Филипп Ванденбер - Восьмой грех
и|» СоффиЧИ.
11осле долгого молчания кардинал Гонзага вновь обратился к секретарю:
«.мушаю (итан.). (Здесь и далее примеч. пер.) Иосхиалсние Богу (лат.).
– Это кодовое слово очень символично. Вы знаете текст «Откровений»?
– Конечно, ваше преосвященство.
– И седьмой стих двадцатой главы? Соффичи осекся:
– Как раз сейчас этот стих не приходит мне на ум, но все остальные я могу цитировать на память.
– Вот, Соффичи, теперь вы знаете, почему дослужились лишь до монсеньора и не выше.
– Позвольте сделать замечание, ваше преосвященство. Я очень рад и тому титулу, который мне положен по моей должности!
Гонзага привык подобным образом оскорблять своего секретаря, и Соффичи оставалось отвечать на такой вызов лишь мысленно.
Душный воздух в машине был пропитан запахом «Pour Monsieur» от Коко Шанель. Эту туалетную воду Гонзага покупал в превосходном бутике на ватиканском вокзале и натирал ею лысину, следуя совету одного церковного служки из Сан-та-Мария Маджоре. Как-то после очередной литургии тот под большим секретом поведал кардиналу, что это якобы должно вызвать рост волос.
Даже в темноте было видно, как секретарь в такт своим мыслям невольно покачивал головой.
– Я скажу вам, что написано в седьмом стихе двадцатой главы! - сказал кардинал.
– Не нужно, - перебил его Соффичи. - У меня этот стих лишь на секунду вылетел из головы. Он гласит: «Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей…»
– Браво, монсеньор, - сдержанно произнес Гонзага. - Но я все равно не вижу никакой связи с нашей миссией.
Альберто, с самого начала посвященный в тайную операцию, сдержал улыбку и постарался сосредоточить внимание на машине, которая вот уже тридцать километров неотрывно висела у них на хвосте. Каждый раз, когда он пытался ехать in.it грее, этот неприятный попутчик тоже прибавлял газу. К ли Альберто сбавлял скорость, так же поступал и водитель г-хашиего позади них автомобиля.
Чтобы отвязаться от настырного преследователя, Альберто увеличил скорость.
)го случилось где-то между Мантуей и Вероной: взревел мотор, и преследователи пошли на обгон, настолько прибли-швшись к «фиату», что Альберто вынужден был затормозить. 11а этот рискованный маневр шофер ответил отборной бранью, на что секретарь лишь интеллигентно кашлянул. Вдруг и I правого окна машины высунулась рука с красной мигалкой:
ПОЛИЦИЯ.
– Ну вот, только этого не хватало, - простонал Альберто.
()н неохотно подчинился указаниям полицейского, который махал рукой.
Маневр полицейских был тщательно продуман. В трехстах метрах как нельзя кстати нашлась неосвещенная парковка. I уда, следуя за полицейскими, должен был заехать маленький «фиат».
Кдва автомобиль Альберто остановился, как из полицей-I кой машины вышли трое мужчин с автоматическими пистолетами на изготовку.
Соффичи скрестил руки и, отчетливо произнося слова, начал читать молитву. Кардинал сидел молча, без движения, как будто был мертв. Шофер кардинала, несмотря на критическую ситуацию, сохранял спокойствие. Он молча опустил стекло, н в лицо ему ударил яркий свет фонаря.
– Выйти из машины!
Альберто нехотя, с подчеркнутой медлительностью подчинился грубому приказу. Но как только он вышел из автомобиля, карабинеры заставили его прижать руки к крыше машины.
Альберто, всегда отличавшийся умением сдерживать себя и любой ситуации, что было нехарактерно для настоящего италь-япца, издал сдавленный стон. Однако он тут же успокоился, почувствовав дуло пистолета, уткнувшееся ему в спину.
– Послушайте! - закричал он после того, как полицейские обыскали его с ног до головы. - Я шофер его преосвященства кардинала курии Гонзаги.
– Ara, - ответил главный из полицейского трио, - а я - китайский император. Документы!
Альберто указал на багажник. Полицейский оставил шофера и направился к багажнику, по пути осветив салон машины.
– Он что, мертв? - испуганно спросил он у Альберто, указывая на заднее сиденье.
– Это кардинал Гонзага!
– Я уже слышал. Мы еще вернемся к этому. Я говорю о том, что ваш пассажир не подает признаков жизни.
– На это есть свои причины.
– Я просто внимательно вас слушаю, - внезапно донесся голос из «фиата». Кардинал, который слышал разговор полицейского и Альберто через открытую водительскую дверь, решил наконец вмешаться.
Полицейский обратился к двум своим товарищам:
– Я и вправду подумал, что мужчина мертв.
