Александр Арсаньев - Тайны архива графини А.
От того места, где они простились, до деревни, откуда родом была Мария и куда она теперь направлялась, было рукой подать, и, поцеловавшись на прощанье, они расстались на несколько дней.
Вернулась Мария через неделю. И Василий не узнал своей жены.
Войдя в дом, она улеглась на лавку и несколько часов прорыдала навзрыд. И как он ни пытался выяснить, в чем дело, она только билась в его руках, повторяя, что хочет умереть.
Через некоторое время он понял, что ребенка они потеряли, как мог успокоил жену и не стал допытываться, при каких обстоятельствах это произошло.
Ночью ей стало хуже, она бредила, и Василий боялся, что она не доживет до утра.
Но Мария выжила. Через неделю она оклемалась, но радость навсегда исчезла из их дома.
Марию словно подменили. Она избегала встречаться с мужем глазами, вздрагивала при его появлении, а когда тот пытался ее приласкать, у нее начиналась настоящая истерика.
Прежде веселая и общительная, она теперь почти не выходила из дома и избегала подруг, сильно похудела и спала с лица. А однажды снова пропала на несколько дней, и Василий не знал, где ее искать.
Поехал в ее деревню, но Марии там не оказалось. Более того, выяснилось, что и на крестины к сестре она не приезжала.
Вот тогда-то Василий впервые и побил свою жену. Она появилась через несколько дней, еще более странная и чужая. Теперь она не плакала, а хохотала в ответ на все его вопросы. От нее странно пахло, под глазами были синяки, и у Василия создалось ощущение, что она пьяна.
Но сколько он ее ни бил, она ничего ему не рассказала и даже не кричала от боли. А потом снова легла на лавку и отвернулась к стене.
Неделю они не разговаривали и жили в одной избе, словно чужие. А потом она опять исчезла на несколько дней.
Но на этот раз Василию рассказали, что видели ее в десяти верстах от Лисицына. Проезжавший в тех местах сосед видел, как она шла по дороге с узелком в руке, а когда окликнул ее по имени – испугалась и спряталась за деревьями.
Долго крепился Василий, лаской и побоями пытаясь дознаться от жены правды, но на добрые слова она не отвечала, а побои терпела и еще более ожесточалась.
– Одно название, что женатый человек, – сквозь слезы горько ухмыльнулся Василий. – Да и что это за жена, если я ведать не ведаю, где она пропадает по нескольку дней. Решил я за ней проследить… Чувствовал, значит, что по всем приметам она скоро опять уйдет. Но виду не показывал, даже поласковее с нею стал. Будто бы так все и должно быть. Уходила она обычно рано утром, поэтому спал я в полглаза, прислушиваясь к каждому шороху. И вот, наконец, дождался…
Слышу, – поднимается и за дверь. Я за ней. И, прячась за каждым деревом, так за ней и пошел. Смотрю – опять в ту сторону, где ее сосед в прошлый раз видел. Там еще лесочек есть, приметный такой, все больше березки растут.
Только на этот раз не дошла она до него. На полдороге ее коляска ждала. Она в ту коляску – шнырь, только я ее и видел.
Ну, вот, значит… А по дороге домой я в пивную зашел, и так оно вышло, что два дня – или уж не помню сколько – оттуда не выходил.
И вроде в том нашел успокоение. Глаза-то зальешь, вроде и сам черт тебе не брат.
И не знаю, что на меня нашло, но с тех пор я словно бояться стал своей жены. Все мне кажется, что она зарежет меня. То ли спьяну, то ли на самом деле у нее такие мысли были. Только ночевал я теперь на сеновале, да и трезвый я редкий день в то время был.
– Так чья же это была коляска? – не выдержав, спросила я.
– Это я не скоро узнал. А только сразу понял, что не с крестьянином она спуталась. Наш брат мужик на таких каретах не катается… Был бы это крестьянин, я бы разве так это дело оставил?
Он снова горько усмехнулся и продолжил:
– Свела она, значит, знакомство-то с барином. Не буду рассказывать, как мне это удалось выведать – добрые люди помогли. Да не просто барин, а такой злодей, что… – махнув рукой, Василий рукавом вытер глаза, – …им бабы в соседних деревнях детей стращают.
– Как его зовут?
– По-разному, кличек ему люди уже много навешали, а фамилия его – Орловский.
– Ор… как ты сказал, – от неожиданности у меня перехватило дыхание, потому что фамилия эта была хорошо мне известна, но услышать ее при подобных обстоятельствах я совершенно не ожидала.
