Валерия Вербинина - Убежище чужих тайн
– Ах, дядя, – вздохнула Амалия, – мне бы твое легкое отношение к жизни! Чтобы ничто не воспринимать всерьез, чтобы ни при каких обстоятельствах не терять головы…
– Ну и кто из нас двоих пил вино? – сделал большие глаза дядюшка. – Пойми, легкое отношение к жизни – это самая трудная вещь на свете! И я все-таки настаиваю, чтобы ты тоже выпила за мое здоровье. Ей-богу, розовое французское вино – превосходная вещь!
Глава 16. Доктор Гостинцев
Амалия решила, что они с Луизой выедут курьерским поездом Петербург – Москва, а из Москвы отправятся в Полтаву через Тулу, Орел, Курск и Харьков. Александр, узнав о ее планах, помрачнел.
– Я не вижу никакого смысла в вашей поездке, – сухо сказал он. – По-моему, мадемуазель Делорм просто лишена всякого такта. Она должна понимать, что у людей есть и другие важные дела, чем двадцать лет спустя искать, кто убил ее мать…
– Она ни о чем меня не просила, я все решила сама, – отозвалась Амалия. – Послушай, когда ты участвуешь в смотрах, парадах и целыми неделями пропадаешь в Царском Селе или где-нибудь еще, я же не говорю, что это неправильно… Кроме того, Августин Фридрихович прислал письмо, спрашивая моего совета насчет паровой молотилки. – Августин Фридрихович Янке управлял делами в небольшом имении, которое досталось Амалии в наследство от отца. – Заодно я побываю в нашей усадьбе, с умным видом наговорю управляющему каких-нибудь глупостей, он скажет, что я совершенно права, и сделает все по-своему, то есть правильно.
Но Александр только молчал и хмурился, а когда наконец заговорил, то слова его жене совершенно не понравились.
– Во-первых, ты не должна распоряжаться в имении, – сказал он, – я твой супруг, и это мое дело. Во-вторых, я уже давно предлагал тебе продать землю, чтобы не возиться… Ты же сама говорила, что не любишь комаров и деревенская жизнь тебя не интересует…
И тут – странное дело – Амалия обиделась. По молодости она не придавала собственности большого значения, и разговор на уровне «твое-мое» был ей неприятен, как и намек мужа на то, что ей нечего было обсуждать с управляющим. Она считала вполне естественным, что у нее есть небольшое имение, дом и земля, которые достались ей от предков, и пусть по некоторым причинам она не любила там бывать, в ее планы вовсе не входило избавляться от своих владений.
– Я ничего не буду продавать, – сказала она сердито. – Там рядом церковь, в которой похоронена половина моих предков. Мой брат любил приезжать в усадьбу на каникулы из гимназии… Нет и еще раз нет!
Александр вздохнул.
– Мне не нравится, что ты готова бросить все и поехать за тридевять земель только потому, что какая-то приезжая барышня вбила себе в голову, что ей под силу расследовать старое преступление, – проворчал он. – Разве ты не понимаешь, чем все кончится? Она смирится с тем, что правды ей все равно не узнать, возьмет фамилию Мокроусова, получит его деньги и думать забудет о твоем существовании.
– Скорее всего, ты прав, – отозвалась Амалия. – Но я хочу понять, нет ли чего-нибудь такого, что проглядел Курсин и что позволило бы точно сказать, кто все-таки убил Луизу Леман, а кто невиновен. В этом деле слишком много догадок и предположений, а нужно что-то более существенное.
– Тебе со мной скучно? – внезапно спросил Александр.
– Почему ты так решил?..
– Ты же сама только что упоминала, что мне часто приходится уезжать. Служить при особе императора вовсе не просто, и только недалекие люди видят мундиры, расшитые золотом, и тому подобное. А ведь если случится что-нибудь… Новое покушение, охрана и свита пострадают первыми…
Он поглядел в лицо Амалии и пожалел, что вообще завел об этом речь. Чтобы сгладить неприятное впечатление, он довольно непоследовательно заговорил о том, что, если она хочет, она, конечно, может поехать в Полтаву и дальше в свое имение, но он просит ее выслать телеграмму, когда она приедет, и еще одну – когда будет возвращаться назад.
– Обещаю, ты получишь от меня дюжину телеграмм, – сказала Амалия с улыбкой.
И все же, когда она садилась с Луизой в поезд, у нее душа была не на месте. Амалия не забыла убийство царя Александра Второго[10], и ей было не по себе при мысли, что и на его сына, нынешнего государя, может произойти покушение. Однако едва ли не еще больше она сердилась на то, что Александр пытался ее удержать, играя на ее страхах.
