Алексей Поярков - Ликвидация. Книга вторая
— А ты… — Давид помедлил. — Ты кому-нибудь еще говорила эту фразу: «Нора — это из Ибсена»?
— Не-ет, — удивленно покачала головой женщина. — Почему ты спрашиваешь?
— Да так, ерунда… Послушай, а с Фимой… у тебя правда ничего не было?
Нора снова вздохнула.
— Давид… Фима помог мне устроиться здесь, в Одессе. На заводе Старостина как раз случилась катавасия с бухгалтером, они хотели меня взять и… боялись. А Фима их убедил. Благодаря ему мне и эта комната досталась.
Тут до меня жила старушка, но у нее сына посадили, и она уехала за ним, куда-то под Мурманск, что ли… Давид помолчал.
— Ладно. Прости за эти расспросы… Ты почитаешь мне стихи?
— С удовольствием, — оживилась Нора. Она села на постели, густые волосы рассыпались по плечам. Задумалась, наверное, о том, с чего начать.
Давид уткнулся носом с ее пальцы.
— Завтра доделаю ремонт в комнате, и переедешь до меня… А там и поженимся. Ты же не против?
Нора чмокнула его в макушку.
— Жуковский. «Суд Божий над епископом»… Это баллада, — добавила Нора, заметив, как недоуменно захлопал глазами Давид.
В коридоре УГРО было не протолкнуться от высоких, плечистых молодых людей в хороших летних костюмах. Можно было подумать, что все они пришли наниматься в управление на службу. Они снисходительно поглядывали на единственного конвоира, рыжего парня в пропотевшей белой гимнастерке с погонами старшего милиционера, и изредка переговаривались, не повышая голоса.
—Сколько сегодня? — сквозь зубы осведомился Гоцман, проходя мимо.
— Пока пятнадцать, товарищ подполковник!
Из дверей гоцмановского кабинета показался Довжик с перебинтованной головой. Давид пожал ему руку.
— Ты шо здесь? Давай на перевязку!
— Так Арсенина еще нет, — пожал плечами майор.
— А где ж он? — недоуменно глянул на часы Гоцман.
— Не приходил пока.
— Придет, скажи, шо я ищу… Как вообще голова?
— Нормально. Побаливает иногда и кружится, а так… ничего.
— Ида у Кречетова?..
— Так точно, — кивнул Довжик.
Ида сидела перед майором Кречетовым так же застыло и напряженно, как в прошлый раз. Только лицо ее не было ни кокетливым, ни игривым.
— Ну шо надумали? — без предисловий спросил Гоцман, усаживаясь рядом с Виталием.
— Чекана я выдавать не буду,—тихо, словно сама себе, сказала Ида. — Но покажу вам, где хранится оружие.
— Нам нужен Чекан, — безразлично ответил Гоцман и, отойдя к окну, закурил.
Последовавший за ним Кречетов сделал большие глаза. Мол, передавишь, соглашаться надо. Давид чуть опустил веки, но по-прежнему молчал, выпуская папиросный дым в форточку.
— Я не знаю, где прячется Чекан, — прозвучал за спинами офицеров глухой голос. — Действительно не знаю… Можете не верить, но это так.
Гоцман еще помолчал, крепко затянулся папиросой.
— Ладно. Согласен. Пишите адрес, где оружие.
— Я не знаю адреса, — вздохнула Ида. — Могу показать на месте.
Ида, Гоцман, Кречетов и Васька Соболь, осторожно ступая по обломкам кирпичей, подходили к развалинам заброшенного завода, близ которого Чекан передавал недавно оружие банде Писки. Чуть позади двигалась цепь солдат комендантской роты с автоматами на изготовку. Их возглавлял молодой офицер в звании капитана. Быстрым взглядом окинув темную, в дырах, крышу цеха, он молча, кивком послал двух бойцов на верхний ярус, где был закреплен большой кран-балка. Они ловко вскарабкались наверх и настороженно двинулись в разные стороны, держа наготове оружие.
— Показывайте, где…
— Там. — Палец Иды уткнулся в темный лаз у дальней стены цеха. — Осторожнее, вы мне руку сломаете.
— Ничего страшного, — процедил Кречетов, сжимавший ее руку.
Командир комендантской роты между тем пристально осматривал большой кусок брезента, лежавший на полу цеха прямо под краном-балкой. Осторожно ткнул в него прикладом автомата и покачал головой — мягко!..
— Товарищ подполковник…
Но договорить комроты не успел, потому что на всех стенах цеха внезапно зашипели, сорвались с мест, заметались в разных направлениях искристые змеи фейерверков и петард. Словно в мирном довоенном прошлом ребятня решила устроить праздник, порадовать себя и немного, для профилактики, попугать родителей…
Болезненно вскрикнув, рухнул из-под потолка один из бойцов, посланных командиром роты наверх. Его гимнастерка была мокрой от крови, между ребер торчало лезвие узкого, как шило, ножа. И тотчас тяжело загудел, стронулся с места, покатился по заржавевшим рельсам тяжелый кран-балка.
