Игорь Пресняков - Чужая земля
– Видел бы ты, какая силища на митинг собралась! Почитай, весь городской пролетариат вышел. Куда властям деваться? Власть-то у нас, сам знаешь, народная, рабоче-крестьянская! Как люди присудят, так и будет. Не удержались, конечно, пожурили руководство – и губкому досталось, и совнархозу, и губисполкому. Покритиковали их за то, что пригрели у себя на груди рой спецов-бюрократов да шкур всяческих из «бывших».
Ткач чокнулся с приятелями, выпил и закусил зубчиком маринованного чеснока. Ломовой извозчик тоже опрокинул чарку и, крякнув, спросил:
– А что там насчет студентов? Говорят, они великую бузу учинили?
Сидевшие за соседними столами обернулись на голос, и в трактире повисла напряженная тишина.
– Э-э… да как сказать… – потупился ткач.
– Подожди-ка, Клим, я расскажу, – от стола в центре зала поднялся молодой конопатый блондин в затрепанной бекеше. – Мне вся подноготная известна – у нас на электростанции секция их «Союза» имеется, – пояснил он собравшимся.
– Ну давай, Семка, ты… – буркнул ткач.
– Говори по порядку, а то, знаешь, тут толкуют разное, – крикнул из угла истопник женсовета.
– Ага, – кивнул Семка. – Дело было так: уже выступили на митинге все уполномоченные от предприятий и – выходит Луцкий. Ну, по крестьянскому вопросу сказал, зачитал постановление о повышении зарплаты… Все обрадовались – вроде бы и спорам конец, пора закругляться.
Вдруг вылазит на трибуну Венька Ковальчук, один из вожаков этого самого «Союза», и просит у народа слова. Антипов, предстачкома, соглашается – да и почему не дать выступить? «Союз» этот еще третьего дня солидарность всем бастующим объявил, поддержал, так сказать, пролетариат. Начал Венька митинговать, да еще как! Обманывает, говорит, вас губком; заставляет отказаться от борьбы. Чешет Венька, будто по писаному: частые беспорядки в деревне, нищета и бесправие рабочего класса есть кризис власти; большевики-де не в состоянии выполнить своих программных целей; они обюрократились, срослись с чиновным, контрреволюционным аппаратом. Вот вы, спрашивает он нас, верите Луцкому, а того не знаете, что еще седьмого числа в деревню был послан карательный отряд; не выступи пролетарии с протестом – дело могло бы обернуться кровью. Тут митинг замер, тихо стало, как на кладбище. А Венька все комиссарит: «Союз молодых марксистов» предлагает не поддаваться уговорам властей, продолжить солидарную с крестьянством забастовку до полного восстановления принципов демократии, завоеванных Октябрьской революцией, – вернуться к прямому правлению рабочих через Советы; ограничить бесправие ГПУ; установить истинную свободу личности, слова, партий; изгнать чиновников; усилить роль профсоюзов; отказаться от политики сговора с капиталистами и нэпманами. Для введения всего этого Венька посоветовал немедленно возродить рабочие дружины и Красную гвардию. Едва кончил он, поднялся шум неописуемый. Кто «верно» кричит, кто – «долой». Чуть до кулаков не дошло. Вдруг Луцкий рядом с Венькой появляется, обнимает его совсем по-дружески и просит народ утихомириться. Как увидели мы такой поворот – опешили и враз успокоились. А Луцкий-то и говорит: не будем, мол, товарищи, строго судить парня. Молод он, горяч. И предлагает всему митингу выразить Веньке благодарность за критику! Сам первый в ладоши захлопал. Мы, понятное дело, поддержали. Дождался Луцкий тишины и громко так, чтоб каждый услыхал, Веньке и говорит: советую вашему «Союзу» изложить свои претензии на бумаге и – милости прошу в губком! Жду вас в любое время. Потом еще Веньке пальцем погрозил по-отечески, засмеялся и добавил: критиковать, молодой человек, надобно диалектически, зная суть вопроса, а не то – ишь, размахнулся, того и гляди, революцию закатишь. Захохотал народ, успокоились. Луцкий же объявил митинг закрытым и затянул «Интернационал». Вот и вся история! – Семка вытер взмокший лоб.
– А что за фрукт такой, этот «Союз»? – крикнул кто-то.
– Ну-у… организация, – пожал плечами Семка. – «Союз молодых марксистов» называется. Студенты там, рабочая молодежь, безработных очень много…
– «Контра», что ль? – предположил ломовой извозчик.
– Да в том-то и дело, что нет, – смутился Семка.
– Какая еще «контра»? – накинулся на извозчика ткач. – Говорят тебе: рабочие парни.
А Венька этот – Егора Ковальчука, с «Ленинца», сын; его все знают, кондовый пролетарий.
Публика зашумела.
– Сядь! – шикнул на Семку ткач. – Не хватало еще здесь диспут развести! Не их мещанского ума это дело.
