Валерия Вербинина - Эхо возмездия
Сергей Васильевич говорил и говорил, а Порошин поймал себя на мысли, что его отношение к гостю из Петербурга коренным образом изменилось. Перед ним явно был жесткий, подкованный и чрезвычайно умный человек, не упускавший ни единой мелочи. И еще следователь подумал, что, кем бы ни был таинственный убийца Колозина, его песенка спета. Прибывший из Петербурга следователь по особо важным делам определенно знал свое дело, и знал его весьма хорошо.
Они завернули во двор генеральши Меркуловой, и сани остановились, не доехав несколько метров до крыльца. Сергей Васильевич вылез и вытащил свой чемодан.
– Мне пойти с вами? – спросил Порошин.
– Нет, не стоит, – ответил следователь по особо важным делам. – Завтра с утра мы примемся за дело, так что постарайтесь сегодня отдохнуть как следует. Я поговорю с этой дамой, а потом ее кучер отвезет меня.
– Что ж, тогда до завтра, – сказал Порошин.
Кивнув ему на прощание, Сергей Васильевич взбежал на крыльцо и постучал в дверь. Ему открыла горничная, а когда он снимал пальто, вниз спустилась мать Амалии.
– Госпожа баронесса дома? – осведомился гость. – Сергей Васильевич Ломов, из Петербурга, следователь по особо важным делам. Мне необходимо с ней поговорить.
– Прошу вас следовать за мной, – сказала Аделаида. – Моя дочь вас ждет. Чемодан можете оставить здесь.
И через несколько секунд следователь оказался в гостиной, где на стенах висели кавказские шашки, а в очаге полыхал огонь. Баронесса Корф в платье цвета спелой вишни поднялась из кресла навстречу гостю и сделала матери едва заметный знак. Кивнув, Аделаида вышла и тщательно прикрыла за собой дверь.
– Добрый вечер, Сергей Васильевич, – сказала Амалия.
– Возможно, что добрый, – отозвался гость из Петербурга, изучающе глядя на свою собеседницу. – А возможно, и наоборот.
– Что вы хотите этим сказать? – спросила баронесса, нахмурившись.
Сергей Васильевич вздохнул.
– Скажите, Амалия Константиновна, – вкрадчиво промолвил он, – за что вы убили Дмитрия Колозина?
Глава 19
Двое у камина
Баронесса фон Корф замерла на месте, не сводя пристального взора со своего собеседника. Затем ее глаза блеснули, а губы раздвинулись в легкой улыбке.
– Может быть, Сергей Васильевич, вы хотите присесть? – спросила она, жестом указывая на одно из стоявших в гостиной кресел, обитых темно-синей тканью.
– Благодарю вас, сударыня, – ответил следователь, – но я могу и постоять. Итак: это вы убили Колозина?
– С какой стати мне его убивать? – с неудовольствием спросила баронесса Корф.
– Ну, например, с такой, что человек ни с того ни с сего вышел ночью из дома. Куда он мог пойти в такой час в незнакомой местности? Только к лицу, которое способно… э… внушить желание к такому приключению. При всем моем уважении, – добавил Сергей Васильевич, отвешивая галантный и вместе с тем весьма иронический поклон, – я никак не могу вообразить, чтобы этим лицом оказались Евгения Михайловна Одинцова или, к примеру, Анна Тимофеевна Меркулова.
– Вы бредите, милостивый государь, – холодно сказала баронесса.
– Ну, до этого еще не дошло, – жизнерадостно ответил Ломов, садясь в кресло. Он завладел кочергой, словно был у себя дома, и без всяких церемоний принялся ворошить поленья в горящем очаге. – Кроме того, преступнику хватило одной пули, чтобы прикончить студента, у убийства нет ни единого свидетеля, труп обнаружен вдалеке от места преступления… Что, госпожа баронесса, вполне в вашем духе. Поэтому я отбрасываю всякие околичности и прямо спрашиваю вас, сударыня: это ваших рук дело?
– Нет.
– То есть вы не поэтому прислали нам телеграмму?
– Нет. Я послала телеграмму, чтобы расследование убийства не повлияло на порученное мне задание.
Странный следователь несколько мгновений буравил свою собеседницу недоверчивым взглядом, но Амалия казалась спокойна, как никогда, и только уголок ее рта опустился, обозначая не то разочарование, не то какое-то схожее с ним чувство.
– Досадно, – вздохнул Ломов, возвращая на место кочергу. Амалия села в кресло, глядя на своего собеседника без всякой симпатии. – Я это к тому, что, если бы вам по каким-то причинам понадобилось прикончить студента, мы бы, конечно, закрыли на это глаза. А теперь…
– У меня не было никаких причин, – сказала Амалия голосом, который даже зазвенел от неприязни. – И я его не убивала.
– Тогда кто его убил? Вы ведь были на том самом ужине в доме Снегирева, где произвели на присутствующих… гхм… прямо скажем, неизгладимое впечатление. Мог ли, по-вашему, кто-то из гостей иметь на Колозина зуб?
