Александр Асмолов - Шкатулка императора
Софья Львовна была одной из них. Даже выйдя на пенсию, она не могла побороть в себе жажду деятельности. Дама в возрасте не могла смотреть бесчисленные сериалы или ток-шоу, читать слезливые или криминальные романы, ей нужно было нечто особое, вынуждавшее рано вставать и заниматься делами до глубокой ночи. Покойный отец сумел внушить маленькой Софочке еще в детстве несколько основных принципов выживания. Учиться и вкалывать всю жизнь, всегда быть выше на голову всех соперников и не бояться начинать с нуля. Милый папа. У дочери на рабочем столе всегда была старая семейная фотография в потертой рамке. Мужчина с умным, интеллигентным лицом, и рядом располневшая не по годам молодая жещина с любящим взглядом, устремленным на него. Они так и остались навсегда в ее памяти. Любящие, заботливые и преданные своей семье. Такой была и Софья Львовна. Вот только с семьей дела обстояли неважно. Муж рано умер. Сын погиб тринадцать лет назад. Племянник да правнучка – все, что осталось от Гридманов, некогда приехавших в Россию из Кенигсберга. Правда, несколько лет назад отыскался в Хайфе ее троюродный дядя Моше. Немного старше Софьи Львовны, он еще вертелся в финансовых кругах маленькой страны и даже предлагал один совместный проект. Не зря отец утверждал, что в жилах всех членов семьи немало скандинавской крови, ведь в переводе со шведского гридман звучит как воин или дружинник. Жаль, что на Арике природа отдыхала. Зато у Нины, похоже, все семейные бойцовские качества налицо. За ней нужно только приглядывать, и будет, кому передать дело.
Софья Львовна грустно вздохнула и отодвинула в сторону красивую чашку с уже остывшим чаем. Лирическое отступление в виде воспоминаний о родителях было закончено, и пора было приниматься за работу. Несмотря на возраст и принадлежность к старой формации людей, которые сторонились технических новшеств, хозяйка дома на улице Бахрушина распорядилась провести туда самые современные линии связи и освоила компьютер. Сотрудник по информационной безопасности банка, которым руководил Арик, установил в небольшой комнате без окон необходимое оборудование и следил за его надежной работой. Домашние называли ее между собой «та комната» и бывали в ней крайне редко. Только кондиционер да солидный сейф у стола с компьютером составляли компанию пожилой даме, проводившей в комнате без окон большую часть своего времени. Аналитические способности и огромный опыт работы в финансовых сферах помогали ей отыскивать необходимую информацию из Интернета. Передел собственности и потеря экономических связей в ельцинской России заставляли новых хозяев действовать напролом, неумело и рискованно. Софье Львовне вспомнилось, с чего все началось.
Была весна 1989 года. Очередной Генсек дряхлеющей компартии, испугавшись скандальных разоблачений следственной группы, возглавляемой Гдляном и Ивановым, решил уничтожить и само дело, и труппу. «Хлопковое» дело, начатое еще при Андропове, за шесть лет превратилось в «кремлевское». Следственная группа выросла до двухсот человек и завела уголовные дела о взятках в особо крупных размерах не только на первых лиц Узбекистана, но и добралась до Москвы. Был осужден Чурбанов, зять Брежнева, и выдана санкция на арест Лукьянова, а следом нависли черные тучи над Лигачевым и Горбачевым. В то лихое время разоблачались директора и генералы, министры и секретари, управделами и всевозможные генеральные. В государственную казну возвращались мешки с миллионами рублей и молочные бидоны с драгоценностями. Шустрые следователи докопались до миллиардных состояний «верных ленинцев» из Кремля и самой семьи Брежнева.
