Кэролайн Роу - Утешение для изгнанника
— Я рад этому, — сказал Хайме. — Не могу представить себе изнеженную даму, целый день бездельничающую и постоянно жалующуюся.
— Она не такая, — сказала Хуана. — Франсеска будет сегодня обедать с нами?
— Не знаю, — ответил Хайме. — Она нервничает из-за знакомства с Сибиллой, точнее, из-за твоего знакомства с ней. Боится, что она тебе не понравится, и ты будешь винить ее за появление Сибиллы в нашем доме, потому что она ее родственница. Сколько Сибилле лет?
— Суди сам, дорогой, — ответила его мать. — Вот она идет и, если не ошибаюсь, вместе с Франсеской.
Франсеска лениво поковыряла жареных рыбок величиной с ее мизинец, объела немного нежного мяса с косточек и отставила остальное. Понс положил ей на тарелку порцию жареного ягненка, и она уставилась в нее так, словно кто-то положил перед ней большой камень.
По другую сторону стола Сибилла поглядела на рыбу.
— Такой у нас в горах не увидишь, — сказала она.
— Неудивительно, — сказал Понс. — Это морские рыбки, замечательный деликатес. Их не каждый день можно найти на рынке. Их ешь целиком, — добавил он, испугавшись, что гостья станет обгладывать сардинок, как его сноха.
— Наша кухарка, должно быть, знала, что вы приедете, — сказала Хуана. — Сказала, что сегодня утром птички проснулись рано, и по случаю весны отправилась на рынок как раз в то время, когда привозят рыбу. Нужно быть там первой, чтобы найти их.
— Вы можете поехать к морю, — сказал Понс.
— И встретить там пиратов, шторма и…
— Они замечательные, — перебила Сибилла. — У нас в реках водится превосходная форель, но она не такая вкусная. Печально, что где бы ни жил, ты не получаешь замечательных вещей, которые есть у других. Разумеется, и они не получают тех замечательных вещей, какие есть у тебя. В нашей местности есть что-то такое, благодаря чему сыры получаются очень вкусными, — продолжала она, — правда, соседи, которые путешествовали, говорят, что вина у нас посредственные.
— Дело в том, что воздух и земля во всех местах разные, — сказал Хайме, заинтересовавшийся тем, что говорила родственница его жены. — Франсеска часто говорила, что масло и вино на Мальорке — если и не лучше наших — то, во всяком случае, сильно отличаются от них.
Франсеска покраснела.
— Это так, — сказала она. — У масла вкус свежей оливы. Оно очень вкусное с рисом, турецким горохом и овощами. Но вино, пожалуй, я предпочитаю здешнее.
— В следующий раз, когда кто-нибудь из знакомых поедет за товарами на Мальорку, нужно будет попросить его привезти бочонок масла, — сказала Хуана. — Судя по описанию, оно превосходное.
— Мама, я не хочу, чтобы вы делали это только для меня, — сказала Франсеска с расстроенным видом.
— Франсеска, я совершенно эгоистично думала о себе. Хочу попробовать это масло, потому что вряд ли поеду на Мальорку. И думаю, дорогая моя, кухарка будет очень рада. Я живу в страхе, что она отправится жить к своим преуспевающим вдовым сестрам в Фигуэрес, — сказала Хуана Сибилле. — Стряпает она превосходно, таких найти очень трудно.
— Так, должно быть, повсюду, — сказала Сибилла. — Один наш сосед ездил на Мальорку, чтобы найти кухарку. Слышал, что там много отличных.
— И добился своего? — заинтересованно спросил Понс.
— О да. Кухарка была замечательная. Но сказала, что не может жить среди чужаков, и уехала обратно. А много здесь нездешних, как я? — спросила Сибилла, когда Понс перестал смеяться. — Или люди будут таращиться на меня, будто я какое-то диковинное существо, каких можно увидеть на ярмарке?
— Мы привыкли к чужакам, — охотно ответила Хуана. — Особенно к тем, которые говорят, как мы, хотя и несколько странно. Но, уверяю, когда впервые пойдем к мессе, люди в соборе будут вытягивать шеи, чтобы посмотреть на вас. Любопытства у нас, пожалуй, не меньше, чем в любом другом месте.
— Однако, думаю, это дружелюбное любопытство, — сказал Хайме. — Никто не найдет вас странной. В конце концов у нас есть несколько священников и клириков из Валенсии, — добавил он, — которая дальше отсюда, чем Фуа.[2]
— Хочу слегка возразить, — добродушно сказала Сибилла. — Первый человек, которого я встретила, въехав в город, уставился на меня так, будто никогда не видел такого странного существа. Я спросила его, как найти ваш дом, а он повел себя так, словно никогда не бывал в этом городе. Покачал головой и ответил, что слышал ваше имя, но где находится дом, не знает. Это был рослый мужчина, — добавила она, — очень любезный, приятный, разве что мало сведущий, на великолепной вороной лошади. С ним был молодой человек, который, видимо, при желании мог бы ответить на мой вопрос. Но такого желания, очевидно, у него не было, поэтому он не раскрыл рта.
