Николай Свечин - Удар в сердце (сборник)
– Как быть? Спросить в лоб? – стал рассуждать вслух Алексей. – Он отопрется, и мы ничего не докажем. Скажите, а жалобы на Мойсеенко поступали?
– Не раз! Но он все улаживал.
– Какого рода были жалобы?
– Ну, вымогал деньги, чтобы более ретиво искать краденое. Одного уличенного вора отпустил. Якобы тот его освед! Некоторые протоколы пропадали… Но при этом у него благодарность от обер-полицмейстера и лучшая в отделении раскрываемость!
Надворный советник задумался. Ловкого человека на фу-фу не возьмешь. Отоврется, да еще и посмеется над тобой. Кто у него на связи? Какие там отношения? Знают лишь двое… Но есть уголовный, близкий к Безносому. И он же числится в осведомителях одного из надзирателей. Это верный путь к главарю. Надзиратель, скорее всего, Мойсеенко. Как заставить его признаться? И чтобы не просто назвал имя, но и вывел… Только если ему будет это выгодно. Другого способа нет.
– Владислав Рудольфович! Есть одна идея. Но нам понадобится разрешение обер-полицмейстера…
Вечером, когда Рыковский ушел к себе на квартиру, Лыков вызвал Мойсеенко. Они закрылись в кабинете. Алексей поставил на стол чай с баранками, положил папиросы.
– Поговорим, Дмитрий Петрович?
– Да поздно уже, Алексей Николаевич… Хотя начальству виднее!
– Какое я вам начальство? Приехал и уеду.
– Для маленького человека все вокруг начальство.
– Не похожи вы на маленького человека. Лучший надзиратель в отделении, благодарность от Власовского. И осведомители у вас, подозреваю, первый сорт.
Мойсеенко насторожился:
– Чем же мои осведомители хуже других?
– Я не сказал, что хуже. Они лучше. Судя по вашим успехам в сыскном деле.
– Ваше высокоблагородие, что вы вокруг ходите? Если я в чем виноват, скажите прямо!
– Слышали о нападении на меня сегодня утром?
– Слышал.
– Что об этом думаете?
– Странное дело. Не в обычае у нас в Москве трогать полицейских чиновников. Никогда прежде такого не было!
– Гайменников возглавлял сам Безносый.
– Как вы можете это утверждать? – воскликнул Мойсеенко. – Вы разве знали его в лицо?
– Как выяснилось, знал. Помните, я рассказывал случай в Кобулетском отряде? Там голодный конь откусил нос казаку. Это и был наш атаман.
– Вот это да…
Ошарашенный надзиратель откинулся назад.
– Значит…
– Значит, кто-то из вас пересказал этот случай осведу, а тот – Безносому.
– Это не я! Ей-богу, не я! У меня и осведов таких нет!
– Дмитрий Петрович, я не собираюсь наказывать того, кто проболтался. Скажу больше: хорошо, что так вышло. Теперь нам надо лишь найти молодца. И он выведет нас на главаря.
– Я…
– Тот из надзирателей, кто даст результат, получит награду. Под наградой я имею в виду не орденок, а денежную премию. Серьезную, поскольку шесть убитых для Москвы перебор. На поимку этого упыря денег не пожалеют.
Во взгляде Мойсеенко что-то переменилось.
– Большая может быть премия?
– Вот, смотрите.
Лыков протянул собеседнику свежий приказ обер-полицмейстера. Из него следовало, что за содействие полиции в поимке шайки убийц объявлена награда в тысячу рублей. Таковую награду могут получить как обыватели, давшие важные сведения, так и чины полиции, сделавшие ключевые шаги в ликвидации шайки.
Мойсеенко задумался. Надворный советник наблюдал за ним. Штучный человек! Сидит спокойно, ничего не боится, кумекает, как деньги заработать…
– Мы можем устроить так, что сообщника Безносого арестуют как бы случайно. Он и не подумает на вас.
– Еще чего! – насмешливо фыркнул Мойсеенко. – Плевать я на них хотел! Вот где всех держу! Назём, тюремная моторыга![48]
– Значит, согласны? Знаете такого человека?
– Как на духу, Алексей Николаевич! Никак я не думал, что вас в опасность ввергаю…
– Что было, то прошло. Пронесло, и слава богу.
Сыскной надзиратель торопливо перекрестился на окно и добавил:
– Вроде парень надежный, всегда мне помогал… И на тебе! Век живи, век учись.
– Кто он?
Мойсеенко бросил на сыщика недоверчивый взгляд. Тот сразу протянул ему лист бумаги.
– Пишите рапорт на имя начальника отделения. Текст такой: есть человек в преступной среде, которого имею причины подозревать в близком знакомстве с Безносым. Фамилия, кличка, место жительства. Подпись, дата. Это и станет основанием к получению вами премии.
Надзиратель быстро написал рапорт. Лыков сам зарегистрировал его в журнале, поставил отметку на копии и вручил бумагу Мойсеенко.
– Теперь рассказывайте.
