Джанет Глисон - Смарагдовое ожерелье
— Видите ли, — почтительно заговорил он, — было бы неразумно встречаться там, где я остановлюсь, ибо, боюсь, в этом доме происходят какие-то неприятные вещи. Собственно, по этой причине меня и вызывают туда так срочно. Я найду подходящее место в Ричмонде, и потом, если у вас будет время, мы могли бы там встретиться. Я сообщу вам запиской.
Главное, скорее убраться отсюда, думал Джошуа, а там уж он решит, как поступить. Если сочтет, что лучше не заводить отношений с Бриджет, тогда скажет ей, что память подвела, или сошлется на другие обязательства.
Бриджет чмокнула его в щеку:
— Думаю, не стоит посвящать маму в наш план. Зачем впутывать ее в наши личные дела, верно?
Джошуа затруднялся определить, шутила она или говорила серьезно, но его это встревожило. Он страшился гнева миссис Куик.
— Полностью с вами согласен, — сказал Джошуа, выдавив из себя улыбку. — Мне меньше всего хочется сердить вашу матушку.
Бриджет лукаво улыбнулась:
— Мама только с виду грозная. На самом деле она не такая суровая, какой многим представляется.
— Возможно, — произнес Джошуа. — Но с момента моего внезапного возвращения позавчера вечером мы с ней не в самых дружеских отношениях.
Бриджет, вне сомнения, сказала бы что-нибудь в защиту своей матери, но возможности такой ей не представилось. Снизу донесся крик миссис Куик, окликавшей свою дочь.
Джошуа закрыл за Бриджет дверь, прислонился к ней спиной и опустил веки. Настроение у него упало. Он ругал себя за глупость. Ему не хотелось пробуждать у Бриджет ложных надежд, но, похоже, сам того не желая, он сделал именно это.
Через два часа дорожная карета высадила Джошуа у гостиницы «Звезда и подвязка», где он нанял экипаж, который должен был довезти его до Астли. Путь туда был недолгий, Джошуа почти всю дорогу молчал и не изучал лиц своих попутчиков, что было ему несвойственно. Он был погружен в раздумья, размышляя о странной записке Герберта, смерти Кобба и других известных ему фактах.
Ни визит в контору Хора, ни письмо Лиззи не приблизили Джошуа к разгадке недавних событий в Астли. Если предположить, что Гранджер прав и Сабина действительно была знакома с Коббом, почему тогда сама она это отрицает и в то же время просит Джошуа разузнать у садовника о трупе? Потому что обеспокоена тем, что Кобб имел связь с ее дочерью, но хочет скрыть это от Герберта? Однако, если верить Данстаблу, сам Герберт тоже был знаком с Коббом, ведь он навещал его в гостинице «Звезда и подвязка», где между ними произошла ссора. Они спорили о наследном имуществе, из-за которого Кобб приехал в Ричмонд? Больше всего Джошуа огорчало исчезновение Хора, ибо тот, по-видимому, знал о Коббе нечто очень важное. Если он сумеет отыскать Хора, то узнает ответы на многие вопросы.
Ему оставалось только надеяться, что к тому времени, когда Крэкман сообщит ему в письме имя противной стороны в споре, Хор объявится и представит свою версию событий. Джошуа был уверен, что этой стороной является миссис Мерсье. Она недавно овдовела и прибыла с Барбадоса. Разумеется, Кобб никакой не специалист по выращиванию ананасов. Назвался таковым просто для того, чтобы попасть в Астли. Очевидно, тяжба завязалась из-за имущества, оставленного Сабине ее вторым мужем. Возможно, в ее владении находится нечто такое, что Кобб по праву считает своим. И если это так, тогда у Сабины есть все основания желать его смерти.
Джошуа мысленно представил себе Сабину. Природа наделила ее очарованием. В своем воображении он видел, как она сидит за туалетным столиком, поглаживая смарагдовое ожерелье. Видел ее в гостиной, с ожерельем на шее. Элегантная, утонченная, заботливая женщина. Он вспомнил, как она сказала что-то об этом украшении Каролине Бентник, — и та пришла в ужас. Вспомнил, какой она была, когда позировала ему в последний раз. Вспомнил ее уродливую тень на стене. Ему еще тогда подумалось, что ее красота не радужная, не теплая; скорее, это была красота сирены, отвлекающая, завораживающая, вводящая в заблуждение. Размышляя о Сабине, он предположил, что спорным имуществом, по всей вероятности, является ее ожерелье. Поэтому она так дорожила им. А если Кобб грозился отнять у нее эту драгоценность? Неужели она решила положить конец спору, убив Кобба?