— У него светло-каштановые волосы, вытянутое лицо и крепкий подбородок? — спросил Хайме. И говорит он, словно житель Льейды?
— Да, — ответила Сибилла, — только я не знаю, как говорят в Льейде. Но говорил он не так, как все за этим столом.
— Это сеньор Раймон, — сказал Хайме. — И с ним, наверно, был его сын Пау. Он очень приятный человек. Но довольно застенчивый, особенно перед красавицами.
Глава вторая
РАЙМОН
ПЕРВЫЙ СОН
Он стоит в холодном, темном ущелье, все серо и черно: серые скалы, голые черные деревья, серое небо, серые листья, цепляющиеся к его ступням. Ветер воет ему в уши. Нужно бежать. Если он не побежит, некий ужас настигнет его. Он пытается, но слабые ноги отказываются его нести; скалы под ногами острые, крутые. Он не может перелезть через них. Даже если б он мог двигаться, то, что мчится к нему сзади вместе с ветром, слишком ужасно, чтобы оглянуться и взглянуть на него. Он садится на корточки, обхватывает руками колени, до отказа пригибает голову и ждет конца.
1
Среда, 25 марта
Раймон Форастер, подъехав к воротам врача Исаака, застал сцену почти полного хаоса. Где-то поблизости в отчаянии и ужасе вопил младенец, обнаружив, что проснулся и голоден. Шума добавляли голоса взрослых, более громкие, но не такие пронзительные. Раймон снова стал звонить в колокол, громко и долго.
Голоса взрослых смолкли. Младенец, очевидно, добившийся своей цели, прекратил крик. Раймон услышал негромкое бормотание, шарканье ног по камням двора и, наконец, звук открываемых ворот.
— Хозяина сейчас видеть нельзя, — сказал человек, преградивший вход.
Раймон огляделся, решая, что делать дальше. По правую сторону от него вздымался трехэтажный дом с мезонином. Прямо перед ним было двухэтажное крыло поменьше, слева стена ограды. Несмотря на весь шум, который он слышал, двор, лестницы и коридоры были безлюдны. Прежде чем он решил, о чем еще спросить, дверь на первом этаже прямо напротив него распахнулась.
— Ибрагим, кто это?
— Не знаю, сеньор.
— Ну, так спроси и узнай, — раздраженно сказал врач.
— Я Раймон Форастер, — сказал приехавший, слегка повысив голос. — Приехал проконсультироваться с твоим хозяином. Но если сейчас трудное время…
— Всякое время можно назвать трудным — философски сказал врач, уверенно шагая через двор, несмотря на слепоту.
— Сеньор, этот стул, — встревоженно сказал Ибрагим.
Исаак остановился.
— Какой стул? — спросил он, осторожно вытянув руку, затем подвинул ногу вперед, пока она не коснулась края массивной скамьи. — Ибрагим, все сошли с ума? Есть еще какие-то препятствия во дворе? Извините, сеньор Раймон. Жена недавно подарила мне сына, и все в доме ведут себя так, словно мы не осчастливлены, а близится конец света. Безопасно вести сеньора Раймона в гостиную?
— Я провожу его, — сказала маленькая служанка, сбежавшая по лестнице, ведущей из центральной части дома во двор.
— Спасибо, Хасинта, — сказал врач. — И, пожалуйста, предупреди меня, если на дороге стоит еще что-то.
Когда эти двое мужчин уютно уселись у приятно горящего камина, Исаак обратился к новому пациенту.
— Ну, сеньор Раймон, что заставило вас ехать ко мне в такую даль?
— Вы знаете, кто я?
— Пожалуй, нет. Знаю только, что семья с этой фамилией унаследовала превосходный участок земли неподалеку от Сант-Марти, и подумал, что, возможно, вы глава этой семьи.
— Это так. Хотя, собственно, земля принадлежит моей жене Марте. Она унаследовала ее от дяди, и для нас это было большой удачей. Должен извиниться за то, что вас побеспокоил, особенно сейчас, — нерешительно продолжал он. — Но я много слышал о вашем врачебном мастерстве. Раньше я вас ни разу не видел, как вы понимаете, но мы, как правило, очень здоровая семья.
— За это не нужно извиняться, — сказал врач.
— Согласен. Обычно нас пользует приятный травник, живущий поблизости, только его лекарства…
— Сеньор Раймон, давайте поговорим о вашей проблеме, прежде чем обсуждать его лекарства. Мои ведь могут оказаться не лучше.
