Оливер Пётч - Дочь палача и ведьмак
Лекарь пожал плечами и огляделся. И остальные деревья теперь лишь слабо дымились, зато дождь полил такой, что в вечерних сумерках даже вытянутую перед собой ладонь едва можно было разглядеть. Паломники попрятались под растущими неподалеку елками, чтобы переждать ливень. Один только Карл Земер все разыскивал свою лошадь и с громкими криками бродил где-то по лесу. Капризный сын его между тем предпочел усесться на поваленный ствол дерева и теперь отогревался с помощью припасенной фляжки с настойкой. Его преподобие Конрад Вебер смотрел на юного упрямца и хмурился, но вмешиваться не собирался. Священника Шонгау вовсе не прельщало связываться с отпрыском первого бургомистра.
Однако не успели паломники хоть немного успокоиться, как где-то поблизости громыхнула очередная молния. Шонгауцы снова бросились врассыпную, точно напуганные куры, и устремились по грязным откосам дальше в долину. Деревянный крест священника, расколотый и заляпанный грязью, остался лежать где-то среди булыжников.
– Да не разбегайтесь вы! – перекричал Симон дождь и грозу. – Ложитесь наземь! На земле безопасно!
– Забудь. – Магдалена покачала головой и зашагала в ту же сторону. – Они не слышат тебя. А если бы и услышали, то вряд ли стали бы прислушиваться к советам какого-то цирюльника.
Симон вздохнул и вместе с Магдаленой поспешил вслед за остальными. Рядом с ними вышагивал плотник Бальтазар Гемерле; он все не расставался с тяжелой тридцатифунтовой паломнической свечой. Пламя ее уже погасло, но сильный, шести футов ростом богатырь держал ее, точно знамя в строю. Симон, и без того низкий, рядом с ним казался самому себе еще меньше и тоньше.
– Холопьё безмозглое! – проворчал Гемерле и широким шагом обошел грязную лужу. – Это же ливень, и ничего больше! Нужно побыстрее выбираться из этого леса, будь он неладен. А если эти трусишки и дальше будут убегать, мы еще и заблудимся вконец!
Симон молча кивнул и прибавил шагу. Под раскидистыми кронами между тем сгустилась непроглядная тьма. Большинство спутников теперь виделись лекарю лишь разрозненными силуэтами, издалека доносились испуганные крики, кто-то громко молился четырнадцати святым чудотворцам.
Кроме того, где-то вдали начали завывать волки.
Симон вздрогнул. За годы после Большой войны эти звери сильно расплодились и стали, как кабаны, настоящим бедствием для селян. Отряду из двадцати смелых мужчин голодные твари сделать ничего не смогли бы, но для паломников, поодиночке блуждавших по лесу, представляли серьезную угрозу.
Ветви больно хлестали по лицу, Симон старался хотя бы Магдалену и коренастого Бальтазара Гемерле не потерять из виду. Но плотник со свечой был, к счастью, таким здоровым, что лекарь то и дело отыскивал его среди кустов и низких деревьев.
Здоровяк вдруг остановился как вкопанный, и Симон едва не налетел на него и Магдалену. Лекарь собрался уже крепко выругаться, но потом замер и почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом.
На небольшой прогалине прямо перед ними стояли два волка, злобно скалясь и рыча на паломников. Глаза их красными точками сверкали в ночи, лапы – напряжены перед прыжком. Вид у них был настолько истощенный, словно они давно уже никого не ловили.
– Не шевелитесь! – прошипел Бальтазар. – Если побежите, они бросятся на вас сзади. К тому же мы не знаем, есть ли поблизости другие.
Симон медленно потянулся к мешку, в котором, помимо медицинских инструментов и трав, лежал остро отточенный стилет. Правда, он сомневался, что маленький ножичек поможет ему против двух изголодавшихся зверюг. Магдалена рядом с ним не шевелилась и таращилась на волков. Плотник Бальтазар чуть поодаль перехватил тяжелую свечу, словно меч, будто собирался ею размозжить голову одному из зверей.
«Залитая волчьей кровью паломническая свеча! – пронеслась мысль в голове лекаря. – Интересно, что скажет на это настоятель монастыря?»
– Спокойно, Бальтазар, – прошептала через некоторое время Магдалена. – Смотри, как они хвосты опустили. Они нас боятся больше, чем мы их. Так что медленно отходим…
В ту же секунду один из волков, тот, что крупнее, бросился на Симона и Магдалену. Лекарь прянул в сторону и краем глаза проследил, как зверь пронесся мимо него. Но не успел волк приземлиться на лапы, как тут же развернулся, готовый к следующему броску. Он распахнул пасть: лекарь увидел громадные белые клыки, с которых стекала слюна, и Симон, точно сквозь линзу, видел каждую капельку. Волк изготовился к новому прыжку.
