Александр Бычков - Искатель, 2013 №2
— Что, кисонька ты моя, не пускают, зайчик ты мой? — засюсюкала Снежана. — А ну-ка, давай-ка я попробую…
Она нажала на позолоченную медную ручку двери — и… та моментально открылась! Кошка юркнула внутрь, и Снежана, недолго думая, вслед за ней…
Они оказались внутри большой и темной комнаты. Луна к тому времени, видимо, уже зашла за облака, а звездный свет позволял увидеть только темные контуры предметов — роскошной кровати под балдахином, шкафа, стола, кресел, подсвечников… Снежана щелкнула выключателем фонарика, и яркий кружок электрического света заплясал по полу, стенам и потолку комнаты, похищая из чрева ночной темноты ее законную добычу. Вдруг луч ее фонарика выхватил на стене, напротив кровати, какое-то до боли знакомое изображение. У Снежаны от неожиданности перехватило дыхание, она быстрым шагом направилась к нему и, подойдя, пригляделась повнимательнее…
«Боже мой! Да это ж я!» — чуть не вскрикнула Снежана, и словно сильный электрический заряд ударил ее — фонарик выпал у нее из рук на пол и закатился за кровать, но нужды в нем уже не было, потому что прямо над изображением вспыхнули лампы подсветки, и перед глазами Снежаны показалась картина — девушка с золотистыми волосами и с корзинкой цветов в руках.
Снежана не могла отвести глаз от лица, как две капли воды похожего на ее собственное, будто она сама видела себя в зеркале. Вот только веснушек на щеках и носу не было, да щербинки в зубах, и глаза… Глаза — совсем другие… Снежана, затаив дыхание, приблизилась к портрету вплотную…
Большие миндалевидные фиалковые глаза Снежаны на портрете смотрелись совершенно не так, как она видела их обычно в зеркале. Что-то в них было нехорошее, отвратительное, пугающее. Цвет глаз тот же, причудливо и искусно переданы искорки света на радужной ободочке, как искорки на темной морской воде, преломляющей лунные лучи, но за яркими цветами скрывалась угроза — такая угроза, которая исходит от внешне ласковой и нежной, но грозной и смертельно опасной морской волны. Вдобавок красные прожилки на белках глаз придавали взгляду кровожадность, хищность, равно как и неестественно яркие красные полные губы — всему лицу. Ну а прихотливый изгиб этих губ вообще можно было понять как издевательскую усмешку.
— Значит, это и есть тот самый мой портрет… — прошептала Снежана, и ноги ее предательски задрожали. Она бы упала, если бы рядом не оказался мягкий стул. Снежана села на него, не отрывая глаз от портрета. — Ой, что же это я сижу! — вдруг спохватилась она, открыла сумочку, достала оттуда видеокамеру и тут же сделала десяток снимков и небольшой видеоролик. Глядя в объектив видеокамеры на картину, Снежана никак не могла отделаться от неприятного чувства, что глаза девушки все время пристально за ней наблюдают, даже тогда, когда она в эти глаза и не смотрела, направляя объектив на розовый замок вдали или на корзинку с цветами. Наконец, закончив снимать, она направилась к выходу. Однако выйти из комнаты ей не удалось — дверь оказалась запертой. Снежана несколько раз подергала ручку, но все тщетно.
— Черт! — в сердцах зашипела она. — Неужели захлопывается? — Снежана повернулась спиной к двери и опять взглянула на портрет. Ей показалось, что в глазах и ухмылке девушки было что-то торжествующее, издевательское. Несколько раз ударив ногой по двери, Снежана, однако, благоразумно решила не кричать и не поднимать переполох и быстро подошла к окну. Оно было распахнуто. Снежана поглядела вниз — довольно высоко…
В этот момент в ночной тиши раздалось пронзительное карканье, и на подоконник влетела большая иссиня-черная жирная и отвратительная ворона. Снежана отпрянула внутрь комнаты, ворона же, казалось, и не думала покидать подоконник, только съежилась, растопырила перья и крылья в стороны и еще несколько раз угрожающе каркнула, блеснув в ночной темноте яркими маленькими бусинками глаз.
Тогда Снежана достала мобильный телефон, но он оказался полностью разряжен.
— Тьфу ты! Когда это он успел, а? — притопнула ножкой с досады Снежана. — И что мне теперь — до утра тут торчать?
— Ну зачем же так сразу — «торчать»… мрррмяу! — раздался мягкий вкрадчивый голосочек за спиной. — Можно и посидеть, с комфортом-с, мррр…
Снежана чуть не подпрыгнула от неожиданности и отскочила в сторону. Между портретом и столом находился черный, без единого пятнышка, кот, только в отличие от обыкновенного черного кота он стоял на задних лапках, был ростом с невысокого мужчину и одет в изящный черный бархатный костюм, с бархатной же береткой с черным пером, в мягких полусапожках и со шпагой и кинжалом в серебряных ножнах на поясе. Он держался своей левой передней лапкой за спинку стула, а изящным жестом правой — приглашал Снежану сесть.
