Мастер Чэнь - Амалия и Золотой век
Кончита насмешливо улыбнулась.
– Но если вы и правда почти член нашей семьи… – продолжила старшая сестра.
– Большой, большой семьи, – уточнила Кончита.
– То пора рассказать вам некоторые ее тайны, – завершила Фели.
– Тетушка после встречи с вами мучила нас целый вечер, очень огорчалась, – пояснила сестра.
Ах, вот как. Я уже все понимаю. Тетушка София Урданета. Эдди. Конечно, Эдди.
– Остановите нас, если это тяжелая для вас тема, – вдруг чуть посмеялась Фели. – Хотя на самом деле что уж тут тяжелого. Всего-навсего мужчины. Девушки все время о них друг с другом говорят, вот и мы…
– Лелаки, – с непередаваемым выражением произнесла Кончита. – Говорят, у вас, в Малайе, коренные жители их тоже так называют? Ну вот. Что вы хотите. Лелаки и есть.
– Понимаете, в каждой семье есть свои… Эдди хороший мальчик. Но он, как бы это сказать, не получился. Мы просто хотели сказать вам насчет денег.
– Что?! – поразилась я. – Да нет, вы все неправильно поняли. У меня прекрасный муж.
– У нас тоже, – заметила малышка. – Но тем не менее… Приехать в далекую страну и делать тут то, что хочется, – и разумно платить за это, если знаешь, что делаешь, – да что же в этом необычного?
– Но Эдди тут ни при чем, потому что совсем, совсем другое, другой, и я не знаю… – неожиданно сказала я, сразу же пожалев об этом: да что со мной творится? – и замолчала.
– Найти вам хорошего исповедника? Вы ведь католичка, как и мы, не правда ли. И тогда все просто.
– Я с этого начала, – призналась я. – Отличный исповедник.
– Очень разумно, – сказали сестры в один голос, и обе засмеялись.
– Но я не поверю, чтобы Эдди – и брал деньги, – прервала я паузу. – Да еще вот так…
– А пока и не брал, – прошелестела Фели. – Просто мы боялись, вдруг уже и до этого дошло.
Я молчала, и мне было очень грустно.
– Галеона не будет? – сказала я наконец. – И не было. А вот это очень, очень жаль.
– Это отдельная история, – задумчиво проговорила Фели. – Никто из серьезных людей не доверит ему ни сентаво, конечно. Были причины. Поработал в банке, и… ну неважно. Это, наверное, не конец его истории или истории галеона, а пока – ну не давайте ему слишком много денег, вкладывайте их, допустим, в рудники Бенгета – мы все так делаем. Это просто. Акции растут каждый месяц. «Бенгет майнинг», «Бенгет консолидейтед» – там наши люди.
Я поняла, что получила очень серьезную информацию. И поблагодарила обеих Урданета взглядом. А они поняли, что я поняла.
– Надо признать, – сказала я после паузы, оживая и начиная рассматривать мебель – а она и вправду была великолепна, – что Эдди ни разу ничего не попросил.
– Так он и не будет просить! – вдруг засияла Кончита. – Он умный. Он сделает так, что вам просто захочется ему что-то дать. Вы ведь уже хотите, чтобы галеон отправился в путь, не правда ли?
– Но он не отправится, – прикоснулась я к витой деревянной колонне на шкафу.
Тут на лице Фели наконец появилось отчетливое выражение – что-то между досадой и уважением.
– О галеоне написала «Лос-Анджелес таймс», – заметила она. – «Крисчен сайенс монитор». А еще японцы – чтобы американцы не дремали. Этот проект уже нельзя так просто утопить. Он своего добился.
– Поймите, он ведь все-таки Урданета, – сказала сестра. – Это и наше имя. Наша семья.
– Умный мальчик, – прошептала Фели, медленно покачивая головой. – Ах, какой умный. Нет, теперь уже нам придется сделать совсем по-другому…
– И когда все сделаем, сообщить об этом мужчинам, – сверкнула выпуклыми дьявольскими глазами Кончита. – А сейчас – Вики убьет нас, если мы не пойдем наслаждаться ее сладостями. Нет, правда. Она чуть не сама их готовила. Мы обречены.
Я улыбнулась и направилась к двери, сестры – как и я, в чулках – эскортировали меня с двух сторон до самого порога, где служанка, как я заметила, выстроила в аккуратный ряд все туфли людей, пришедших из сада.
– Чинелы, какая прелесть! – восхитилась Фели, глядя на мои манипуляции. – И абсолютно разумно. Вы действительно уже одна из нас.Десертом оказался клейкий рис, тот самый, из гасиенды, в коричневом сахаре и кокосовом молоке. А также – да, все-таки они гордые дети малайской расы… потому что это…
– Это же бубур чача! – провозгласила я, указывая Вики на ряд выстроенных горшочков.
– Это вовсе даже гуинатан! – возмущенно вскинула она руки. – Традиционное блюдо на Тодос лос Сантос. Когда все святые входят маршем. Это куски камоте, габи и саба-банана…
– Я не знаю, что такое камоте, хотя подозреваю, что это наш сладкий картофель! – не давала ей спуску я. – И все сварено в кокосовом молоке и с кокосовыми сливками. В керамическом горшочке должны быть банановые листья для вкуса. Так?