Лучший в отделении сыщик откашлялся и начал:
– Зовут его Пашка Бородин, и он вор…
Со слов Мойсеенко, Бородин проживает в «Сережкиной крепости», что во Втором Ильинском переулке. Считается мазом[49] шайки шниферов. Шнифера обкрадывают квартиры, и ремесло это требует ума и ловкости. Помогает Пашке его маруха, Агриппина Затейникова. Она нанимается горничной в богатый дом, примечает обычаи, привычки хозяев и где они держат ценности. А потом впускает воров… Делается это всегда в праздник, по требованию маза. Тот не любитель лить кровь и ждет, когда люди уйдут в церковь или на гуляние. Кто-то из прислуги обычно остается караулить. Его аккуратно связывают и даже не бьют. Вот такой добряк Пашка. Груша над ним смеется, в копейку не ставит и зовет тряпкой. Но не уходит, потому что Бородин – ловкий вор и всегда при деньгах. Баба гуляет где-то на стороне, по ее словам, с «настоящими разбойниками». Пашка, когда напьется, ее бьет. Но несильно, чтобы не донесла в полицию. Вообще, он свою маруху даже побаивается, и не он один… А может, и любит – черт их разберет.
Тут Лыков прервал надзирателя:
– Полагаете, это Агриппина служит наводчицей при Безносом?
– Ох, злая стерва! – ответил Мойсеенко. – Не удивлюсь, если она и Безносым крутит. Баба с двойным дном! Затейникова стоит за многими кражами. Самые удачные налеты придумывает она. Красивая и молодая, лет двадцати шести, и уже испорченная донельзя. Не человек, дьявол в юбке…
– А почему ее до сих пор не привлекли? Связь же очевидна! Налет за налетом, одна и та же прислуга всякий раз…
– Следователи не берут. Прямых доказательств нет и не будет никогда. А на косвенных что построишь? Оставят в сильном подозрении. Следователю минус: не сумел доказать вину. Тот передаст этот минус нам: не представили улик. Пистон от обер-полицмейстера… Кому это надо?
– Понятно. Что у вас с Бородиным?
– Он мой осведомитель.
– Много интересного сообщает?
– Бывает. Пашка – личность популярная, свой на любой «малине». Его шайка бомбит Белый город, а иногда наведывается и в Земляной. Тут-то он и выдает мне своих недоброхотов.
– То есть вы ему расчищаете место?
– Можно сказать и так. А можно и по-другому, – хладнокровно парировал надзиратель. – Я ловлю воров, а каким образом, это начальство не интересует. Главное, вор обезврежен! Или вы знаете другой способ работы с агентами в уголовной среде? Чтобы они и сведения давали, и закон не нарушали? Научите!
– Я много лет общаюсь с осведомителями, и ничего, грань дозволенного соблюдаю. Но сейчас спорить не будем. Некогда, надо торопиться. Вы рассказали Пашке обо мне?
– Да.
– И о тех военных случаях?
– И о них.
– Затейникова при этом присутствовала?
– Глаз не сводила! Я все не мог понять, почему ей так интересно? Теперь ясно. Про вас расспрашивала: где живете, как выглядите. Я еще подумал: вот шалава, решила нашего гостя подцепить. Прошу прощения, ваше высокоблагородие…
– Ничего, Дмитрий Петрович, продолжайте. А Бородин? Он что?
– Он тоже на это подумал! Показал Груше кулак и говорит: узнаю, что с сыщиком снюхалась, – зарежу! Баба только посмеялась… Ты, говорит, комара на роже убить не смеешь, а пытаешься со мной совладать! Я ежели захочу, тебя враз не станет. Или на Сахалин поплывешь, или тебя настоящие разбойники в ножи примут. Сиди и не чирикай! Начали тут они лаяться, и я ушел.
– И все?
– И все.
– Ну как же! – нахмурился Лыков. – А ваши мысли? Кто якшается с Безносым, Пашка или его баба? И как нам распорядиться этим?
Мойсеенко убежденно ответил:
– Якшаться могут оба, но действовать лучше через Пашку. Агриппина хитрая, ее не проведешь. Зачем ей атамана выдавать? Чтобы он ее в наводчицы записал в показаниях? А Пашка никак с убийствами не связан.
– Логично. Но если маз с Безносым не общается? И при делах лишь Затейникова?
– Тогда худо. Пойдет на суде как наводчица. Это каторжные работы. Нет, не выдаст она Безносого… Разве только запугать?
– А как?
Мойсеенко встал.
– Алексей Николаевич! Поехали прямо сейчас в «Сережкину крепость»! Я стану их колоть, а вы мне подыгрывайте. Обещайте награду или каторгу, в зависимости от того, как дело пойдет. А?
– Согласен!
Лыков взял с собой «веблей» и бронзовый кастет. Его спутник мало походил на человека, которому можно доверять… Но настрой у Мойсеенко был решительный, он определенно хотел получить обещанную награду. Такой момент нельзя было упускать.