Когда он начал открывать багажник, остальные обступили его.
– Madonna! - закричал долговязый полицейский, который был выше двух других на целую голову. Судя по всему, он был главным в оперативной группе. Ног его знает, что он ожидал увидеть в багажнике старого «фиата», но никак не пурпурно-красную ленту, аккуратно выложенную на черной мантии с красной накладной вышивкой, и отдельно лежавшую пурпурную бархатную шапочку.
Из алой сафьяновой папки Альберто вынул паспорт с золотой надписью «Citta del Vatikano» и протянул его карабинеру.
Полицейский беспомощно взглянул па своих коллеги, увидев, что они все еще держат пистолеты па и мотовку, что-то прошипел сквозь зубы. Те сразу же опустили оружие.
На фото в паспорте кардинал выглядел намного моложе (время не щадит даже кардиналов), по подлинность документа не вызывала ни малейшего сомнения. Имя: С. Е. Филиппо Гонзага, Cardinale di Curia; место жительства: Citta del Vaticano.
Полицейский оттолкнул коллег в сторону и, отдав честь, подошел к задней, пассажирской, двери салона, где все так же неподвижно сидел кардинал Гонзага.
– Простите, ваше преосвященство, - громко сказал полицейский, вглядываясь сквозь стекло закрытого окна. - Мы не знали, что ваше преосвященство решит отправиться в путь на старом «фиате». Но я всего лишь выполнял свои обязанности…
Гонзага бросил оценивающий взгляд на сокрушавшегося полицейского, потом чуть опустил стекло и высунул наружу левую руку.
Держа паспорт с золотой надписью кончиками пальцев, полицейский осторожно протянул его и резким кивком приказал своим подчиненным убираться.
– Все закончилось как нельзя лучше, -г- усмехнулся Альберто, вновь занимая водительское кресло.
Глава 2
В понедельник ночной поезд Мюнхен-Рим прибыл на станцию Термини с опозданием. Мальберг спал плохо, а завтрак, который принес проводник, был просто катастрофой. Он уныло вынес чемодан на перрон и на безупречном итальянском сказал таксисту, куда ехать:
• Via Giulia 62. Hotel Cardinal, per favor.
Это оказалось роковой ошибкой: таксист стал рассказывать историю своей жизни, к которой Мальберг не проявлял ни малейшего интереса. В памяти у него осталось лишь то, что у таксиста было пять дочерей. Гостиница располагалась недалеко от Пьяцца Навона, в квартале бесчисленных антикварных магазинчиков. Он уже неоднократно здесь останавливался, и портье, стоящий за красной стойкой, поприветствовал его с порога.
В номере на втором этаже Мальберг печально распаковал чемодан (он ненавидел упаковывать и распаковывать вещи), потом снял трубку и набрал одиннадцатизначный номер мобильного телефона.
Прошла целая вечность, прежде чем в трубке прозвучал
Сонный женский голос:
– Алло-о-о?
– Марлена? - неуверенно спросил Мальберг.
– Лукас, ты? Куда ты пропал? Который час?
– Подожди, давай по порядку, - повеселел Мальберг. - Да, это действительно я. Я только что остановился в гостинице «Кардинал». И сейчас без четверти одиннадцать. Еще вопросы будут?
Женщина рассмеялась:
– Лукас, ты остался таким же шутником!
– Мы с тобой договорились, помнишь?
– Я знаю, но утро теперь не мое время. Послушай, через час я заберу тебя возле гостиницы и мы вместе поедем к маркизе. До скорого.
Мальберг озадаченно повесил трубку: он ожидал услышать слова прощания, но Марлена закончила разговор раньше.
Собственно, он знал взрывной характер Марлены, ее привычку молниеносно менять род деятельности или полностью отдаваться какому-нибудь захватившему ее делу. Они сидели в школе за одной партой целых два года. А когда встретились на двадцатилетие выпуска, то Ленка, как он ее пренебрежительно называл, вызвала удивление и даже восторг. Из довольно простодушной девчонки получилась настоящая светская дама.
Решив стать учителем биологии, она вскоре после экзаменов забросила учебу. С какой целью она поехала в Рим, Марлена говорить не хотела. Она также не распространялась о том, на какие средства живет. В отличие от всех остальных одноклассниц она все еще не вышла замуж. И это удивляло.
У Лукаса Мальберга, обеспеченного антиквара из Мюнхена, Марлена вызвала довольно сильные эмоции. Когда он звонил ей на прошлой неделе, она упомянула в разговоре, что знает одну обедневшую маркизу, которая хочет продать коллекцию книг покойного мужа. В ней были ценные фолианты пятнадцатого столетия. Мальберг сразу заинтересовался. Но, разумеется, он ехал в Рим не только за книгами.
