Марчелло Симони - Продавец проклятых книг
— Да, — ответил Уберто, не веря собственным глазам.
Эта комната казалась гораздо больше, чем комнаты верхнего этажа, но, возможно, так лишь казалось из-за освещения. Всю поверхность стен занимали полки, до краев набитые книгами, пузырьками, чашами и бутылями, в которых хранились порошки и разноцветные жидкости, а также костями и листами пергамента.
Уберто взял с одной полки пузырек из довольно толстого стекла. В пузырьке плескалась прозрачная жидкость, он был плотно закрыт пробкой из пакли и воска. Из любопытства подросток открыл ее, и из пузырька мерзко запахло чем-то едким.
Игнасио заметил отвращение на лице Уберто, подошел к нему и понюхал содержимое пузырька.
— Интересная вещь! Царская водка — кислота, которая может растворить любой металл, даже золото.
Он повернул пузырек против света и показал мальчику, как раствор приобрел ярко-красный цвет.
— Для царской водки смешивают серную кислоту, квасцы, селитру и добавляют немного аммиачной соли. До сих пор я знал только одного человека, который применял ее, — один алхимик из Неаполя.
Он старательно закрыл пузырек и подал его Уберто:
— Держи! Положи его в сумку, он может нам пригодиться. Но смотри не открывай его.
Мальчик поморщился: у него сильно щипало в носу из-за испарений жидкости, которые он вдохнул.
— А что скажет Рыжий, если заметит, что пузырька нет?
— Как, по-твоему, он это заметит? — спросил в ответ торговец. — У него здесь столько всякой всячины.
Уберто немного помедлил в нерешительности, но подчинился, завернул пузырек в какую-то тряпку и положил в сумку.
Оба снова огляделись вокруг. Перед входом висел гобелен, изображавший дракона, который кусал себе хвост. Фигура дракона была обведена двумя концентрическими кругами. Внутри первого круга были изображены семь планет, а внутри второго — знаки зодиака.
Из устья очага торчала цилиндрическая башенка с куполом из жаростойкого камня наверху. На вершине купола была выемка для перегонных кубов и маленьких сосудов, их ставили на паровую баню. Игнасио объяснил, что это печь, которой пользуются алхимики для своих экспериментов, и называется она athanor.
Торговец окинул быстрым взглядом груды книг, сложенные на полках, и увидел среди них «Книгу композиции алхимии», переведенную Робертом из Честера, «Книги тайн» астронома Абу-Масара и «О египетских мистериях» Ямвлиха из Халкиды. Он заметил даже знаменитый «Некрономикон» — книгу о законах, управляющих мертвыми. Ее оригинальное название — «Аль Азиф» — означало крики ночных демонов. Один экземпляр этой книги попал в Константинополь, был переведен на греческий язык и вызвал интерес и презрение многих ученых. Но около тысячного года «Некрономикон» включили в реестр запрещенных книг. Лишь немногие экземпляры избежали огня, в их числе тот, которым владел Готус Рубер.
Игнасио и Уберто прошли в центр лаборатории, где стоял рабочий стол — несомненно, самый дорогой предмет мебели в этой комнате, похожий на деревянный письменный стол, довольно высокий. Его дверцы были богато украшены инкрустацией, хотя резьба, украшавшая по краям их рамы, потускнела. На его крышке стояло много вещей. Они блестели в дрожащем свете восковых свечей — стеклянные и металлические сосуды, куски серы. И на самой середине — нож, похожий по форме на крест.
Торговец широко раскрыл глаза от изумления и ужаса и сделал шаг назад. Этот кинжал в форме креста был символом того, что изменило его жизнь, изгнало на Восток. Лишь после первой инстинктивной реакции его ум сбросил с себя оковы и начал работать. Перед ним возник образ человека в черном, которого они встретили в Венеции, в склепе базилики Святого Марка. Теперь он уверен, что у того человека был в руке такой же кинжал. Игнасио едва не задохнулся от тоски и горя.
— Святая Фема нашла нас! — воскликнул он.
Уберто в этот момент обходил вокруг стола. Услышав эти слова, мальчик хотел попросить у Игнасио объяснений, но вдруг заметил что-то лежавшее на полу, громко закричал от ужаса, попятился, споткнулся о табурет и упал. Игнасио мгновенно бросился к нему на помощь, но мальчик бормотал что-то дрожащими губами и настойчиво просил его повернуться.
Торговец повернулся — и его лицо исказилось от ужаса. На полу лежал труп. Руки и ноги мертвеца неуклюже раскинулись в стороны, как у плохо уложенной куклы.
Они нашли Готуса Рубера.