И в этот миг что-то громыхнуло поблизости.
Сначала лекарь подумал, что где-то рядом снова ударила молния. Но потом он увидел, как волк скорчился от боли, завизжал, упал на землю, дернулся и наконец умер. Кровь хлынула на листву из раны на шее. Второй волк рявкнул в последний раз и мощным прыжком бросился наутек; в следующую секунду он уже растворился во тьме.
– Господь даровал ему жизнь, он же ее и забрал. Аминь.
Из-за деревьев выступил крепкого сложения незнакомец; в одной руке у него дымился мушкет, а в другой он держал зажженный светильник. Человек тот надвинул капюшон на лицо и под проливным дождем выглядел как разгневанный лесной дух, преследующий браконьеров.
Наконец незнакомец откинул капюшон, и взору открылось добродушное лицо обритого наголо монаха с оттопыренными ушами, кривыми зубами и пухлым, с прожилками, носом. Наверное, это был самый безобразный человек, какого Симон встречал в своей жизни.
– Позвольте представиться, брат Йоханнес из монастыря Андекса, – проговорил тучный монах и оглядел троих заплутавших паломников. – Вам тут калган,[2] случайно, не попадался?
Симон слишком устал и не в состоянии был ответить, по лицу его струился пот вперемешку с каплями дождя. Он съехал вдоль дерева и уселся на землю, после чего вознес небесам благодарственную молитву.
Судя по всему, придется ему зажечь на Святой горе одной свечой больше.
* * *Спустя полчаса паломники из Шонгау под руководством брата Йоханнеса поднимались по узкой тропинке к монастырю.
Все они перепачкались, у кого-то была изорвана одежда, другие потирали ссадины и ушибы. Но в целом никто, похоже, не пострадал, даже лошадь бургомистрова нашлась. Старый Земер ехал теперь во главе колонны сразу за толстым монахом и старался придать себе важный вид, что не слишком-то и получалось в измятой шляпе и забрызганном грязью плаще. Дождь между тем перешел в непрерывную изморось, и буря сместилась на восток, в сторону Вюрмзее. Лишь изредка доносились издалека раскаты грома.
– Нам следует поблагодарить вас, брат, – торжественно произнес Карл Земер. – Если бы не вы, некоторые из нас уж точно заблудились бы в лесу.
– Совершенно идиотская затея – в такую грозу сворачивать с дороги и подниматься к монастырю по старой тропе, – проворчал брат Йоханнес и перекинул увесистый мешок с торчащими из него железными прутьями на другое плечо. – Вам повезло, что мне вздумалось поискать целебных трав, иначе волки и молнии от вас ничего не оставили бы.
– Сумерки сгущались, вот я и решил, что неплохо будет… э… срезать немного, – пробормотал бургомистр. – Признаю, я…
– Черт с ним, ладно.
Брат Йоханнес развернулся к паломникам и взглянул на большую белую свечу, которая до сих пор покоилась в жилистых руках плотника Бальтазара Гемерле.
– Чертовски тяжелая у вас свеча, – сказал он с одобрением. – Долго вы ее несете?
– Мы держим путь из Шонгау, – вмешался Симон.
Они с Магдаленой шли рядом с монахом. Сюртук молодого лекаря пропитался грязью, красные петушиные перья на новой шляпе переломались, и на кожаных ботинках из Аугсбурга, вероятно, придется менять подошву.
– Мы уже два дня в дороге, – продолжал он устало. – Еще вчера недалеко от Вессобрунна мы слышали, как выла стая волков, но нападать на нас они побоялись.
Брат Йоханнес пыхтел, взбираясь по крутому подъему через лес, и светильник в его руке покачивался из стороны в сторону, точно блуждающий огонек.
– Тогда вам крупно повезло, – проворчал монах. – Зверюги совсем обнаглели, в этих краях они уже двух детей и одну женщину разорвали. И потом, нам чертовы бродяги и бандиты покоя не дают. – Он быстро перекрестился. – Deus nos protegat! Господь да защитит нас в эти смутные времена.
Лес между тем расступился, и паломников уютным светом в окнах встретил Эрлинг, деревушка, расположенная на возвышении у самого подножия Святой горы. Симон с облегчением вздохнул и стиснул руку Магдалены: они невредимые добрались до цели – милость, доступная в это время далеко не каждому. Он очень надеялся, что у Петера и Пауля все было хорошо, хотя ввиду безграничной любви к ним бабушки с дедушкой сомнений у него на этот счет не возникало.
– Надеюсь, у вас уже есть место для ночлега, – проговорил брат Йоханнес. – Июньскими ночами тут довольно сыро, и в открытом поле спать вовсе не дело.