«В конце концов, почему я не могу поехать в свое собственное имение? Августин Фридрихович работает только второй год, неплохо бы ему увидеть хозяйку… Дней через десять я вернусь. Я же не собираюсь задерживаться там надолго… Неужели нет никакого способа выяснить, кто убил Луизу? Надин валила все на Мокроусова, он – на нее… Убийство совершил кто-то один, потому что, если бы они сговорились, они бы продумали все: как избавиться от тела, как сделать так, чтобы их не заподозрили… Они совершили слишком много ошибок и потому сразу же привлекли к себе внимание. Хотя главную ошибку они не сделали – у них все-таки хватило ума избавиться от орудия убийства… Так он или она? Она или он? Ну вот, все опять возвращается в одну и ту же точку…»
На одной из станций Луиза вышла, чтобы купить в станционном буфете какой-то еды, и Амалия, оставшись в купе одна, не удержалась. Она достала монетку и подбросила ее. Монетка, покружившись на полу, застыла на ребре.
«Это мне за то, что я послушалась дядю, – догадалась Амалия. – Что за ребячество в самом деле!»
Она услышала шаги возвращающейся Луизы и поспешно спрятала монетку обратно в кошелек.
Поезд прибыл в Полтаву рано утром. Амалия поглядела на белое здание вокзала, вспомнила, что оно построено всего несколько лет назад, тогда же, когда из Харькова сюда протянули железную дорогу.
«А теперь кажется, что она всегда тут была… А ведь я еще помню, как тут стояло временное здание вокзала, которое потом заменили каменным. Давно я тут не была… Впрочем, город почти наверняка не изменился…»
На полтавском вокзале путешественниц поджидал сюрприз, принявший облик сухощавой женщины средних лет с гладко зачесанными русыми волосами, одетой в серое платье с небольшим белым бантом под горлом.
– Госпожа баронесса, мадемуазель Делорм? Я Елена Кирилловна Вартман. Господин Мокроусов просил меня позаботиться о вас…
Признаться, Амалия не исключала того, что во время поездки им навстречу как бы случайно может попасться Сергей Петрович; но баронесса фон Корф недооценила его коварство. Очевидно, ему каким-то образом удалось узнать, когда и на каком поезде Амалия и Луиза прибывают в Полтаву, и он отдал распоряжение встретить их на месте, показывая тем самым, что отлично осведомлен об их передвижениях, равно как и о цели этих передвижений.
– Благодарю вас, – довольно сухо промолвила Амалия, – но мы рассчитывали остановиться в гостинице.
– В гостинице вам будет неудобно, – спокойно сказала Елена Кирилловна. – У Сергея Петровича один из лучших домов в Полтаве, и он будет счастлив, если вы окажете ему честь воспользоваться его гостеприимством.
– Я не знаю, что вам сказал Сергей Петрович, – уже сердито заметила Амалия, – но девушка, которую вы видите, подозревает его в том, что он убил ее мать. В этих обстоятельствах, сударыня, было бы неудобно воспользоваться его любезностью.
И, повернувшись к Луизе, она изложила по-французски суть их разговора.
– Спросите ее, он сейчас в Полтаве? – спросила девушка, нервно стискивая сумочку.
Амалия перевела вопрос своей спутницы.
– Нет, Сергея Петровича здесь нет, и он не предупреждал меня о том, что приедет, – последовал ответ.
– Скажите, а как давно у господина Мокроусова дом в Полтаве, которым он владеет? – не удержалась Амалия.
– Сергею Петровичу стало очень тяжело жить в имении после того злополучного происшествия, – сдержанно промолвила Елена Кирилловна. – Кроме того, он не хотел, чтобы мадемуазель Леман похоронили там же, где она погибла. Он похоронил ее в Полтаве, на католическом кладбище, и купил дом, чтобы ходить без помех на ее могилу. Когда суд окончательно установил невиновность Сергея Петровича, он продал имение и уехал за границу, а меня оставил в Полтаве – следить за домом и могилой.
У нее был ровный, негромкий голос, словно окрашенный в серый цвет, как и ее платье. Больше всего она походила не на экономку, а на разумную, рассудительную учительницу, которая знает, как находить подход к самым трудным ученикам, и никогда не тратит время по пустякам.
– Вы покажете мадемуазель Делорм могилу ее матери? – спросила Амалия.
– Разумеется, если она пожелает. Хотя это очень знаменитое место – все полтавские гимназисты назначают там свидания, – тут Елена Кирилловна впервые позволила себе подобие улыбки.
– На кладбище? – нахмурилась Амалия.
– Да, молодежи кажется, что это очень… романтично. Так вы уверены, госпожа баронесса, что не станете с мадемуазель Делорм останавливаться в доме Сергея Петровича? Я приготовила для вас лучшие комнаты.
