Дэвид Лисс - Торговец кофе
Когда мне попадался должник, действительно неспособный заплатить, я делал так, что он верил, будто впервые в жизни Алферонда решил проявить милосердие, однако это милосердие крайне хрупко и ненадежно, и даже нельзя помыслить, чтобы им злоупотребить. Такой вор обычно возвращал долг прежде, чем положить кусок хлеба себе в рот.
С помощью небольших хитростей я легко одурачивал подобную публику. По природе своей воры — простой и легковерный народ, верящий в чудовищ и великанов-людоедов. Некоторые, когда платили мне, верили, будто мне известно содержание их кошелька и местонахождение их жалких тайников, словно я колдун, а не ростовщик. Я ничего не делал, чтобы разуверить их. Алферонда не глупец.
Я знал, что евреи во Влойенбурге говорили обо мне в нелестных выражениях, но я также знал, что невинен перед Господом, — по крайней мере насколько невинным может быть человек, ссужающий деньги ворам.
10
Мигель и Гертруда встречались в "Трех грязных псах", таверне близ доков, где швартовались огромные корабли, груженные товарами со всего света. День был теплым и на удивление солнечным, и Мигель остановился посмотреть на корабли, сверкающие в отраженных от воды бликах. Некоторые были великанами, пришедшими из заморских портов, судами, чьи капитаны молились на коленях, когда их лоцманы маневрировали в предательских водах амстердамской бухты. Владеть таким кораблем было замечательно, но, с точки зрения голландцев, не столь замечательно, как владеть меньшими по размеру флиботами — небольшими проворными кораблями, которыми было легче управлять меньшей командой и которые вмещали больше груза, чем громоздкие корабли других стран. Отчасти благодаря этим морским чудесам голландцы занимали ведущее положение не только в торговле, но и в транспорте, ибо кто не пожелает доставлять свои товары в трюмах голландских судов, когда это сокращает расходы в три раза.
Евреи в таверне "Три грязных пса" бывали редко. В основном ее посещали рабочие и хозяева складов, и Мигель знал, что, если встретит там кого-нибудь из своих единоверцев, тому наверняка тоже есть что скрывать. Гертруда, чей муж был когда-то совладельцем одного из этих гигантских зданий на Броуверсграхт, бывала в этой таверне регулярно.
Окна в "Трех грязных псах" располагались странно высоко, под потолком, и яркие солнечные лучи пересекали полутемное помещение под прямыми углами. Большинство столиков было занято, но давки в таверне не было. Мужчины сидели за столами небольшими группами. Рядом с дверью кто-то громким голосом читал вслух газету, около дюжины мужчин слушали и выпивали.
Гертруда сидела в задней части таверны, в серой юбке и синем корсаже она выглядела скромно и неброско. Сегодня она пришла в таверну не веселиться, а по делу и не надела яркого платья, чтобы не привлекать внимания. Она курила трубку и сидела рядом со своим телохранителем, Хендриком, который прошептал что-то заговорщически, увидев Мигеля.
— Добрый день, Еврей, — сказал голландец с почти неподдельной сердечностью. От него можно было ожидать чего угодно. Он мог вести себя как злодей, а через минуту быть добрейшим человеком на свете. — Присоединяйтесь. И как мы умудрялись обходиться без вас все это время? Без вашего общества мы пересохли, как пустыня.
Мигель сел. Знание о своем грядущем богатстве боролось в его душе с неприятным ощущением, что Хендрик смеется над ним.
— У вас радостный вид, — сказала ему Гертруда. — Надеюсь, месяц окончился для вас удачно.
— Невероятно удачно, мадам. — Мигель не смог сдержать улыбку.
— А я надеялась, эта улыбка означает, что у вас есть твердые планы заняться со мной коммерцией.
— Возможно, и это тоже, — ответил Мигель. В присутствии Хендрика он не рискнул бы назвать даже свое имя или день недели. — Но лучше мы не будем говорить об этом сейчас.
— Ой, что это? — Хендрик с улыбкой наклонился, приставив ладонь к уху. — Кто-то меня зовет? Ну, тогда я оставлю вас вдвоем, ибо коммерция меня совсем не интересует. Коммерция — удел евреев, а у меня полно христианских дел.
— Увиваться за юбками или пить?
Он засмеялся:
— Это я скажу только своему Создателю.
— Тогда увидимся завтра, — сказала ему Гертруда, легонько пожимая ему руку.
Хендрик с трудом встал, и его качнуло так, что он чуть не свалился на Гертруду. Он ухватился за край стола, чтобы не упасть.
— Да будут прокляты эти чертовы полы, эй, Еврей. Я говорю, да будут они прокляты. — Он замолчал, словно ждал, пока Мигель не проклянет полы.
