Энн Перри - Скелет в шкафу
— Хинин не используется при снятии послеоперационного недомогания, мисс Лэттерли, — продолжал он, не устояв перед соблазном упиться своей победой до конца. — Им врачуют лишь тропическую лихорадку. Но даже в этом случае он помогает не всегда. Я же вам предписываю применять лед и частые обмывания холодной водой.
Эстер старалась дышать как можно медленнее. Самодовольство хирурга было просто невыносимо.
— Вы меня слышите? — окликнул он.
Но раньше, чем она смогла ему ответить, на дальней койке приподнялся больной. Лицо его напряглось от сложного мыслительного процесса.
— Она же вот дала что-то мальчонке с того конца палаты, когда он был в горячке после операции, — отчетливо выговорил он. — У него ведь был жар, а дала она ему лекарство, и он за полдня в себя пришел. Жара у него больше нет, сами посмотрите. Она знает, что делает, она права.
На миг в палате повисла пугающая тишина. Бедняга и сам не ведал, что натворил. Померой остолбенел.
— Вы давали хинин Джону Эйрдри! — вскричал он, когда к нему вернулся дар речи. — За моей спиной! — Голос хирурга сорвался на визг. Он кипел от злости, причем не только на саму Эстер, но и на вступившегося за нее больного.
Затем новая мысль поразила доктора Помероя.
— Откуда вы его взяли? Отвечайте, мисс Лэттерли! Я требую, чтобы вы признались, где взяли хинин! Вы что, имели наглость обратиться в малярийный госпиталь от моего имени?
— Нет, доктор Померой. У меня имелся запас хинина… очень небольшой, — торопливо добавила она. — На случай лихорадки.
Его трясло от бешенства.
— Вы уволены, мисс Лэттерли! Лечебница не знает покоя со дня вашего появления здесь. Вас приняли по рекомендации леди, которая, вне всякого сомнения, благосклонно относилась к вашему семейству. Но она не знала, что сами вы безответственны и своенравны. Оставьте наше учреждение сегодня же! Забирайте все ваши вещи — и ступайте вон! И не вздумайте просить меня о рекомендации. Вы ее не получите!
В палате было по-прежнему тихо. Кто-то шуршал простыней.
— Но она же помогла мальчонке! — запротестовал все тот же больной. — Она была права! Он благодаря ей жив остался! — Голос мужчины был исполнен горя; он, наконец, осознал свой страшный промах. Больной посмотрел на Помероя, потом — на Эстер. — Она была права! — повторил он еще раз.
Теперь уже Эстер могла не заботиться о том, какое впечатление она производит на Помероя. Ей уже нечего было терять.
— Разумеется, я уйду, — сказала она. — Но будет очень жаль, если вы из ложного самолюбия не поможете миссис Бегли. Она, право, не заслужила смерти только потому, что совет, как ее спасти, вы получили от какой-то там сиделки. — Эстер перевела дух. — Наш разговор слышала вся палата, и, если вы так ничего и не предпримете, оправдаться вам потом будет весьма трудно.
— Какое вы… вы!.. — Померой побагровел, начал заикаться, а затем и вовсе лишился от бешенства дара речи. — Вы…
Эстер бросила на него испепеляющий взгляд, повернулась к нему спиной и двинулась к койке несчастного больного, так некстати за нее заступившегося. Он сидел, закутавшись в простыню, и лицо его горело от стыда.
— Не вздумайте ни в чем себя обвинять, — мягко, но очень отчетливо — так, чтобы слышала вся палата, сказала Эстер. Было очень важно, чтобы все знали о том, что она на него не сердится. — Это бы все равно случилось, не сегодня — так в другой раз. По крайней мере вы говорили искренне и, может быть, даже спасли своим вмешательством миссис Бегли — если не от смерти, то от многих напрасных мучений. Пожалуйста, не упрекайте себя! Я на вас совершенно не в обиде. Случилось то, что должно было случиться, а вы это лишь ускорили.
— Это правда, мисс? Мне так совестно! — Он смотрел на нее с надеждой.
— Конечно, правда. — Эстер заставила себя улыбнуться. — Неужели вы сами до сих пор ничего не заметили? Мы с доктором Помероем настолько расходимся во взглядах, что такой исход вполне можно было предвидеть с самого начала. Наши отношения никак не могли улучшиться. — Она разгладила простыню больного. — Берегите себя — и да исцелит вас Господь!
Эстер пожала ему руку и пошла прочь.
— Вопреки Померою, — еле слышно пробормотала она на ходу.