Князь Орловский Дмитрий Борисович был известен мне как один из самых богатых и уважаемых людей в губернии. Принимать его за честь считали в лучших домах Саратова. Мне бы никогда и в голову не пришла мысль, что он может сотворить нечто подобное. Так вот кого имел в виду Денис Владимирович… Все правильно, только не господин «Ар…» он тогда сказал, как мне послышалось, а господин «Ор…» Именно Орловского решил вызвать на дуэль Синицын. И на него приехал искать управу к Александру на постоялый двор.
Тем временем Василий продолжил свой рассказ:
– Долго я не решался, а потом все же пришел к хозяйке и все ей как на духу выложил. Она у нас была женщина тихая, богобоязненная. Так только крестилась, слушая меня, и глаза таращила. Я к барину – и он не лучше ее. К тому времени он уже совсем оглох, так что я кричал-кричал, но так и не смог ему толком о своей беде рассказать. А через пару недель их и вовсе Господь к себе прибрал.
– А Павел Семенович… – начала догадываться я, – он тебе помог?
– Всю жизнь за него Богу буду молиться, – перекрестился Василий. Как только он в Лисицыно переехал – я к нему. Ну, думаю, дождался я своего часа. И точно… Выслушал он меня, на коня – и только его и видели. Надо думать, к Орловскому поскакал. Только проку из этого ничуть не вышло. Но не оставил без внимания, и на том спасибо.
– Он не смог тебе помочь? – удивилась я.
– Не знаю, – покачал головой Василий. – Павел Семенович передо мной не отчитывался. Только вернулся оттуда чернее тучи. И говорить со мной не стал. А в скором времени и уехал от нас.
– И с тех пор…
– С тех пор я решил убить Орловского, – сурово сказал Василий, – и попытался это сделать. Три дня в засаде сидел, хотел его подкараулить. А потом меня его мужики выследили, так еле жив от них ушел, две недели кровью плевался. Все кишки они мне отбили. У него ведь в усадьбе целое войско…
Таким вот неожиданным образом я узнала имя человека, найти которого у меня почти не было надежды.
Василий отправился домой, готовиться к похоронам жены. А я осталась в «своей» комнате, наедине со своими мыслями.
Голова у меня шла кругом, новость была совершенно сногсшибательной. И мне предстояло решить, как жить дальше и что предпринять.
История получалась страшненькая. Уважаемый в городе человек, имеющий власть и положение, оказался негодяем. И не просто негодяем, а настоящим преступником.
Я пыталась представить, каким образом Арина попала к нему в зависимость, и мне рисовались самые невероятные и омерзительные картины. Судя по ее первой реакции, а она чуть не погибла после первой с ним встречи, это наверняка было изнасилование. Во всяком случае – в первый раз.
«Если он действительно занимается такими вещами, – думала я, – а придумать такое простому мужику не под силу, да и жертва преступления еще не погребена… Если все это действительно так, то он заслуживает самого сурового наказания. Если все, что рассказал мне Василий, окажется правдой, то князь Орловский не достоин не только звания дворянина, но и просто порядочного человека».
Я попыталась представить себе их встречу с Синицыным. И мне стало не по себе.
«А не здесь ли надо искать причину гибели Синицына? – подумала я. – Орловский отказался от дуэли, но обиды не простил. А то, что Павел оскорбил его, причем, совершенно заслуженно, уже не вызывает у меня сомнений.
Неужели князь сам явился к нему в поместье и выстрелил в спину?»
Пару раз мне приходилось встречать Орловского на приемах и балах, и я не могла себе такого представить.
«Если он даже и является виновником смерти Павла и его слуги, то сделано это наверняка чужими руками. Человек, отказавшийся от дуэли, вряд ли способен на подобный поступок.
Василий утверждает, что у него в поместье целое войско… Но вряд ли это кто-то из них. Скорее он нанял убийцу на стороне… Значит, доказать его вину будет совсем не просто».
Сообщить обо всем полицмейстеру было бы, наверное, самым простым, но история была настолько невероятной, что, не располагая весомыми доказательствами вины князя, делать этого не стоило. В лучшем случае надо мной посмеются или примут за сумасшедшую. Если мне не изменяла память, то последний раз я видела Орловского в доме губернатора. Кажется, они даже были в приятельских отношениях. Что по сравнению с этим свидетельства какого-то крестьянина?
«Без большой комиссии по расследованию тут не обойтись, – размышляла я. – А для ее создания необходима чрезвычайно серьезная причина. Насколько я понимаю, подобными вещами у нас занимается третье отделение. Местными силами такого зверя не осилишь. Наверняка у него найдутся защитники в Петербурге, а то и при дворе…»