Женщина, которая видит своего слугу или любовника в таком виде, обычно сердится или краснеет от стыда, но Гертруда даже не посмотрела в его сторону: ее внимание привлекла история из газеты, которую читали вслух. Она не видела, как Хендрик с трудом сделал несколько шагов в сторону двери и развернулся так быстро, что чуть не упал, но удержался на ногах, ухватившись за плечо Мигеля.
Дыхание у этого крепкого мужчины было на удивление свежим, принимая во внимание тот факт, что он пил пиво и закусывал луком, но усы лоснились от жира, и Мигель отпрянул, уклоняясь от неприятной близости.
— Когда мы виделись в последний раз, — прошептал он Мигелю прямо в ухо, — после того как я вышел, ко мне приблизился человек и спросил, знаю ли я вас. Думаю, это был еврей, как вы. Спросил, не хочу ли я оказать ему кое-какую помощь.
Мигель взглянул на Гертруду, но она не обращала на них никакого внимания. Она смеялась над чем-то забавным в газете, и почти все посетители таверны смелись вместе с ней.
— Думаю, это был какой-то жулик, решивший обмануть и меня и вас, — солгал Мигель.
Кто бы это мог быть? Паридо? Его шпион? Даниель? Иоахим, выдающий себя за еврея?
— Я так и подумал. Кроме того, я не стану обижать друга моего друга. Это не по-моему.
— Рад это слышать, — прошептал Мигель.
Хендрик еще раз похлопал его по плечу, на этот раз гораздо сильнее, почти ударил, и пошел прочь, шатаясь и натыкаясь на столы.
Мигель подумал, что следовало бы поблагодарить Хендрика за сведения и за то, что он, как выразился, не стал его обижать. Однако Мигель не собирался благодарить таких, как Хендрик, за то, что они не причинили вреда.
— Итак, прекрасная дама, — сказал Мигель, чтобы привлечь внимание Гертруды, — нам есть что обсудить, не так ли?
Она повернулась к Мигелю, и на ее лице было удивление, словно она забыла, что кто-то сидел за ее столиком.
— О сеньор, я сгораю от нетерпения услышать, что вы хотите мне сказать. — Гертруда сжала руки. У нее подергивался левый глаз. — Очень надеюсь, что вы думали о кофе так же часто, как и я.
Мигель заказал пива, а Гертруда достала маленький кожаный мешочек со своим любимым табаком.
— Так и было, — сказал он. — Вы соблазнили меня своим предложением.
— Неужели? — просияла она.
— Я уснуть не мог, думая об этом.
— Никогда не подозревала, что мои идеи так на вас подействуют.
Мальчик-прислужник поставил перед Мигелем кружку с пивом.
— Давайте обсудим детали.
Гертруда набила трубку, зажгла ее с помощью масляной лампы и наклонилась к нему.
— Обожаю обсуждать детали, — сказала она хрипловатым голосом. Она затянулась и выпустила клубы дыма. — Но не буду делать вид, будто удивлена, что вы согласились. Я с самого начала знала, что не ошиблась в вас.
Мигель засмеялся:
— Прежде чем продолжить, я хотел бы кое-что прояснить. Если я вступаю в дело с вами, то хотел бы знать, на каких условиях.
— Условия будут зависеть от вашего плана. У вас ведь есть план, не так ли? Без хорошей идеи какой толк от моего капитала.
Мигель засмеялся вполне искренне, но на самом деле его радость была намного больше, чем он показал. У Гертруды есть капитал. Именно это он хотел услышать.
— Мадам, я придумал план, и такой хитроумный, что вы подумаете, будто я сошел с ума. Эта моя идея… — Он покачал головой. — Я сам с трудом верю.
Гертруда отложила трубку. Она оперлась обеими руками о стол и наклонилась к Мигелю:
— Так расскажите мне все.
И Мигель ей все рассказал. Он говорил о своей идее с ясностью, которая его самого удивила, — от деталей подготовки и нескольких уровней выполнения плана до окончательного завершения, чрезвычайно сложного и одновременно потрясающе простого. Его речь лилась легко, возможно из-за пива, но он ни разу не запнулся, не замялся и не споткнулся. Он говорил, как оратор, и, не закончив всех объяснений, уже знал, что завоевал ее.
После того как он закончил, Гертруда сидела молча какое-то время. Наконец она очнулась:
— Поразительно. — Она отхлебнула пива. Отхлебнула еще раз и подняла голову. У нее был такой вид, будто она только что проснулась. — Вы превзошли мои самые смелые ожидания. Думаете, это возможно? Я имею в виду масштабы, не могу представить…