— Садитесь, госпожа, мрррмяу, садитесь! Теперь мой черед вас ласкать и гладить. Вы устали, не выспались, ваши плечи затекли… Садитесь, и я сделаю вам массаж, вы расслабитесь. Обещаю, не пожалеете…
— Кот?! Говорящий?! — только и смогла произнести Снежана, все еще не в силах прийти в себя. — Прямо как в сказке!
— Ну почему же, ну почему же, мрр, сразу «как в сказке»? — обиженно замурлыкал кот, подходя к Снежане и нежно беря ее за ручку. — Что такое сказка, милейшая госпожа? Что такое? — с пафосом воскликнул он, ведя девушку к стулу перед портретом, как галантный кавалер барышню в танцевальную залу. — Вся наша жизнь — это сказка. Сегодня ты Золушка, а завтра — Принцесса, а послезавтра — злая королева-мачеха, которая тиранит очередную падчерицу-золушку. Коней сменяют машины, замки — панельные дома из железобетона, кольчуги — эти… как их там?.. — кот на секунду сморщился, — броне… жилеты, а людоеды, дорогуша, остаются людоедами, ведьмы — ведьмами, и, что самое смешное, коты в сапогах — котами, мяу! Никакого тебе повышения в звании, понимаешь, никакулечки! Вот такая вот дрянная сказка эта жизнь!
Слушая глубокомысленные философские рассуждения кота, Снежана и сама не заметила, как оказалась опять на стуле перед портретом, а мягкие теплые пушистые лапки тут же стали приятно разминать ей плечи и шею. Действительно, делал кот это мастерски, как заправский массажист. Снежана мгновенно расслабилась, облегченно вздохнула и совершенно перестала чему-либо удивляться.
Она опять бросила взгляд на портрет и тут же спросила:
— Скажи, Кот, — или как там тебя зовут? — ведь это ж не я на портрете — не правда ли? Хотя и жутко похоже…
— Не ты, милочка, не ты… — успокаивающе мурлыкнул Кот, продолжая массировать плечи и шею, — а имени моего лучше тебе не знать… Я просто Кот — и все, просто Кот, мяу!
— Тогда скажи мне, мистер Кот, кто же это на портрете изображен, если не я?
— Там? Ах, там… Моя госпожа, милочка, моя дражайшая владычица. Она-то, дорогуша, и повелела мне привести тебя к ней на аудиенцию, в личные, так сказать, апартаменты.
— На аудиенцию? — удивленно воскликнула Снежана. — Но почему она не явится мне сама? Да и может ли быть аудиенция у портрета?
— Видишь ли, милочка, моя госпожа с удовольствием побеседует с тобой лично, но для этого ты должна кое-что сделать, мяу! Знаете, в древние времена, когда шли к королю или королеве на прием, принято было страже сдавать оружие и всякие там опасные штуки — посохи, трости, длинные ножи, даже — ох! — обыкновенные заколки. А то мало ли… Знал я один случай, когда заколку у одной дурочки не забрали, так она прямо в глаз, прямо в глаз ею, мяу!
— Но у меня нет никакого оружия, мистер Кот! — воскликнула Снежана. — Ну, только травматический пистолет, но он в сумочке.
— Ах-х-с… Пистолеты — это детские игруш-ш-шки, игруш-ш-шечки-ссс, мяу! Оружия у тебя нет, милочка, но на тебе есть вещица, которая весьма неприятна ей. Давай, мы ее с тобой с-с-снимем — и все дела-ссс! — Тут Кот поддел коготком серебряную цепочку на шее Снежаны и резко рванул ее на себя, но… цепочка не поддалась, и Кот разочарованно фыркнул!
Снежана быстро вскочила со стула и отпрянула в сторону. Кот досадливо бил длинным хвостом по ногам, а сзади опять закаркала ворона. Снежана запустила руку за блузку и нащупала теплый металлический крестик.
— А почему он вам неприятен? — с вызовом воскликнула Снежана и, достав крестик, опустила его на поверхность блузки изображением Распятого наружу. В глазах Кота блеснул злобный зеленый огонек, точь-в-точь как у раздраженной кошки, и он угрожающе зашипел.
— Ш-ш-ф-ф-ф! Не люблю, не люблю, ненавиж-ж-ж-жу! Убери эту гадос-с-сть! Или мы с тобой говорить больше не будем! Да-с-с, не будем, ф-ф-ф!
— Нет, будешь, Котик, будешь! — вдруг закричала Снежана и одним прыжком оказалась рядом с ним. Кот зашипел и отпрыгнул было в сторону, но Снежана успела его схватить за шею и сунуть ему крестик прямо в морду. Кот завизжал, забился, его острые коготки больно царапнули шею и руку Снежаны.
