Этот человек был вам знаком?
— Никогда его прежде не видел. Высокий такой, длинноногий. Когда я подбежал, он уже поднял императрицу с земли и даже отряхнул с ее юбок пыль. Лица его я не видел. Только сбоку и со спины. К тому же он быстро ушел. Тут уже подошли еще мужчины и фрейлина императрицы.
— Постарайтесь вспомнить что-нибудь об этом человеке, — попросил Вертен. — Что угодно.
— Хм… мне кажется, у него сбоку был шрам, довольно большой. Но я не уверен. Понимаете, была паника. Да и стояли мы под деревом, в тени.
Они опросили еще нескольких служащих отеля, свидетелей происшествия. Но никто из них не мог вспомнить высокого человека, который помог императрице подняться с земли. Шрам не выходил у Вертена из головы.
В конце Гросс спросил мадам Майер, почему она решила, что этот человек кучер. И получил резонный ответ, что она видела, как он влез на сиденье кучера стоящего неподалеку двуконного экипажа и быстро отъехал. Императрица в это время направлялась к пароходу.
За обедом, вкушая свежую форель и запивая ее рейнским вином, Гросс и Вертен обсудили результаты опроса свидетелей.
— Хорошо бы повидаться с графиней Шарай, — проговорил криминалист. — Но она отбыла в поместье своих родителей в Нижней Австрии. Придется ограничиться телеграммой. Не исключено, она сможет что-то сказать об этом загадочном кучере?
— Вы думаете, императрицу убил этот «кучер»?
— Боюсь, что так, Вертен. Действовал очень опытный убийца. Отряхивая юбки императрицы, он успел ударить ее заточкой. Да так мастерски, что она даже не почувствовала боли, потому что ее заглушала другая, от сломанного ребра. Вот это уже была работа Луккени. Вы помните слова фрау Гельднер, его квартирной хозяйки? Что Луккени неспособен убить даже рыбку в аквариуме? Думаю, так оно и есть. Громкие слова, хвастовство, и все. Не знаю, как они договаривались. Может быть, Луккени должен был ее задушить, но испугался. В любом случае его страховал этот «кучер», профессиональный убийца, который и сделал дело. А виновным заранее был назначен ничтожный хлюпик Луккени.
— То есть покушение на императрицу, — задумчиво проговорил Вертен, — это не акт спятившего анархиста-одиночки, а заговор. Чей, как вы думаете?
Гросс покачал головой:
— Тут, Вертен, у меня пока нет предположений. Но убийство императрицы происходило именно так, как я сказал. И жизнь герра Фроша, кажется, оборвала та же самая рука.
— Их просто заставили замолчать, — пробормотал Вертен. — Чтобы события в Майерлинге оставались тайной.
— Может быть. Но не будем забегать вперед. — Гросс прожевал форель. — Заточку этот «кучер» подбросил намеренно, но позднее, в этот же день, вечером.
— Я должен вам кое-что сказать. — Вертен посмотрел на криминалиста. — Если у этого «кучера» действительно был шрам…
— …то это, возможно, тот самый человек, который следит за нами, — с улыбкой закончил Гросс.
— Так вы что, знаете?
— Я заметил, что за нами уже несколько дней кто-то следит, — ответил криминалист. — Он крутился на перроне в Цюрихе. Думаю, там вы его и увидели.
— Но почему вы ничего не сказали?
— По той же причине, что и вы, мой друг. Потому что не был уверен. Мало ли кто может оказаться в том же месте, где и мы. Нервы у нас напряжены, может разыграться воображение, и так далее. Но теперь мы знаем, что это не так. Теперь, дорогой Вертен, мы знаем, что сражаемся с могучим врагом, опытным убийцей, которому известен каждый наш шаг. И мы должны быть очень осторожными. Наша жизнь в опасности.