В начале четвертого Джошуа наконец-то добрался до Астли. Его удивило, что Герберт ждет его, стоя в дверях, будто встречает официального гостя. В его лице не было ни радости, ни облегчения от того, что он видит Джошуа. Казалось, Герберт смотрит на него пустым взглядом, как на незнакомого человека. Почему он не сидит за столом, ведь сейчас время обеда? Должно быть, и впрямь произошло нечто чрезвычайное, если он перенес обед на более поздний час.
Оставив свой багаж на попечение ливрейного лакея, Джошуа приблизился и только тогда понял, что взгляд у Герберта не пустой, а осуждающий. Он сердито смотрел, как Джошуа поднимается по лестнице, потом отказался пожать ему руку и не ответил на его приветствие.
— Итак, мистер Поуп, наконец-то вы приехали, — сдержанно произнес Герберт, хотя в его голосе безошибочно слышалось неодобрение.
— Ваше письмо, мистер Бентник, в котором вы просили меня о содействии, пришло только утром. Я сразу же собрался и поехал к вам. В чем дело? Случилось что-то ужасное?
— В какой-то степени. И мне очень хотелось бы верить вам. Ваше возвращение сюда свидетельствует в вашу пользу, но вам придется дать кое-какие объяснения.
Джошуа в смятении наморщил лоб:
— Прошу прощения, но я не совсем понимаю вас, сэр. Я кого-то обидел? Если это так, позвольте заверить вас...
— Обидел — это мягко сказано, — перебил его Герберт. — Из-за вас произошла большая беда. Буду откровенен с вами, мистер Поуп. Полагаю, вы помните, что миссис Мерсье доверила вам свое ожерелье? То самое ожерелье, что вы положили в ящик письменного стола и должны были передать горничной миссис Мерсье?
У Джошуа сжалось сердце.
— Разумеется, сэр. Если помните, я сказал вам, что обещал выполнить ее просьбу, а мисс Мерсье согласилась забрать его из стола.
— Так вот, это самое ожерелье пропало.
Глава 16
Известие о пропаже ожерелья ошеломило Джошуа. Его лицо утратило присущее ему выражение спокойной отрешенности. Кровь ударила ему в голову, ладони увлажнились, к горлу подступила тошнота. У него было такое чувство, будто его окатили ведром ледяной воды, и в то же время он весь горел. Джошуа не верил своим ушам: ожерелье исчезло, и Герберт почему-то подозревает в краже именно его. Прямо Герберт этого не говорил, но осуждение читалось в его лице. Недолго ждать того часа, когда он бросит обвинение ему в лицо. Это лишь дело времени.
Так вот чем объясняется холодный тон письма — ему не доверяют. Герберт считает, что он, Джошуа Поуп, чьи работы висят в изысканных салонах по всей стране, известный художник, которого сравнивают с величайшими мастерами в истории человечества, расположения которого добиваются знатные господа, — презренный воришка! Какой позор! Пока Джошуа так размышлял, смятение и потрясение, которые он испытал в первые минуты, уступили место рассудительности. С ним обошлись так же несправедливо, как и с Коббом. Он не позволит чернить свое доброе имя и не допустит, чтобы смерть Кобба осталась безнаказанной. Он должен установить истину.
Но вместе с решимостью пришло и понимание того, что он оказался в весьма щекотливом положении. Сабина очень дорожила своим ожерельем. Очевидно, из-за него Кобб приехал в Астли. Джошуа сам был свидетелем того, какой ужас вселила Сабина в Каролину Бентник. Если Сабина из-за ожерелья убила Кобба, то какое же чудовищное наказание она придумает для него, полагая, что это он украл ее драгоценность? Герберт, очарованный своей невестой, возможно, взял на себя роль ее помощника и пригласил Джошуа в Астли, чтобы Сабина могла свершить свое «правосудие».
Герберт провел Джошуа в свой кабинет, где у стен от пола до потолка высились книжные шкафы из красного дерева, уставленные большими тяжелыми фолиантами, и пахло кожей, отсыревшей бумагой и свечным воском. На некоторых полках стояли раритеты, представлявшие научную ценность, — яйцо дронта, череп большой обезьяны. На полу перед камином лежала тигровая шкура. На каминной полке были выстроены в ряд по размеру крокодильи зубы и слоновьи бивни. Герберт сел в кожаное кресло за широким двухтумбовым столом. Сабины нигде не было видно.
— Мистер Бентник, — обратился к нему Джошуа, с унылым видом опускаясь в кресло напротив, — уверяю, мне ничего не известно про исчезновение ожерелья миссис Мерсье. Мне не в чем винить себя, разве только в том — как я сам вам признался, — что мне не удалось передать драгоценность ее горничной перед отъездом. Это было мое единственное упущение — пустяк, как вы сами выразились.
Герберт сидел лицом к Джошуа. Держа локоть на подлокотнике, он ладонью подпирал подбородок. В его настороженном взгляде мерцал огонек недоверия.
