Елена Довгаль - Дело мистера Болта
— А у тебя есть предположения, каким именно?
— К сожалению нет, боюсь, что я здесь совершенно бесполезен, хотя, стойте-ка, — сказал он, поднеся свечу как можно ближе, — дайте мне вашу лупу, мистер Болт.
— Прошу, — сказал я, не понимая, что именно пытается найти Свон.
Минуту спустя Свон немного отошел в сторону, предложив мне взглянуть самому.
— Что именно Вы хотите мне показать?
— Посмотрите, около раны следы какого-то странного вещества, Вы видите?
— Да, это какие-то мелкие частицы, но я не понимаю, что это.
— Я пока тоже, но, возможно, они тут неспроста.
— Вероятно… Вы закончили осмотр?
— Да, думаю, нет смысла более здесь находиться, — сказал Свон, задув свою свечку.
— Тогда на выход.
Подойдя к окну, я выглянул на улицу и, убедившись в том, что там никого не было, выбрался наружу, за мной последовал и Свон.
— Думаю, что сейчас нам лучше разойтись, но если ты еще хочешь мне помочь, то приходи завтра в библиотеку. Я пытаюсь сравнить и подобрать возможное орудие убийств, опираясь на рисунки оружия.
— Конечно, я буду, завтра в 17. До встречи.
Я направился в свою сторону, а Свон в свою. На самом деле, несмотря на то, что орудие мы так и не определили, Свон внес новую загадку в это дело — странные частицы синего цвета в ране жертвы.
Добравшись до дома, первым делом я посчитал необходимым сделать отчет для мистера Рэмона. Безусловно, я не стану раскрывать ему свои методы добывания информации, однако упомянуть о том, что в деле выяснились новые факты, все-таки стоило. Сев за стол, я взял бумагу и перо и написал примерно следующее:
…
«Уважаемый мистер Рэмон, надеюсь, Вы простите мне отчеты, принявшие письменные форму, однако, думаю, что подобная форма будет куда более удобна и Вам, и мне. Итак, в деле выяснилась одна деталь, которую я прошу оставить в тайне, по крайней мере, пока. Дело в том, что в ране последней жертвы мною были обнаружены частицы некоего синего вещества, к сожалению, не знаю, были ли они на телах других жертв, но думаю, что да. В данный момент я работаю над выяснением орудия преступления и надеюсь в ближайшем будущем дать Вам более удовлетворительный отчет.
С Уважением, мистер Э.Б.»
Шли дни, дело, как и прежде, топталось на месте, библиотеку я посещал почти каждый день, но так и не был удовлетворен результатами своих поисков. С Маргарет мы встречались часто, я бы даже сказал, слишком, однако я, конечно, не был против этого, скорей наоборот, все наши встречи держались исключительно на моей инициативе.
Внутри меня назревало чувство неудовлетворенности и разочарования. Еще бы: я никак не мог раскрыть дело, да и отношения с Маргарет заходили постепенно в тупик. Мистер Рэмон изводил меня с завидным постоянством, требуя немедленного результата. В общем, все обстоятельства моей жизни были категорически против меня.
Вчера вечером я виделся с Маргарет, признаться честно, ее поведение несколько пугало меня. Я видел, что в ее глазах уже более не горит тот огонь интереса, который был в самом начале нашего общения. Мало того, при вчерашнем прощании я заметил в ее взгляде что-то недоброе. Мне приходилось уже видеть подобные взгляды и, как правило, они означали расставание. Если бы Вы знали, как я боялся сейчас этого слова. Общение с этой женщиной переменило что-то внутри меня, пожалуй, теперь я смело мог сказать, что она является самым значимым человеком в моей жизни и потерять ее было бы равносильно потере самого себя. Мне хотелось убедить самого себя в ошибочности вчерашних впечатлений, поэтому я направился домой к Маргарет.
— Добрый день, могу ли я видеть мисс Стоун? — спросил я служанку, открывшую мне дверь.
— Добрый день, мистер Болт, — ответила она, — к сожалению, мисс Стоун сейчас занята, и потому не сможет Вас принять.
— Могу ли я ее подождать?
— Думаю, что это может занять очень много времени. Вам лучше уйти, — сказала она, медленно закрыв дверь перед моим носом, тем самым как бы показывая свое сожаление.
Ну что же, подумал я, ничего страшного, возможно, Маргарет и правда сейчас занята. Пытаясь таким образом убедить самого себя, я решил, что лучше мне бы сейчас заняться работой, и посему опять отправился в библиотеку.
