Юрий Губин - Происхождение человека и человечества.
Новый энергетический щелчок наполнил дерзостью и силой свободных, с мощным адаптационными механизмами и эволюционной пластичностью, сорняков – ценофобов Мезозойской эры, обитающих возле них новых насекомых, и ещё пока робких и пугливых примитивных, насекомоядных, теплокровных животных, которые, в принципе, по отношению к мезозойской фауне, так же являлись ценофобами. Вот так всей кучей они и навалились на начинающие пустеть экологические ниши в больных биоценозах Мезозоя.
Процесс замещения Мезозойской флоры и фауны на Кайнозойскую на биосферном уровне был довольно прост и прямолинеен. Основные этапы, как мы уже знаем, прошли быстро за какие-то 5-7 миллионов лет, поэтому нам и представляется, что кайнозойские биологические формы млекопитающих появились сразу и без переходных форм. Затем пошла доработка и шлифовка биосистем в сукцессионных рядах, которая длилась в пределах двадцати пяти миллионов лет и закончилась примерно в середине Эоцена тридцать миллионов лет тому назад.
Процесс замещения заработал в полную мощь, благо энергии было более чем достаточно. Забил фонтан новых видов. Конкуренция между ними за обладание места под Солнцем была яростной, беспощадной и скорой потому, что ничего не сдерживало эволюцию. Биоценотические оковы в большинстве случаев были пока ещё не ведомы новому, зарождающемуся миру. Побеждал тот, кто быстрее адаптировался в экологической нише. Начался новый цикл преобразования биоты Земли - Кайнозойская эра.
Эволюционная работа была проделана колоссальная и наисложнейшая. Не так-то просто было продвинуть невзрачных, робких и примитивных насекомоядных млекопитающих, менее чем за 10 миллионов лет, например, до безрогого носорога индрикотерия, высотой в холке 5 метров.
После долгих информационно подготовительных мытарств мы вплотную подошли к раскрытию путей эволюционного преобразования человека и определения всего этого многотрудного и длинного пути. Тянется он из середины Каменноугольного периода (Карбона), а это, значит, пройдено 300 миллионов лет. Потрясающая бездна времени! Мы в процессе ознакомления с данной книгой привыкли оперировать десятками и сотнями миллионолетий, так, что вышеназванные цифры нас не должно смутить.
Одним из важнейших критериев прогресса в природе, является процесс ухода организмов от прямой власти внешних условий и создание своей собственной внутренней среды. Анализируя восстановленную по палеонтологическим данным историю жизни на Земле, можно сказать, что фауны и флоры, состоявшие изначально из примитивных представителей, в процессе эволюции сменялись всё более прогрессивными. Их прогресс выражался в первую очередь уходом из среды, в которой они развивались. В Силурийский и Девонский периоды животные избавились от власти водной среды, эволюционировав в амфибий Пермского и Каменноугольного периодов, на смену которым пришли ящеры Мезозоя, ещё автономнее. Большую автономность от внешней среды, стабилизацию жизненно важных процессов, выработали млекопитающие Кайнозоя, за счет утилизации тепла выделяемого организмом в процессе жизнедеятельности, которое в Мезозое у большинства биологических форм было как бы «отбросом производства». Создание теплоизоляции будь то пух, шерсть или жировая ткань и создание весьма сложных систем регулирующих температуру тела. Таким образом, автономность организма, изоляция от внешней среды есть признак прогресса.
Так вот, 300 миллионов лет тому назад, от котилозавров (котелковочерепных) «отпочковался» тощенький, в начале, расточек предка предков будущих теплокровных Кайнозоя, группа синапсид. Она отличалась от двух других групп, появившихся несколько позже, анапсид и диопсид*, наличием одной скуловой дуги, хорошей челюстной мускулатурой и что самое для нас важное - разделённым зубным аппаратом на резцы, клыки и коренные. Это были так называемые зверозубые ящеры.
В сонме человеческих характеров с их психологическими особенностями, есть определенные категории людей, которые в своих поступках отличаются от окружающих определенными странностями, вызывая этим порой раздражение, порой добрую улыбку и понимание, или пожатие плечами в непонимании. Их называют по-разному, в зависимости от ситуации, и чудаками и чокнутыми, а в последнее время более обтекаемо:- человек с нестандартным образом мышления. Есть и более ёмкое выражение,- человек не от мира сего. Они не сумасшедшие, нет, они просто мыслят по-другому и поступают соответственно своим мыслям. Если апеллировать к статистике и анализу психологических качеств, таких людей, то сразу бросается в глаза то, что много одаренных и гениальных людей, которые своей деятельностью повлияли на судьбу цивилизации и были такими чудаками - людьми с нестандартным образом мышления.
