Лев Портной - Копенгагенский разгром
Прихватив еще четверых матросов, мы спустились в баркас. Над палубой взвились сигнальные флажки, и английские корабли прекратили стрельбу. Датские пушки продолжали ухать.
— Вот мы и встретились, — сказал капитан Тезигер.
— Пропадем, черт подери, — прошептал я, усаживаясь на корме.
— Проскочим, — без особой уверенности в голосе промолвил Тезигер и уселся рядом.
— Все бы вам, сударь, издеваться надо мною-с, — бурчал мосье Каню.
— Жан, твоя задача разобраться и запомнить, в каком состоянии датская артиллерия, — приказал я.
Матросы и солдаты заняли лавки и взялись за весла. Я указал на «Brunhild’у» и сказал:
— Давайте обойдем этот корабль справа.
— Зачем? — Капитан Тезигер нахмурился.
— Это прусское судно, — пояснил я. — Оно случайно оказалось здесь и не участвует в сражении. Огонь с него не ведется, и под его прикрытием мы уцелеем от случайных ядер и пуль.
— Прекрасно, — согласился Тезигер.
Баркас болтался за кормой корабля, «Elephant» возвышался над нами громадиной. Действительно слон! Берег отсюда казался намного дальше, чем с палубы линейного корабля. Матросы налегли на весла, и мы поплыли вперед. Двигались мы чересчур медленно и чувствовали себя совершенно беззащитными. Так и подмывало крикнуть гребцам: шевелитесь, свиньи! Оставалось молиться, чтобы датчане не прозевали белый флаг, которым размахивал Тезигер. Но когда грохотали пушки, я едва держался: хотелось броситься за борт и залечь на дне моря.
Мы подошли к «Brunhild» с правой стороны. На корабле вовсю бушевал пожар, и в воду уже никто не прыгал: все, кто могли, покинули судно до нашего прибытия. Однако несколько матросов, несмотря на смертельную опасность, хладнокровно трудились под руководством боцмана. У борта покачивалась шлюпка — команда Хенке отбила ее и спустила на воду. А в воздухе над нею колыхались два сундука, накрепко притороченные друг к другу. Еще два сундука находились уже в шлюпке. Это были те самые сундуки — с серебром Российской империи.
— Вот это да! — вскрикнул я. — Мы должны захватить эту шлюпку!
— Что значит — захватить шлюпку?! — всполошился Тезигер. — Мы переговорщики! Мы плывем под белым флагом!
— Это для датчан белый флаг! — возразил я. — А пруссакам нужно накостылять по шее! Они похитили…
— Что похитили?! — возмутился Тезигер. — Они спасают имущество от огня!
— …или мародерствуют. Сейчас разберемся.
— Воленский! — закричал по-русски капитан Тезигер. — Мы плывем к берегу!
— Я вам не мешаю, — ответил я также на русском.
— Это бунт! Ты получил приказ от лорда Нельсона.
— Нельсон мне не указ! — возразил я и велел матросам уже по-английски: — Подведите баркас ближе к этому судну. Я должен подняться на борт.
— Но у нас есть приказ! — воскликнул капитан Тезигер.
Я быстро двинулся вперед, приставил шпагу к горлу матроса и скомандовал:
— Поворачивай к судну! Иначе дипломатическая миссия провалится!
Солдаты застыли, не зная, что происходит и чью сторону им занять.
— В сложившихся обстоятельствах будет лучше высадить тебя с баркаса, — с достоинством промолвил капитан Тезигер.
Мы приблизились к борту «Брунхильды». В воде барахтались несколько человек — из числа тех, кого не пустили в шлюпку. Вопреки напутствию лорда Нельсона капитан Тезигер подобрал их в баркас. Я убрал шпагу в ножны и перебрался на трап прусского судна.
— Не вздумайте стрелять в меня! — бросил я напоследок. — Вы идете под белым флагом!
— Воленский! — крикнул Фредерик Тезигер. — Тебя повесят! Непременно повесят!
— Держи крепче белый флажок! — ответил я. — А то не доживешь до этого зрелища.
Я стал подниматься вверх; «Брунхильду» болтало, и ступени норовили выскользнуть из-под ног. Черт их знает, этих матросов, как они умудряются лазать по канатам и трапам.
С палубы донесся голос боцмана Хенке.
— Смотрите, сюда лезет тупой англичанин! — воскликнул он по-немецки.
— Сам ты тупой, Хенке! — ответил я.
— Герр Воленски! — изумился он. — Откуда вы взялись?! И зачем вы напялили красный мундир?!
— Хенке! — рявкнул я. — Ты пьешь шнапс, а меня бросил пить виски! Где капитан?
Я выбрался на палубу и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы восстановить дыхание. Ненадежные ступени морского трапа отняли у меня много сил.
— Капитан покидает корабль последним, — хмыкнул Хенке и кивнул на люк: — Он там.