— Добрый день, мисс, — сказал я, поприветствовав уже знакомую мне библиотекаршу.
— Добрый день, мистер, Вы, как всегда, пришли изучать оружия? — спросила она добродушно.
— Да, я все еще в поиске.
— Я попросила бы Вас взять сегодня книгу самостоятельно, так как Вы знаете, где она лежит. А то видите, сколько у меня сегодня работы, — вздохнула она, указав на большое количество библиотечных карточек, которые, по всей видимости, требовали описи или заполнения.
— Конечно, не волнуйтесь.
Пройдя как обычно к стеллажу, на котором располагались разного рода энциклопедии, я придвинул лестницу и, забравшись по ней на высоту второго шкафа, потянулся за книгой. Доставая свою книгу, я по неосторожности своей уронил соседний и весьма увесистый талмуд. Поэтому, спустившись вниз, я взял в руки упавшую книгу, собираясь поставить ее на место. Это была энциклопедия, посвященная живописи и рисунку. Пробежавшись пальцами по листам книги, я обратил внимание на главу «Инструменты художника». Интересно, подумал я и взял книгу вместе с моей энциклопедией.
Усевшись за уже привычный стол, я взял эту книгу и принялся рассматривать. Там было много чего: и кисти, и специальные трафареты, и уголь, однако внимание мое остановилось на картинке с названием «мастихины». Остановилось оно там исключительно из-за интереса к незнакомому мне слову.
Итак, «мастихины», как я выяснил, являлись инструментами художника, выполненными из тонкой стальной пластины в виде ножа или лопатки с изогнутой ручкой. Они существуют разных размеров и формы, в зависимости от применения. Последнее же предложение прогремело словно гром в моей голове, в нем говорилось, что эти инструменты применяются для очистки палитр или частичного удаления не засохшей краски с картины. По спине пробежал холодок и легкий ужас осознания. Неужели все, что я так долго искал, было у меня перед носом. Эти инструменты легко могли заменить любое оружие, которое я так долго и упорно искал в этой энциклопедии, а те синие частицы, обнаруженные в ране последней жертвы, являлись ничем иным, как остатками засохшей краски. Поняв простоту и одновременно с этим хитрость этого обстоятельства, я бросил книги и побежал домой, ведь именно там лежала та последняя деталь — дневник Эрин, дочитав который я мог бы раз и навсегда покончить со всем этим делом.
Выбежав из библиотеки, я остановил первого встречного извозчика и, заплатив ему приличную сумму, приказал ехать как можно скорей. Добравшись до дома, я мигом вбежал по лестнице, и, ворвавшись в комнату, припал к столу. На столе рядом с дневником лежало письмо, запечатанное и подписанное посередине аккуратным и неповторимым почерком. Я узнал его по первым же буквам — это было письмо Маргарет. Мне безумно хотелось его вскрыть, но я понимал, что сейчас настал именно тот момент, когда выбор надо сделать в пользу общего, а не частного. Поэтому я отодвинул письмо в сторону в надежде прочесть его, как только я закрою это дело раз и навсегда, и принялся читать дневник. Жадно прочитывая страницу за страницей, я добрался, наконец, именно до той, ради которой и был весь этот дневник. Вот что на ней было:
…«Сегодня мы познакомились с замечательным художником. Его картины превосходят ожидания многих людей. Самое странное, что он не устраивает публичных выставок, однако, возможно, это связанно с его природной скромностью. Благодаря Ален, мне все-таки удалось испросить его написать мой портрет! Он ждет меня через неделю, надеюсь, это будет воистину шедевр. Кстати, похоже, что моя милая сестренка влюбилась в него до беспамятства. Может быть, она выйдет замуж и наше семейство, наконец, пополнится и творческими личностями. В любом случае, его фамилия весьма бы ей подошла — Ален Грегори — достаточно мило. Ну ладно, мне уже пора идти, внизу меня ждет мистер Фолк.
21 октября 1864 г.»
Боже мой, Ален Грегори, значит, художник — это Кью Грегори. А смерть Эрин наступила как раз через неделю после этой записи! Сопоставив все факты и осознав свою правоту, я схватил плащ и направился в дом Рэмонов. Думаю, что мистер Рэмон как раз тот человек, которому и следовало узнать эту новость первым. На улице было уже достаточно темно, однако для такой вести время не имело значение.
Остановив экипаж, я сообщил место назначения и отправился в путь.
— Да, — протянул извозчик тоскливо, — неспокойная нынче жизнь.