Глава шестнадцатая
И в доказательство, что это не пустые слова, на следующий день Гросс вручил Вертену автоматический пистолет системы «Штайр». Это оружие было разработано австрийцем Йозефом Лауманном шесть лет назад, и два таких пистолета занимали почетное место на стенде музея криминалистики, созданного Гроссом в Граце. Уезжая в Черновцы, он не пожелал с ними расставаться. И вот сейчас пистолеты оказались кстати.
Почувствовав в руке холодную сталь рукоятки, Вертен приободрился. Он был довольно метким стрелком. Отец настаивал, чтобы сын в юности занимался верховой ездой, стрельбой и фехтованием. Карл Вертен сопротивлялся — естественно, когда тебя заставляют что-то делать против твоей воли, — но вот теперь умение метко стрелять, кажется, пригодилось.
Проблема состояла в том, куда пистолет спрятать. Он был довольно массивный. Поэтому, хотя день выдался теплый, пришлось надеть пальто с глубоким внутренним карманом.
В час они сели на пароход, делающий остановку в Прегни, где неподалеку располагалось имение Ротшильдов.
Дворецкий наотрез отказывался докладывать о них хозяйке, пока Вертен не вспомнил фамилию местного аристократа, знакомого его родителей. Сказал, что привез баронессе Жюли де Ротшильд привет от барона и баронессы Графштайн.
Это поколебало твердость дворецкого, и он проводил их в гостиную, а затем удалился. Спустя десять минут туда явилась Жюли де Ротшильд, изящная миниатюрная женщина с искрящимися глазами и аккуратной прической. Просмотрев их карточки, она притворно удивилась:
— Значит, вы не анархисты?
— Какие анархисты, сударыня? — в свою очередь, удивился Вертен.
Она улыбнулась:
— Нашему дворецкому, Мишелю, вы показались похожими на анархистов. И действительно, в осенних пальто, в такую погоду. Что вы там прячете, бомбы?
Гросс сделал вид, что не понимает ее иронии.
— Смею вас заверить, баронесса, мы здесь по весьма важному делу.
— Выходит, привет от Графштайнов — это просто уловка?
Вертен попытался извиниться, но она отмахнулась:
— Не важно. Здесь такая скука, и я не прочь развлечься. Так что вас привело ко мне, господа? И пожалуйста, снимите ваши нелепые пальто.
Они с радостью приняли это предложение.
— У нас к вам разговор, касающийся императрицы, — сказал Гросс.
— Я так и думала. Вы желаете знать, что она делала здесь за день до гибели.
Вертену прямота баронессы очень нравилась.
— Совершенно верно, — согласился Гросс.
— Дружеский визит. Такой у нее был официальный повод. Дело в том, что мой супруг, барон Адольф Ротшильд, одно время держал банк в Неаполе. Затем переехал в Париж, где мы и познакомились. Потом туда прибыли низложенные неаполитанские король и королева, и мой супруг помог им уладить финансовые дела. Я уверена, вам известно, что неаполитанская королева и императрица Елизавета сестры. Так вот, за день до гибели ее величество приехала к нам, чтобы лично поблагодарить за помощь сестре. Однако истинная цель ее визита была совсем иная. Как, впрочем, и у вас, господа.
— Какая же? — спросил Гросс.
— Чтобы мой супруг помог ей опубликовать мемуары. У Адольфа в Берлине крупное издательство. Императрице было важно, чтобы ее мемуары не были подвергнуты цензуре. Они, по ее словам, могут «взбудоражить общество». Все в будущем времени, потому что она еще не начала их писать. Мой супруг, конечно, обещал сделать все, что в его силах.
— Она как-то намекнула, чем именно смогут ее мемуары взбудоражить общество? — спросил Вертен.
— Это замечание заинтриговало моего супруга, так же как и вас, адвокат Вертен. Но императрица лишь сказала, что об этом рано говорить. Она казалась встревоженной, даже взвинченной. А потом, начав листать нашу гостевую книгу и увидев запись своего несчастного сына, посетившего нас десять лет назад, когда мы только обосновались в Прегни, чуть не разразилась слезами.
— Вы помните цель визита кронпринца Рудольфа?