Я бросился вниз по трапу и оказался на средней палубе. Здесь было жарко. Кормовую часть захватил огонь, в загоне верещали свиньи, заживо превращаясь в жаркое. Я предполагал, что капитан в каюте спасает документы, но он оказался занят куда более увлекательным делом. Фон Нахтигаль с деловитой сноровкой привязывал к стволу мачты виконтессу де Понсе. Я и не сразу сообразил, что слух режет не столько поросячий визг, сколько крики Элен.
Догадка осенила меня. Капитан «Брунхильды» барон фон Нахтигаль — вот кто оказался злодеем! Все события прошедших дней выстроились в логическую цепь. Он знал о цели нашей миссии и отправил соглядатаев следом, едва мы сошли на английский берег в Дувре. Наверняка они действовали в связке с капитаном Годеном. И в Лондоне Артемий Феклистов заметил не старого товарища, а недавно приобретенного знакомца с прусского судна. Он не понял, что это была слежка, а барон разделался с ним как с опасным свидетелем.
Но какую роль играла виконтесса де Понсе? Я столкнулся с ее взглядом. Привязанная к стволу мачты, она смотрела на меня поверх плеча капитана. Ее глаза молили о спасении. А я радовался, что застал ее живой.
Неужели эта женщина оглушила меня ударом по голове?! Я вспомнил комнатку в отеле «Wrestler’s Inn». Элен стояла у меня за спиной, и я видел в оконном стекле отражение: кувшин взметнулся вверх и опустился на мою голову. Но что, если удар нанесла не она? Кто-то из сообщников фон Нахтигаля вошел в комнату и огрел меня первым попавшимся под руку предметом. А потом уже злоумышленники заставили виконтессу плясать под их дудку!
Капитан «Брунхильды» обернулся и увидел меня.
— Ха! Герр Воленски! — воскликнул он. — Откуда вы взялись?! Впрочем, вы появились вовремя. Теперь я попросту пристрелю мерзавку, а вину свалю на вас!
Он выхватил пистолет из-за пояса и наставил на меня. Я оцепенел, ожидая, что грянет выстрел и все кончится. Досада охватила меня: я потратил драгоценные секунды на размышления, а нужно было атаковать барона фон Нахтигаля, как только увидел, что он вытворяет с Элен! Но и противник допустил ошибку. Я представлял для него опасность, и он держал меня на мушке, но разделаться решил сначала с виконтессой. Барон фон Нахтигаль вытащил второй пистолет и приставил его к груди Элен.
— Не убивайте меня, — всхлипнула она. — Денег хватит на всех!
— Денег! — взъярился капитан.
— Нет, мне не нужно денег! Только не убивайте! — вскрикнула она.
— Денег?! — свирепым голосом повторил барон фон Нахтигаль. — Там очень странные деньги! Ты прекрасно знаешь об этом!
У меня не было времени разгадывать шарады, скрытые в их словах. Я шагнул вперед, но барон почувствовал мое движение, повернулся и потряс пистолетом.
— Стой на месте, Воленски! — рявкнул он. — Я застрелю ее, а потом тебя. Лучше было тебе остаться в Англии, тупая башка!
— Зачем кого-то убивать? — воскликнул я. — Раз уж деньги там странные!
Раздался оглушительный треск — это огромная обезумевшая свинья проломила прогоревший загон, помчалась по палубе и сшибла с ног барона фон Нахтигаля. Падая, он выстрелил из обоих стволов. Элен завизжала, я выхватил шпагу и кинулся к капитану. Слава свинье, обе пули пролетели мимо.
Я приставил клинок к его груди, но он взмахнул обрубком каната, попавшимся под руку, и отбил мою атаку.
Обгоревшие свинья и козы метались по палубе, дым разъедал глаза, молила о спасении Элен.
— Помогите! Помогите, я горю! — кричала она.
Барон фон Нахтигаль вскочил на ноги и выхватил шпагу. Я ринулся вперед, зазвенели клинки. Для капитана торгового судна он неплохо фехтовал. Он пытался прорваться к выходу, но я оттеснил его от трапа. В любое мгновение мог появиться кто-то из команды корабля, тот же боцман Хенке, к примеру. Я должен был вынудить барона сдаться до того, как к нему прибудут на помощь.
И до того, как пожар доберется до Элен. Бог весть, какую роль она сыграла в этой истории, но в любом случае я не желал ее смерти, а тем более такой страшной.
Барон отступил, и теперь языки пламени едва не лизали его спину. В его глазах появился страх, однако он продолжал сражаться.
— Сдавайтесь! — предложил я. — Смерть не нужна никому!
— Не дождетесь! — с отчаянной решимостью ответил барон фон Нахтигаль.
Кажется, теперь он дрался не за деньги и не за жизнь, а от злости. Барон фон Нахтигаль не хотел смириться с тем, что над ним, капитаном корабля, одержал вверх молодой человек, к тому же из дипломатического ведомства. Возможно, он рассчитывал на чью-то помощь, но снаружи грохотала датская артиллерия, и на верхней палубе нас не слышали.
