Брэд Гигли - Год гиен
Все расступились, когда к алтарю повели первого быка. Животное послушно зашагало по лестнице туда, где его ждали Ирой и жрецы. Там бык потряс головой, показывая, что желает принять смерть. Меритра знала, что это старый трюк — жрецы налили быку в уши святой воды.
Сразу же после того, как один из жрецов оглушил быка ударом молота по черепу, ее дядя проворно вспорол ему горло большим бронзовым ножом. Бык упал на колени, конвульсивно опорожнив кишечник на алтарь, дымящаяся кровь залила руки Ироя. Соленый железистый запах крови и едкий запах дерьма коснулся ноздрей его племянницы.
Ирой у алтаря зачерпнул руками кровь и испятнал ею одеяние богини. Покрасневшая ткань облепила груди Сехмет, обрисовав наготу божества.
Солнце заблестело на беломраморном алтаре, залив храм ярким слепящим светом и на мгновение ошеломив Меритру. Она почувствовала, что теряет сознание. Перед ее глазами задрожали шелковистые гало, пронзительная музыка, которую играли на флейтах жрецы, странно отдавалась в голове. Женщина молча ждала, пока Ирой осыплет мертвого быка зажаренным ячменем, как предписывала традиция. Опытные помощники жреца начали свежевать тушу, потом отрубили ляжки сверкающими серебряными топорами.
Жирные бедренные кости протянули верховному жрецу, тот положил их в жертвенный огонь, и кости, зашипев, стали брызгать жиром, когда пламя взметнулось, чтобы их поглотить. Кровь побежала по мраморному алтарю в специально обустроенный пруд.
Меритра упала в обморок.
Очнулась она в святилище дяди. Ее тошнило, во рту ощущался вкус желчи.
— Что?.. — спросила она.
Ответом ей был долгий тихий рык. Над ней стояла львица, подозрительно принюхиваясь. Меритра завопила. Кошка сделала шаг назад, не понимая, что это за вопящее существо, и укрылась за ногами человека, который держал ее на привязи.
— Тише, тише, Таса, — негромко, успокаивающе сказал человек, почесывая голову зверя. — Это всего лишь моя глупая племянница.
— Убери ее! — умоляюще сказала Меритра.
— Я бы посоветовал прекратить крик, племянница. Таса может подумать, что ты — всего лишь игрушка. А когда у нее на уме озорство, Тасу трудно остановить.
Верховный жрец был похож на свою племянницу — вплоть до широкого носа и узких глаз. Но такие черты делали Меритру нескладной и мужеподобной, а дядю — красивым. Он был все еще прямым и сильным, несмотря на свой возраст, хотя и начал слегка толстеть.
Святилище Ироя представляло собой маленькую комнату позади святая святых, где находилась богиня. На стенах висели туго натянутые львиные шкуры. По периметру комнаты стояло множество принесенных по обету статуй, изображающих львиную богиню. Некоторые из них были отлиты из золота и других драгоценных металлов, иные вырезаны из камня. Это подношения воинов, которым очень хотелось заручиться благоволением богини войны.
— Итак, почему ты сегодня пришла со мной повидаться? — снисходительно спросил дядя Меритры.
Он протянул привязь Тасы младшему жрецу, заботливо приказал покормить львицу, и животное увели из святилища.
— Из-за Ненри! — ответ Меритры прозвучал капризным хныканьем. — Он меня ударил!
Ирой сел на трон, вытирая лезвие жертвенного ножа мягкой тканью, и засмеялся.
— Он молодец. Тебя надо чаще бить, моя дорогая. Я так ему и сказал, когда он на тебе женился.
Меритра спрятала лицо в руках, из глаз ее потекли слезы. В голове у нее стучало.
Ирой вздохнул. Он всегда немного стыдился чада покойного племянника, предпочитая держать Меритру подальше от своих глаз. Жрец поудобней устроился в кресле. Банальные супружеские неурядицы нагоняли на него скуку. Но следующие слова племянницы привлекли его внимание.
— Я знаю, что за этим стоит его брат, Семеркет!
Обычно вялый голос Ироя сразу стал резким:
— А что с ним такое?
— Он расследует убийство жрицы, там, в Восточных Фивах…
— Я слышал об этом. Продолжай.
— Прошлой ночью от него пришло послание… Вот это, — Меритра протянула дяде скомканный лист папируса. — Он пытается втянуть Ненри в нечто такое, куда тот не должен встревать. Когда я попыталась вмешаться, муж меня ударил. Впервые за время нашей женитьбы.
Теперь она плакала уже непритворно.
— Утром, после того, как Ненри ушел, я взяла письмо, чтобы показать тебе. Я хочу, чтобы ты его остановил, дядя! Я знаю — что бы этот безумец ни попросил его сделать, это поставит нас под угрозу.