Солдаты вскинули оружие, суматошно шаря глазами по потолку. И никто, кроме Гоцмана, не заметил выскочившего из темного лаза Толю Живчика, который закатил Кречетову стремительный хук в живот и, схватив за руку ослепленную взрывами петард Иду, потащил ее назад, в спасительную тьму…
«Уйдет… Уйдет!» — Гоцман вскинул ТТ, беря на мушку Живчика, но не выстрелил, потому что Кречетов из последних сил попытался преследовать беглецов, а сверху прямо на заранее расстеленный на полу брезент обрушился плотный человек со шрамом на виске. Он с размаху ударил прикладом ППШ в лицо командира комендантской роты. Но тот, падая навзничь, ухватил Чекана за поясной ремень и увлек за собой. Гоцман снова поднял пистолет, но стрелять не мог — Чекан во время борьбы умело закрыл себя телом капитана…
Грянула короткая очередь. Комроты дернулся и затих, но даже мертвый продолжал держать бандита. Тот с руганью освободился от скрюченных пальцев убитого, петляя, бросился к лазу… Бойцы заметили его. Эхо, живущее в цеху, превратило грохот множества очередей в жуткую, разрушающую слух симфонию. В воздухе повисла красноватая пыль от пробитых пулями кирпичей…
Внезапно из-за камней вылетел и брякнулся на брезент покореженный автомат Чекана. Ложе ППШ превратилось в щепки, диск, ствол и затвор были помяты множеством пуль.
— Прекратить огонь! — заорал Гоцман, размахивая руками.
— Я выхожу, — прозвучал из руин спокойный, уверенный голос Чекана.
Впервые Гоцман слышал этот голос и тут же понял — противник достойный. Такой не остановится ни перед чем… Да он только что и показал это.
Чекан медленно, слегка прихрамывая, вышел из каменного завала с поднятыми руками. Его щегольская гимнастерка с золотыми капитанскими погонами была запачкана кирпичной пылью. Солдаты направили на бандита стволы автоматов. Рядом с Гоцманом остановился помятый, тяжело дышащий Кречетов, сжимавший в руках ТТ.
— Виталий, где Ида? — быстро спросил Гоцман.
Но ответ прозвучал не из уст Кречетова. И был он насмешливым, наглым, этот ответ.
— Зачем тебе Ида? Ты сюда смотри…
Давид перевел взгляд на Чекана. А тот с кривой ухмылкой подфутболил сапогом что-то согнутое, металлическое, глухо звякнувшее о битые кирпичи. Это были две чеки от гранат. Сами гранаты он сжимал в ладонях, поднятых над головой.
— Вот только выстрели кто…
Но эта фраза была, пожалуй, излишней. Все присутствующие отлично понимали, что такое взрыв гранаты на расстоянии трех метров от тебя. Солдаты непроизвольно попятились. Кречетов, облизнув пересохшие губы, вскинул пистолет.
— Ну что, вместе давайте? — ухмыльнулся Чекан, глядя на него. — Кто желает?
Майор взглянул на тяжело молчавшего Гоцмана. И нерешительно сунул оружие в кобуру.
— Ладно… — Бандит остановился у лаза, в котором исчезли Ида и Толя Живчик. — Ладно, черт с вами… Сдаюсь.
Он обреченно взмахнул рукой. И две гранаты покатились под ноги Гоцману и Кречетову. А Чекан, съежившись, ужом скользнул по битым кирпичам, и его спина мелькнула в черном отверстии лаза…
Все оцепенели.
И только водитель Васька Соболь, с неожиданной силой отпихнув офицеров в сторону, рухнул всем телом на гранаты, сгребая их под живот своей изуродованной на фронте культей, и, зажмурив глаза, закричал жалобно, по-детски беспомощно…
Ремонт закончили уже в темноте. На этот раз работали молча, без шуток и разговоров. Все помнили, что еще вчера здесь, во дворе, возился с закопченной кроватью Васька Соболь, весело мычавший себе под нос какой-то мотивчик…
Кречетов расстарался и выпросил в КЭЧ полуторку, так что Норины вещи — трельяж, швейную машинку, платяной шкаф, кровать, — перевезли за один раз. Пока Нора мыла в комнате пол, Якименко сбегал в коммерческий. Давид нарезал крупными ломтями колбасу, открыл несколько банок рыбных консервов. Оглядел людей, собравшихся за столом. Пришли все, даже Омельянчук не поехал сегодня в больницу к жене, не хватало только Арсенина да… Васьки Соболя.
Гоцман разлил водку по стаканам, один накрыл куском хлеба.
— Вот такое у нас новоселье… — отрешенно произнес он, не глядя на молчавшую Нору. — Ладно… Давайте помянем ефрейтора Василия Соболева, пусть будет земля ему пухом. Если б не он, не сидеть бы сейчас за этим столом ни мне, ни Виталию… Не будет у нас теперь такого водителя уже никогда. Может, другие придут, тоже хорошие парни, а вот Васьки нашего дорогого уже не будет…