– Давайте посмотрим, – легко согласилась Амалия. – Итак, на ужине были я и дядя Казимир – но мы сразу отпадаем. Доктор Волин уехал вместе с незваной гостьей, у которой произошел эпилептический припадок, и ее мужем. Медсестра Ольга Попова… тут она называет себя фамилией матери – Квят – уехала примерно с середины вечера.
– Так это та самая Попова?.. – начал Сергей Васильевич.
– Да, та самая. Лично у меня ни доктор, ни медсестра не вызывают никаких подозрений. Кто дальше? Снегирев, его жена Елена Владимировна, их дети… – Амалия задумалась, потом решительно покачала головой, – нет, нет и еще раз нет. Фабрикант Селиванов и его супруга… Для них Колозин вообще ничего не значил, по-моему. Нинель Баженова, хваткая дама, которая рассуждает о свободе и втайне через посредников дает деньги в рост… Мне, честно говоря, надо сделать нешуточное усилие, чтобы вообразить, как она ночью с револьвером охотится за студентом. Англичанин, мистер Бэрли…
– Кстати, о Бэрли, – перебил ее Сергей Васильевич, – как продвигается ваше дело?
Амалия вздохнула.
– Мистер Бэрли, – объявила она, – увлекся Лидочкой Снегиревой.
– О! – только и мог вымолвить пораженный Ломов. – А вы…
– Боюсь, я его не интересую. Так сказать, не в его вкусе.
– В таком случае, – задумчиво уронил Ломов, – он просто осел. Кстати, почему вы решили, что вы не в его вкусе? Ведь он только что приехал…
– Так считает мой дядя.
– Ну, если ваш дядя, тогда… И все же я не могу поверить, что вы не найдете… гм… способа изменить ситуацию.
– Вы, кажется, изволите шутить, – проворчала баронесса. Сергей Васильевич поторопился принять серьезный вид.
– Нет, я… Кхм! Собственно говоря, сударыня, ваша репутация прежде была такова, что вы изыскивали способы выполнить любое дело, которое вам поручали…
– Ну, пока еще ничего не окончено, – протянула Амалия, и ее тон и сверкнувшие золотом глаза заставили Ломова невольно насторожиться. – Я вхожа к ним в дом, Павел Антонович весьма со мной любезен… Впрочем, мы, кажется, обсуждали, кто из гостей показался мне подозрительным?
– Именно так.
– Ну, мистера Бэрли можно сразу же вычерк-нуть, – решительно сказала Амалия. – Он приехал незадолго до Колозина и совсем ничего о нем не знал. Кто еще был на вечере… Николай и Евгения Одинцовы? – Она нахмурилась. – Знаете, Сергей Васильевич, вот с Николаем Одинцовым не все так гладко. Весь ужин он избегал встречаться с Колозиным взглядом, и на его лице появлялось скептическое выражение, когда тот говорил.
– Причина?
– Не знаю. Но я бы сказала, студент ему определенно был неприятен.
– А что насчет Федора Меркулова? – спросил Сергей Васильевич.
– Почему вы задали вопрос именно о нем?
– Потому что он военный и умеет обращаться с оружием, например. А еще, сударыня, он человек с клеймом.
– Вы, кажется, на меня в претензии за что-то, – заметила Амалия после паузы.
– И не только я, сударыня, но и наше начальство. Вы должны были договориться с Анной Тимофеевной о содействии нам взамен на частичное списание ее долга по имению, а в результате нам пришлось аннулировать весь долг и к тому же вернуть из ссылки ее сына.
– К сожалению, – довольно сухо промолвила Амалия, – она не соглашалась на другие условия, а время поджимало.
– Нет, – Ломов покачал головой. – Это вы ее надоумили, госпожа баронесса. Как человек, я не осуждаю вас: вам просто стало жаль эту обреченную старуху. Но как агент особой службы…
– Видите ли, Сергей Васильевич, в чем дело, – промолвила Амалия. – Нельзя заручиться чьей-то поддержкой, делая добро наполовину. Или целиком, или никак. Чтобы человек поверил вам, нужно снять с его шеи петлю, а не слегка ее ослабить. Я ясно выражаюсь?
– Только не надо подводить аморальные принципы под свое доброе сердце, сударыня, – усмехнулся Ломов. – У вас это плохо получается.
Несколько мгновений, показавшихся бесконечными, два агента особой службы поедали друг друга глазами. В камине треснуло полено и рассыпалось снопом искр.
– На вечере Федор Меркулов едва обращал внимание на Колозина, – наконец промолвила Амалия тяжелым голосом. – Он был просто счастлив чувствовать себя в знакомой обстановке, среди людей, большинство из которых он знает с детства – хотя раньше, возможно, многие из этих людей его раздражали. Я отвечаю за свои слова: у него не было никакой причины убивать студента. То же самое относится и к его матери.