Ирой быстро пробежал глазами письмо, водя окрашенным хной ногтем по иероглифам. «Моему брагу Ненри, да пребудет с тобой богатство и жизнь, Семеркет, чиновник Канцелярии Расследования и Тайн, шлет приветы. Брат, мне нужна помощь, которую ты обещал. Иди на рынок. Переоденься знатным человеком. Говори, что ищешь царские драгоценности. Заверяй, что тебе нет дела, откуда они. Если тебе их предложат — купи одну или две. Когда ты это сделаешь, доставь их на другую сторону реки. Остальное объясню при встрече. Твой брат Семеркет».
Ирой отложил папирус.
— Ты знаешь, о чем тут говорится? — резко и грубо спросил он.
— Н-нет.
Меритра не умела читать.
— Ненри нарушил свой обычный распорядок дня?
— Да! Да, так и есть! Он послал весточку градоправителю, сказав, что заболел. Потом одолжил богатый плащ и отправился на базар — но я не знаю, зачем.
Грязное ругательство сорвалось с губ Ироя. И, странное дело, когда он снова посмотрел на племянницу, на лице его читалась даже некоторая признательность.
— Это может и ничего не значить. В любом случае, тебе лучше не говорить Ненри, что я видел этот папирус, — Ирой протянул ей письмо. — Положи его обратно, туда, где нашла. Ничего не говори мужу.
— Да, дядя.
Выражение его лица слегка смягчилось:
— Ты хорошо поступила.
Меритра благодарно улыбнулась. Если она, как сказал дядя, хорошо поступила, может, рискнуть задать вопрос…
— Дядя…
— Да?
— Есть какие-нибудь новости о моем сыне? — она сглотнула. — Как он растет?
— О твоем сыне?
Меритра кивнула.
Теперь Ирой дал волю своему раздражению.
— Я усыновил его и сделал своим наследником. Ненри получил взамен выгодный пост. Оставь ребенка в покое. Теперь у него другая жизнь.
Она почувствовала одновременно и жар и холод. Сердце ее затрепетало, в животе все перевернулось. На мгновение показалось, что она снова упадет в обморок. Потом внезапное тепло между ногами объяснило им обоим, почему этим утром она потеряла сознание. Меритра расстроено опустила глаза и увидела маленькое красное пятно, расплывающееся на ее схенти.
Она не смогла скрыть своего стыда, покраснев при виде того, как на нее уставился дядя. Но Ирой разразился хохотом.
— Думаешь, я такой наивный, что меня заботят женские приливы? — он снова рассмеялся. — Тебе повезло, что этого не случилось, когда Таса была здесь. Запах крови заставляет ее вспомнить дикие привычки. А теперь обернись чем-нибудь и ступай со мной.
Вдвоем они прошли в павильон на другой стороне храмового комплекса. Ирой испросил срочной и приватной встречи с храмовой провидицей, и они с Меритрой в знак приветствия вытянули руки вперед на уровне колен, когда та вошла в павильон.
Ирой шепотом пересказал женщине письмо Семеркета. Долгое время провидица молчала. Потом заговорила голосом, который был похож на волшебный инструмент со множеством струн:
— Плохих снов, похоже, больше не хватает. Нам потребуется кое-что посильнее. Придется остричь его волосы.
Потом она посмотрела на Меритру.
— Подойди ближе, моя дорогая. Давай обсудим ситуацию между твоим мужем и его братом. Мы, женщины, знаем, как справляться с такими делами, верно?
Подавленная величием провидицы, но одновременно преисполненная любопытства, Меритра крошечными шажками двинулась вперед.
Глава 4
Открой глаза
— Здесь никто не захотел бы причинить ей зла, — сказал художник Аафат Семеркету, который сидел перед ним, поджав ноги, и делал записи. — Ее тело нашли на другой стороне Нила. Так почему же вы расспрашиваете нас?
— Ее здесь все любили, — тихо вторила его жена Теева.
— Она была добрая, — пробормотала их дочь.
Они все сидели в маленькой гостиной, которую Аафат ярко разукрасил портретами своих соседей за работой. Теснившиеся на стенах фигуры так походили на живых людей, что Семеркет почти ожидал, что они подадут голос, чтобы высказать свое мнение об убийстве.
Аафат встал и показал на портрет самой Хетефры, которую нарисовал приносящей подношения богу луны, Хонсу.
— Скажи — она похожа на женщину, у которой есть враги? — спросил он.
Семеркет внимательно всмотрелся в портрет. Хетефра была в расцвете жизненных сил, когда ее нарисовали. Хотя на картине она носила парик с голубыми крыльями, Семеркет узнал ее по пекторали и по покрою льняного схенти, которое видел смятым и залитым кровью в Доме Очищения.