– Не может быть! То есть – да. Нет, я должна когда-нибудь приехать в вашу Малайю. Лилинг, ты это слышала? Амалия, а сколько у вас, собственно, малайской крови?
– Около четверти, но это еще и с сиамской…
– Да у меня куда больше местной. Но у настоящей местисы еще должно быть немного китайской примеси, это вместо вашей сиамской, наверное… Мм-да, так расскажите, что вы тут надумали насчет инвестиций? Знаете, наступает новый век. Просто золотой. Про Бенгет вы все уже знаете? Здесь надо осторожно, конечно…
– У меня есть одна странная идея, – призналась я. – Я ищу хороший, настоящий табак из Кагаяна. Или Исабелы. И мне не очень нравится Илокос. Просто однажды мой друг занимался импортом манильских сигар, страшно погорел на этом, а ведь интересно же – как это сделать правильно?
– Хороший покровный лист из Кагаяна? – удивилась Вики. – Ну, это сейчас сложно. И это ведь совсем маленькие деньги!
– Я не спешу, – заметила я. – Зато много узнаю.
– Когда отменили табачную монополию, – раздумчиво сказала Вики, – а это сделали еще испанцы, то в Кагаян набежали китайцы и начали сеять и скупать все подряд, про качество все забыли, цены обрушились… Ну, если вы хотите делать хорошие сигары, возродить славу Кагаяна, то вас на руках будет носить президент! Потому что там кризис уже минимум полвека, голод. А знаете, Амалия, – ведь это умно. Хорошее начало. Я так и знала, что с вами будет интересно. Ой, Лурдес уходит. Извините меня…
Праздник кончался.Какая глупость, думала я, гладя Матильду между серых ушей. Раскрываю семейные секреты. Провожаю призраки галеонов. Чем я занимаюсь? Для этого, что ли, я сюда приехала и осталась совершенно одна?
– Ты меня понимаешь? – спросила я у нее.
Матильда оскалила зубы, деликатно согнула задние ноги и сделала на асфальте лужу.
– Извините ее, мадам, – на всякий случай сказал из полумрака возвышавшийся надо мной Хуан с кнутом.
Нищий у краешка тротуара радостно засмеялся. Я обогнула Матильду на приличном расстоянии и пошла к сиденью.
Так, подумала я. Но хотя бы моя книга для детей продвигается. Вот и новая запись, примерно такая: если тебя не воспринимает всерьез собственная лошадь – японского шпиона тебе не поймать.
А ведь когда-нибудь точно буду вспоминать этот вечер, сад в цветах… Или не ехать в отель, сделать круг по здешним улицам, лучше даже пешком? Перебраться через перекресток туда, в Малате, это почти такой же квартал, но там по большей части живут американцы. Пенсильвания-стрит, Колорадо-стрит, Теннесси, Канзас – все штаты. Да неважно, как это называется, – дело в цветах. Вот здесь во тьме угадываются кусты сампагиты, там – росаля, а рядом кадена де амор – бело-розовые и очень хрупкие цветы. И сан-франциско, с листьями трех цветов, зелеными, красными и желтыми. А вот непристойно громадная дама де ноче – кружащий голову аромат, который попросту пугает.
– Отель, Хуан, – сказала я со вздохом. – И до завтра.
Вот он, отель.
У меня ведь есть здесь почти свой сад, на небольшом пятачке земли между стеной отеля и невидимым морем. Оно там, за деревьями, а подальше и левее – длинная пристань и рыбный ресторан.
А здесь среди кустов бродила до вчерашнего дня мама генерала, улыбаясь всем встречным. Постою и я, думая о том, как хорошо дома, когда перед сном я выхожу, одна или с Элистером, к морю, посмотреть на огни кораблей, идущих слева направо во мраке, из Сингапура в Рангун.
Я подняла глаза к третьему этажу отеля. На балконе высилась неподвижная фигура, прямая, несгибаемая, с вздернутым подбородком. Генерал неподвижно смотрел в невидимое мне отсюда море, на разноцветную светящуюся россыпь на горизонте.
Но вот он повернулся к желтому квадрату балконной двери и что-то сказал, протянул руку. В освещенном прямоугольнике мелькнула тень.
И их стало двое. Он и Джин, касающиеся друг друга плечами.
Две неподвижные фигурки на недосягаемой высоте.11. Это и есть Маккинли
Итак, у нас есть несколько загадок – и никакой идеи, связаны ли они хоть как-то между собой. А еще – ни малейшей уверенности, что я вообще должна эти загадки как-то решать.
Собрать чемоданы, да у меня же есть для этого прилагающаяся к архиепископскому сьюту служанка, ее зовут Мерседес. Заплатить всем героям этого романа с Манилой прощальный бонус. Закрыть «Человеческие ресурсы» без объяснений. Сесть на один из лайнеров – вон за этими зданиями, если пройти подальше, виднеются их трубы. Доплыть по прямой до Гонконга, ну и так далее. В худшем случае – Рождество в Гонконге, да хоть в Сайгоне или на корабле. Ни один человек на свете меня всерьез не осудит. Меня просили вручить генералу украденные у него копии секретных бумаг – я вручила. Дальнейших просьб не поступало.