Тело алхимика лежало позади стола, и тот, кто входил в лабораторию, не мог его увидеть. Лицо распухло и покрылось синяками, словно жертву избивали перед тем, как убить. Рана под самым подбородком, от одного уха до другого, указывала на причину смерти: алхимику перерезали горло и сонную артерию. Кровь, которой вытекло очень много, испачкала одежду и пол.
— Бедный мой друг! Они зарезали тебя как свинью, и, наверное, из-за меня, — прошептал торговец.
Они подошли к трупу. Остекленевшие глаза алхимика были широко раскрыты, словно он из глубины смерти продолжал смотреть в лицо своему убийце.
Игнасио закрыл глаза Готуса Рубера и, делая это, позволил себе горько вздохнуть. Но сразу же схватил Уберто за руку и встряхнул, заставляя мальчика очнуться от страха.
— Быстрей! Мы не можем вечно оставаться здесь. Быстро посмотрим вокруг, не осталось ли здесь следов книги «Утер Венторум». Нет сомнений, что Рыжего убили из-за нее.
Мальчик сильно вздрогнул, словно просыпаясь от глубокого сна, вскочил на ноги и воскликнул:
— Хорошо! Где я должен искать?
— Всюду, — ответил торговец, который уже начал обыскивать комнату.
Уберто рылся среди книг на подставках и стеллажах и думал о том, сможет ли он узнать «Утер Венторум», если найдет. Каждую обнаруженную книгу или свиток на арабском или греческом языке он показывал Игнасио, но тот каждый раз отрицательно качал головой.
В какой-то момент Уберто спросил у него, не прерывая своего занятия:
— Что такое Святая Фема?
— Забудь о ней! — ответил торговец, копаясь в куче бумаг. Его тон не предвещал ничего хорошего.
— Святая Фема, — настаивал мальчик. — По-моему, она называется так. Ты недавно говорил о ней.
— Тебе лучше не знать этого, — попытался остановить его Игнасио.
Мальчик прекратил свою работу и сложил руки на груди.
— Теперь я так же замешан в этом деле, как и ты! Поэтому имею право знать, — заявил он. В тоне его слов слышался почти упрек. — Я не дурак и знаю, что ты много от меня скрываешь.
Игнасио положил на пол связку пергаментов, которую осматривал в тот момент, и перевел взгляд на мальчика. В его глазах была гордость, но также забота и тревога.
— Я отвечу на твой вопрос, — заявил он. — Но помни, знание не делает жизнь легче. Часто даже усложняет.
— Мне это все равно. Я хочу знать.
Игнасио вздохнул и начал рассказывать:
— Говорят, что Святую Фему учредил Карл Великий, чтобы поддерживать порядок в германских землях. Это тайный суд, который состоит из рыцарей, и его члены имеют право распоряжаться жизнью и смертью любого человека. От их кары не мог уйти никто, даже знатные люди. Со временем членам Святой Фемы дали прозвище Зоркие. Совершив возмездие, они оставляли на месте казни кинжал в форме креста. Они наказывали множество преступлений — от неверия в Бога до незаконного захвата верховной власти, от колдовства до изнасилования женщин. Подозреваемых похищали из их домов и приводили к судьям. Если подозреваемого признавали виновным, его сразу же вешали. Во главе Святой Фемы стоит Великий Магистр, следующая ступень — вольные графы и третья, самая низкая, — вольные судьи. — Игнасио немного помолчал, а потом заговорил глухо и мрачно. — Так вот, — закончил он, — я думаю, что убийца Готуса Рубера выполняет приказы одного из вольных графов Святой Фемы. И думаю, что за нами следили от самой Венеции.
— Значит, человек, который сбил меня с ног в соборе Святого Марка, мог быть вольным судьей? — сделал вывод Уберто. — Но почему эти люди преследуют нас? Ты же только что сказал, что они рыцари и дали обет вершить правосудие.
— Сначала они таковыми и были. Но очень скоро стали использовать свой авторитет, чтобы получить больше власти. Говорят, теперь Зоркие расселились по всей Европе. Нескольких из них я видел даже в Святой земле. И поверь мне, от их прежних намерений творить правосудие мало что осталось. Говорят даже, они изучили магические обряды саксонских друидов, а потом истребили своих учителей, обвинив их в колдовстве.
— Кто же может входить в сообщество убийц?
— Вольные графы — это знатные люди и высокопоставленные служители церкви. По собственному опыту знаю, их нынешний Великий Магистр — его милость архиепископ Кельнский.
Уберто уже слышал об этом архиепископе. Адольф Кельнский очень хорошо известен тем, что много лет назад несколько раз не подчинился папе римскому и за это был отлучен от церкви. В церковной среде его часто упоминали в качестве примера мятежника, восставшего против власти римского первосвященника.