К тому времени, когда она оказалась дома, возбуждение уже прошло, и Эстер наконец осознала, что наделала. Мало того, что она осталась без работы, которой посвящала почти все свое время, без средств к существованию, — Эстер еще и подвела Калландру Дэвьет, поверившую ей и давшую самые лестные рекомендации.
Обедала она в одиночестве — и то лишь потому, что не хотела обижать хозяйку дома. Вкуса еды Эстер не чувствовала. Около пяти часов начало темнеть; газовые рожки были зажжены, шторы задернуты — и в комнате как будто стало еще теснее. Что она будет делать завтра? Нет у нее больше ни лечебницы, ни больных… Она никому теперь не нужна, жизнь утратила смысл. Такие мысли представляли серьезную опасность: они могли подавить волю и в конце концов привести к заключению, что лучше всего залезть в постель и провести там остаток жизни.
Однако из головы не выходило вполне трезвое соображение, что через неделю-другую деньги закончатся, придется покинуть этот дом и снова просить брата Чарльза предоставить ей крышу над головой, пока она… Пока что? Снова не устроится сиделкой? Теперь это практически невозможно. Померой наверняка об этом позаботится.
Эстер уже готова была расплакаться, хотя обычно слез не выносила. Нужно что-то делать! Все лучше, чем сидеть в этой убогой комнатенке, слушать шипение газа и жалеть себя. Кроме того, Эстер неминуемо предстояло одно крайне неприятное дело — объяснение с Калландрой. Лучше было, конечно, встретиться с ней лично, нежели излагать все в письменном виде. Тогда почему бы не отправиться к ней прямо сейчас? Право, не стоило оставаться наедине с собой и своими мыслями до поздней ночи, пока долгожданный сон поможет убежать от действительности.
Из двух пальто Эстер выбрала то, что получше, надела хорошую шляпку и вышла на улицу, где остановила кеб и назвала вознице адрес Калландры Дэвьет.
Прибыла она туда около семи, и, на ее счастье, оказалось, что хозяйка дома и гостей в данный момент не принимает, — возможность, о которой Эстер как-то раньше не подумала. Горничная, услышав, что мисс Лэттерли желает видеть леди Калландру, впустила ее в дом без вопросов.
Через несколько минут по лестнице спустилась Калландра в платье, фасон которого был моден года два назад. Ее волосы со свойственным им упрямством заметно растрепались, и даже заколки тут ничем не могли помочь. А ведь Калландра наверняка только что покинула гардеробную. Но Эстер, как всегда, поразило живое выражение умного лица подруги и ее радость встрече, несмотря на поздний час и неожиданность визита. Калландре, в свою очередь, достаточно было бросить всего один взгляд на Эстер, чтобы заподозрить что-то неладное.
— Что с тобой, моя дорогая? — спросила она без обиняков. — Что случилось?
Уклоняться от прямого ответа не имело смысла, тем более под столь проницательным взглядом.
— Я дала ребенку лекарство без разрешения доктора… И в его отсутствие. Мальчик, кажется, пошел на поправку, но меня за это уволили.
Главное было сказано. Эстер выжидающе вглядывалась в лицо Калландры.
— В самом деле? — Калландра слегка приподняла брови. — Ребенок, как я полагаю, был опасно болен?
— Горячка на грани бреда.
— А что за лекарство?
— Хинин, териак, гофманские капли и немного эля, чтобы было не так горько.
— Звучит весьма разумно. — Калландра направилась в гостиную. — Но при этом ты, конечно, превысила свои полномочия.
— Да, — тихо подтвердила Эстер.
Калландра пропустила ее вперед, вошла сама и прикрыла дверь.
— И ты об этом не жалеешь, — добавила она. — Я имею в виду: случись все снова, ты бы поступила точно так же?
— Я…
— Только не лги, моя милая. Я в этом просто уверена. Как жаль, что женщинам не разрешают изучать медицину! Из тебя вышел бы отличный доктор. Ты умна, рассудительна и способна на решительные действия. Но коль скоро ты женщина, то и говорить об этом нечего. — Хозяйка села на широкую софу и жестом предложила присесть гостье. — И что ты теперь намерена делать?
— Понятия не имею.
— Так я и думала. Тогда для начала не пойти ли тебе со мной в театр? Раз уж ты пострадала сегодня от грубой действительности, для контраста стоит посетить царство фантазии. А потом мы обсудим, как тебе лучше всего поступить в твоем положении. Прости меня за несколько неделикатный вопрос, но у тебя хватит денег платить за квартиру в течение ближайших двух недель?
Эстер невольно улыбнулась житейской практичности подруги, столь далекой от морального осуждения и запугиваний, коими ее встретили бы в любом другом доме.
