Макс Коллинз - Проклятые в раю
— Почему бы тебе не рассказать мне о той ночи, Хорас?
— Мои друзья зовут меня Коротышка, — сказал он.
Значит, мы уже друзья.
— Отлично, Коротышка, — отозвался я. И повернул голову, чтобы увидеть три враждебных лица на заднем сиденье. — Зовите меня Нат, парни.
Такаи указал на себя.
— Они зовут меня Мэк. — Показал на сурового Генри Чанга. — Он — О. — Это прозвучало, как «Оно», но через секунду я уже понял.
Ахакуэло произнес:
— Зовите меня Бенни.
И будь я проклят, если он не протянул мне руку. Я протянул свою, и мы обменялись рукопожатием. От остальных подобных предложений не поступило.
— Той субботней ночью в сентябре прошлого года, — сказал Ида, — я просто болтался по окрестностям. Поехал в чайный дом Мошизуки, без всяких происшествий. Послушал филиппинскую музыку на Тин-Кэнэлли, встретился с Мэком и Бенни. Пили пиво, болтали.
Впереди появились огни Гонолулу, и похожая на джунгли растительность поредела. Слева был виден океан — бесконечная, отливающая золотом чернота, смыкающаяся с усеянным звездами пурпурным небом, в котором висела и золотистая луна.
— Бенни сказал, что можно закатиться на свадьбу, он знал куда, — продолжал Ида.
У меня за спиной раздался голос Бенни:
— Нас не приглашали, но сын хозяина, док Корреа, мой друг.
— Мы выпили пива, поели жареной свинины. На свадьбе встретились с О и Джо Кахахаваи. Дело там шло медленно, и кто-то предложил поехать в парк Вайкики потанцевать.
Мы проезжали мимо Гувервилла, городка хибар, сооруженных из жестяных и картонных коробок... в нем не было ничего чисто гавайского, разве что раскинулся он на берегу океана.
— На танцы мы приехали в одиннадцать тридцать. Мы не хотели платить за билеты, потому что знали, что в полночь там закрывают. Поэтому взяли у выходивших оттуда знакомых корешки билетов, Джо и О пошли внутрь, а я остался ждать в машине.
Заговорил Ахакуэло:
— Нас видела там уйма народу.
— Да, — сказал Дэвид Чанг, — например, та девчонка, которую ты шлепнул по заду.
Такаи засмеялся:
— Рада небось, что шлепнул! Поэтому она его и запомнила.
Тали резко произнес:
— Она запомнила, что ты был пьян.
— Заткнись, — бросил Чангу Ахакуэло. Пейзаж вдоль Ала-Моана теперь напоминал болота. У меня появился шанс найти здесь москитов, которых выселили из Вайкики.
— Похоже, что в ту ночь вы здорово нагрузились, — сказал я. — Сколько же вы выпили?
— Бенни перебрал водки, — согласился Ида. — Джо тоже. Остальные пили пиво. На танцах Джо и О столкнулись с Бенни и Мэком. Потом Джо пришел на стоянку и отдал мне свой корешок. Я пошел туда, а он остался на стоянке.
Слева от нас я разглядел небольшой причал, к которому были привязаны небольшие лодки — в основном рыбачьи суденышки, сампаны с их характерными очертаниями и несколько случайно затесавшихся стройных яхт, которые выглядели здесь настолько же неуместно, как фрак и белый галстук на деревенской гулянке.
— В полночь, — продолжал Ида, — танцы закончились, мы еще побыли там, поболтали с приятелями, минут пять, наверное... потом сели в «форд» и вернулись на свадьбу.
— Сколько вы там пробыли?
— От силы минут десять. В доме играла музыка, но никто не танцевал, все шло к концу. Они пели «Прощальную». И пиво кончилось. Бенни захотел домой, на следующий день у нас была тренировка по футболу, поэтому я подбросил его, и он пошел домой, по Фрог-лейн.
Теперь впереди уже ясно различались дома Гонолулу, а слева от нас замерцали огни кораблей в гавани.
— Примерно в это время, — напомнил я, — у вас произошла стычка с той белой женщиной.
— Я покажу вам, где это случилось, — кивнул Ида, сворачивая направо, на Шеридан-стрит, первую улицу, на которую можно было свернуть.
Вскоре мы повернули налево, на Кинг-стрит. Справа от нас тянулась великолепная старая плантация, мелькавшая сквозь кусты, листву и затянутую колючей проволокой ограду. Листья пальм скрывали и защищали и ее, и сад от туристов, постоянно толкущихся в «Кокосовой шляпе» — сувенирном магазинчике напротив, который представлял собой покрытую травой хижину с хвастливой вывеской «Частичка старых Гавайев в самом сердце Гонолулу».