В животном мире зверозубые ящеры и были такими чудаками с нестандартным поведением. Эти упрямые дети природы, первые из рептилий, ещё в царстве земноводных, отделились от котилозавров и с завидным упорством пошагали по жизни. Но не просто как все, а как-то вбок. Они с самого начала выбрали свой особенный путь, отличный от доминирующей линии животных той эпохи и шли как бы параллельно основным эволюционным процессам, нестандартностью своего развития шокируя биосферу. Они наотрез отказались от обычного для того времени приёма пищи - рвать и глотать или просто глотать, а стали откусывать и пережевывать пищу. Это дало определенное преимущество перед прочими животными. Измельчённая пища усваивалась быстрее и лучше. Из-за этого увеличилась энергоёмкость организма, что позволяло создать более совершенную нервную систему, с более точной регулировкой жизненно важных процессов. Вполне вероятно, как результат этого, появилась возможность для создания теплокровности, а для её эффективной работы была осуществлена перестройка кровеносной системы, её усовершенствование. На лицо арогенный* тип эволюции, который позволил зверозубым обживать более сложные для жизни условия. В процессе адаптации и активного расселения у зверозубых появились локальные идиоадаптации* к различным экологическим нишам, что обеспечило развитие на их базе новых видов зверозубых. Первыми синапсидами были, возможно пеликозавры. В начале Перми, они, по данным палеонтологов, составляли почти три четверти численности почти всех четвероногих той поры. Некоторые из них стали травоядными, а некоторые хищниками. Они оторвались от царства амфибий и приступили к освоению континентальных рельефов и зон, оставив болотистые низины, поймы рек, берега озер и морей амфибиям и ранним динозаврам двух других групп, которые шныряли, пока, «между ног» зверозубых, собирая крохи с их стола, или используя приемлемую для них пищу. Эта мелкие существа и были первыми ценофобами - эксплерентами на суше. Хотя необходимо отметить, что среди зверозубых такие формы то же в своё время появились. Никакая биосфера геологических эр в истории Земли без них, этих биологических «бомжей», не обходилась.
Но случилось то, что должно было случиться. Энергетика Палеозоя, хотя и за большой период времени, была всё-таки выработана до определенных пределов и примерно в третьей четверти Перми, произошла подзарядка энергетики планеты, конечно с другой частотой, которая, к началу Триаса, уничтожила доминирующие виды биосферы того времени - амфибий и зверозубых. Не будь этого, разум пришёл бы на землю миллионов на 200 раньше нас. Но не судьба!
Амфибии и крупные зверозубые исчезли с арены жизни, а ранние рептилии, бывшие ценофобы, заняли их место. Это им, рептилиям - архозаврам, предкам динозавров, достался в наследство мир Мезозоя. Они не дали развиться большим формам зверозубых ящеров. Хотя одна группа так называемые ценодонты, вполне возможно, заняли некоторые опустевшие после пеликозавров экологические ниши, но только те из них, которые были недоступны архозаврам в силу специфики их развития. Для нас самыми важными является то, что из тех мезозойских видов зверозубых только мелкие их вид - звероподобные рептилии териодонты оказались в незавидной роли ценофобов Мезозойской эры. Считается, что в своё время от них произошли все млекопитающие и конечно мы, в том числе. Эти мелкие формы выжили потому, что не входили в какие-либо биоценозы Мезозоя, мало зависели от энергетики данной эры и не обросли биоценотическими связями, которые, как мы знаем, держат крепче оков. А это хороший козырь в такой непростой многовариантной игре, какой является жизнь.
У человека и у всех прочих млекопитающих на черепе два затылочных мыщелка. Они соединяют голову с шеей, первый позвонок- атлант, входит в сочленение с ними. Эта деталь в сборе обеспечивает поворот головы во всех направлениях. Рептилии же имеют один мыщелок, а зверозубые, их ровесники имеют их два штуки, что и является предположением, что они наши далёкие предки. Правда, у амфибий, как и человека их так же два. Этот факт побудил некоторых зоологов, предположить, что млекопитающие, минуя рептилий, произошли от амфибий. Тут и «псевдонаучники», любители сенсаций любого толка, подсуетились и провозгласили, что человек, в те далёкие времена от земноводных и произошёл.