– А ведь влетит «марксистам»-то за бузу! – подвигаясь ближе к ткачу, негромко сказал ломовой извозчик.
– У каждого своя «правда», – пробормотал ткач. – Посмотрим.
* * *После переживаний последних дней Егор Васильевич Ковальчук долго не мог заснуть. Он ворочался, часто выходил курить и забылся лишь глубоко за полночь. Сон ему снился дурацкий и мучительно-нудный: будто ходил Егор Васильевич по квартире из угла в угол и искал запропастившиеся спички. «На кой они мне, проклятые, сдались!» – пробуждаясь, сквозь дремоту спрашивал себя Ковальчук и, не найдя вразумительного ответа, вновь засыпал.
Резкий безжалостный стук в дверь прервал «сонные поиски» старого рабочего. Внутри у Егора Васильевича все как-то сжалось. Он испуганно открыл глаза и прислушался. Тревожный стук не прекращался.
– Никак, к нам? – не поворачиваясь, хрипло спросила жена.
– К нам! – встрепенулся Ковальчук и отбросил одеяло.
«Может, телеграмма какая или на заводе неприятность приключилась… – шлепая босыми ногами по полу, думал Егор Васильевич. – Да, небось, не туда зашли, ошиблись!» – поворачивая ключ в замке, успокаивал он себя.
Ковальчук широко распахнул дверь и всем нутром выдохнул:
– Что?
– ГПУ! – ответили с темной лестничной клетки.
Егор Васильевич ошарашенно попятился. «Нет, надо разобраться!.. Свет зажечь, присесть…» – мелькнуло в его голове.
– Проходите! – почти прокричал он. – Сейчас я… лампу… Не видать тут…
Егор Васильевич бросился на кухню, чутко прислушиваясь к грохоту входящих сапог. «Человек пять явилось», – поджигая фитилек «керосинки», заключил он.
Ковальчук вернулся в переднюю и высоко поднял лампу над головой: «Верно, пятеро их…»
– Гражданин Ковальчук Вениамин Егорович здесь проживает? – сухо справился один из чекистов, очевидно старший.
Егор Васильевич перестал суетиться, расправил плечи и ответил:
– Верно, есть у нас такой. Он – мой родной сын. А в чем дело? Предъявите документы!
– Предъявим, отец, предъявим, – пробормотал старший. – Зови сына, у нас – приказ…
Фитилек был мал, крошечный синий огонек выхватывал из темноты выскобленный «по уставу» подбородок и зеленые от бессонницы щеки. Ковальчук почему-то обрадовался усталой неуверенности чекиста и немного ободрился:
– Проходите, товарищи, на кухню. Там и поговорим.
Он уже повел за собой непрошеных гостей, когда дверь Венькиной спальни открылась.
– Что стряслось, батяня? – твердым голосом спросил сын.
– Вы Ковальчук Вениамин? – обернулся старший. – Собирайтесь, – он кивнул одному из подчиненных: – Сходи с ним, пригляди. Да поживее там!
– Я уже одет, – сказал Венька.
– Раз так, пойдем в кухню… Лампу-то посильней вывернуть можно? – бросил чекист Егору Васильевичу. – В этом районе что, электричества нет?
– Днем есть, а ночью я сплю, не знаю, – буркнул Ковальчук.
Он зажег две большие свечи, усадил чекистов на табуреты и привалился к дверной притолоке. Венька присесть отказался и остался стоять посреди кухни. Держался он уверенно, даже чересчур, только на отца старался не смотреть.
– Гражданин Ковальчук Вениамин Егорович, – заговорил старший, вытягивая из папки бумагу. – Имеется особое распоряжение территориальной коллегии ОГПУ СССР о вашем аресте за участие в контрреволюционной организации. Вот, сами прочтите, тут все сказано, – чекист протянул Веньке бумагу.
– Ка-ак? – обронил Егор Васильевич.
– Батяня! Возьми себя в руки. Товарищам необходимо разобраться, – невозмутимо урезонил отца Венька и принял ордер.
Он пробежал глазами по строчкам:
– Ну, я так и знал! Весь координационный совет – под арест. Иного было трудно ожидать от вашего ведомства.
В груди Егора Васильевича закипели обида и гнев.
– Что за… твою мать! – Он разразился злобным, слаженно выстроенным многословным матом.
– Тихо-тихо, гражданин! – приподнялся с табурета старший чекист. – Не забывайтесь, мы – работники ОГПУ! Тем паче – при исполнении…
– Ба-тя-ня! – разочарованно протянул Венька.
– Не тревожьтесь, разберемся, – заглядывая в лицо Егору Васильевичу, участливо заверил один из чекистов.
– Собирайте самое необходимое, – кивнул Веньке старший. – Времени даю три минуты… Минков! Ходи за ним!
Егор Васильевич вспомнил о жене и прокрался в спальню.