И задолго до того, как я ожидал увидеть его, моему взору предстало священное место обитания гавайского правительства — и всё благодаря гидам, которых вряд ли предоставил бы в мое распоряжение Оаху. Ида сбавил скорость, чтобы я смог все хорошенько рассмотреть. Дворец Иолани был справа, он стоял настолько далеко в глубине улицы, что в лунном свете казался кукольным домиком. Этот сундук в викторианском стиле с башнями по углам и по центру обоих фасадов, перегруженный безвкусной отделкой и казавшийся почти до смешного грандиозным на крошечном коврике своей лужайки и по сравнению с пальмами-часовыми, — этот дворец изо всех сил стремился выглядеть не по-гавайски.
Напротив дворца, слева от меня, располагалось здание суда, еще одно забавное чудовище с балконами, греческими колоннами и башней с часами по центру фасада. Борясь за внешность этого сооружения, в бой вступили несколько архитектурных стилей, но ни один из них не одержал победы, тем не менее от здания суда исходило величие комической оперы.
На каменном постаменте перед ним стояла золотая статуя туземного воина с копьем в руках, в украшенной перьями накидке, сильного и гордого.
— Король Камехамеха, — пояснил Ида. — Немного похож на Джо.
То есть на Джо Кахахаваи, его убитого друга.
— Джо гордился, что был похож на Камехамеху. Почти так же, как своим большим пальцем ноги, которым бил по мячу... Здесь его похитили.
Да, здесь. Когда в то январское утро Кахахаваи шел к зданию суда, чтобы отметиться, он зашел в тень статуи островного монарха и попал в руки Томми Мэсси и компании. По соседству с судом, на боковой улочке, стояло современное здание почты, где, поставив свою машину, наблюдала и ждала миссис Фортескью.
Мы проехали через центральную часть Гонолулу, совсем рядом с отелем Александра Янга, и, если бы я захотел, то мог с легкостью выскочить и убежать. Я не совсем понимал, почему эти ребята захотели, чтобы я их выслушал, но я не думал, что мне угрожает опасность, а кроме того, я хотел их выслушать...
За центром, в рабочем квартале, Ида остановил автомобиль у обочины, но мотор не выключил. Мы находились на пересечении важнейших улиц — Кинг-стрит и Лилиха-стрит, налево, в направление Перл-Харбора уходил, изгибаясь, бульвар Диллингэм.
— Машину вел маленький белый парень, — сказал Генри Чанг, — но набросилась на нас его большая толстая мама-полукровка.
Ида сказал:
— Она заорала из окошка: «Смотри, куда тебя черти несут!». А я крикнул в ответ: «Чего орешь?»
Тихо, с сожалением в голосе Ахакуэло сказал:
— Джо разъярился, увидев белого мужчину с этой скандальной девкой. Большой Джо выпрыгнул из машины и крикнул: «Тащи сюда своего проклятого белого, и я покажу ему что почем».
— Но этот малыш остался за рулем, — сказал Ида. — Он выглядел по настоящему напуганным. А большая толстая мама не испугалась... она вылезла из машины, здоровая такая баба, ростом почти с Джо. Она шла и ругалась, от нее сильно пахло спиртным, пьяная была, к дьяволу. Мы все выскочили из машины, но они с Джо уже сцепились. Она схватила Джо за горло и царапала его, а Джо оттолкнул ее, и она упала на подножку своей машины. Большая, жирная дикая кошка. Нам хватило, Джо тоже, мы забрались в машину и, смеясь, помчались прочь на всех парах.
— Только, как оказалось, смеялись вы рано, — сказал я. — Потому что она поехала в полицию и заявила, что на нее напали.
Ида растерялся и смутился.
— Это она ударила Джо.
— А Джо ударил ее. — Я решил рискнуть. — Я слышал, что он ударил ее в лицо... как ударили Талию Мэсси.
Позади меня на своем языке что-то сказал Генри Чанг.
На похвалу это было непохоже.
Ида настороженно взглянул на меня.
— Он только оттолкнул ее. Если бы Джо ее ударил — да вы смеетесь! Он бы сломал ей челюсть!
Я ничего не сказал. Да мне и не надо было — Ида внезапно понял, что сказал. Он сглотнул, выжал сцепление и аккуратно поехал назад по Кинг-стрит, направляясь в город. Довольно скоро он свернул налево, на Нууану-стрит.
Некоторое время Ида молчал. Может быть, он размышлял, как сложилась бы его — и Джо Кахахаваи — жизнь, если бы небольшая стычка с Агнес и Гомером Пиплз, так звали ту пару, не вышла за рамки словесной перебранки.
Наконец я спросил:
— Почему ты солгал, Коротышка?
Он бросил на меня тревожный взгляд.
— Что?
— Ты солгал копам, когда они пришли к тебе домой и вытащили из постели — рано утром, после изнасилования.
Он собирался остановиться как раз рядом с буйной зеленью парка, где Нууану-стрит разветвляется. Дорога вправо была снабжена указателем «Пасифик-хайтс».
— Я ничего не знал о том, что какая-то белая женщина подверглась нападению, — сказал Ида. — Я знал только, что Джо ударил какую-то суку-полукровку, и не хотел быть впутанным в это.