Софья Львовна тогда с интересом читала репортажи о работе следственной группы Гдляна, прорывавшиеся через плотную партийную блокаду в прессу и реже на телевидение. Как специалиста, проработавшего не один десяток лет в министерстве финансов и повидавшего на своем веку немало громких дел, ее удивляло, почему столь влиятельные лица хранили наворованное в наличке и драгоценностях. Ведь не секрет, что партийные гонцы постоянно вывозили в дипломатах миллионы долларов в любые страны мира. Неприкасаемая дипломатическая почта и швейцарские банки хранили молчание о крупных суммах, оседавших на секретных счетах «борцов за коммунизм». Каналы передачи огромных средств из России, разработанные чекистами еще в двадцатые годы прошлого века для организации революции во всем мире, оставались вполне надежными. Поставив себя на место хозяев богатейшей страны, которые обирали и казну, и забитый народ, Софья Львовна не могла понять, почему они не использовали для перевода средств подконтрольную им же финансовую систему, еще и охраняемую государством. Ведь высокопоставленные чиновники стояли над законом и никого не боялись. Они уповали на свою неприкосновенность, ибо повязаны были все, но деньги любят покой. Купюры, монеты и слитки всегда оседают в надежных сейфах, а не в карманах гуляк или игроков. Это убеждение заставило Софью Львовну призадуматься. Ее очень заинтересовал один из пунктов обвинения по «кремлевскому» делу, упоминавший о приписках. Казалось бы, что это значит на фоне центнеров драгоценных украшений из алмазов и золота, но чутье ее не обмануло.
Она собрала информацию и подсчитала. Результат был ошеломляющий. Ежегодно чиновники приписывали более миллиона тон хлопка, а это означало, что государство отдавало кому-то более миллиарда рублей за несуществующий товар. В восьмидесятые официальный курс доллара был около шестидесяти копеек. Следовательно, тот, кто в состоянии был так спокойно уводить из бюджета миллиарды рублей, так же спокойно мог бы их и конвертировать в любую валюту. А это было ежегодно полтора миллиарда долларов. Чистыми! Ей стало очень интересно, куда же уходили эти суммы. Все оказалось до смешного просто. Союзное министерство финансов переводило средства на счет союзного министерства сельского хозяйства, оно – на счет республиканского, то – на счет своих колхозов, которые закупали новую технику. Все бы ничего, только счет предприятия, выпускавший эту новую технику, был уже знаком Софье Львовне по нескольким предыдущим аферам. Правда, всякий раз эти уголовные дела закрывались, следственные группы расформировывались, а сотрудникам министерства финансов, владеющим информацией, представители компетентных органов объясняли, что это государственная тайна, и брали подписку о неразглашении. Любопытной сотруднице аналитического отдела из серого здания на Ильинке не составило труда найти конечных получателей в длинной цепочке переводов. Огромные деньги оседали на нескольких номерных счетах Внешторгбанка. Ежегодно.
Софья Львовна поняла, почему безналичные средства не фигурировали в том громком «кремлевском» деле. Это было состояние клана, управлявшего страной. Доказать что-либо Гдляну никогда бы не позволили. Скорее всего, он догадывался об этом, но даже не смотрел в сторону банковских операций своих подопечных. Одних чисто криминальных эпизодов у него было предостаточно, но и тем не дали ход. Едва следователи из группы Гдляна и Иванова приближались к зданиям на Старой и Красной площадях, их работу блокировали любыми способами. Горбачев, в нарушение всех правил уголовного и процессуального кодекса страны, своим личным распоряжением создал партийную комиссию по контролю над следственной группой Гдляна. Та отыскала нарушения в работе следователей, дело разбили на несколько разрозненных и все тихо прикрыли, преступников отпустили и даже вернули наворованное.
Тогда Софья Львовна испугалась всерьез. Узнай кто-то, что ей удалось накопать, несчастный случай любопытной сотруднице был бы обеспечен. Пожилая женщина тут же приняла меры, – сославшись на неважное здоровье, запросилась на более спокойную работу. Как уважаемой коллеге, ей пошли навстречу и перевели в архив. В конце той же весны вспыхнули события в Ферганской долине. Поначалу никто не хотел верить в сотни убитых. Когда же осенью погромы начались и в Ташкенте, было уже поздно. Софья Львовна посчитала это карой за свое любопытство и отдала все средства, что у нее были, чтобы вывезти семью брата из горячей точки. Увы. Она сама встречала в Ростове военный самолет с беженцами из Ташкента. Среди живых там был только истерзанный племянник. Позже Арик рассказал, как погибла вся семья. Лучше бы она этого не знала.
Больше года Софья Львовна не могла успокоиться. Она винила себя за случившееся и хлопотала о племяннике. Постепенно все становилось на свои места, но в августе 1991 случился ГКЧП. Почему-то этот жаркий месяц всегда был неблагосклонен к России. Мало кто понимал, что происходило тогда в Москве, но Софья Львовна знала, борьба за власть всегда связана с борьбой за деньги. Она ругала себя за излишнее любопытство, но ничего не могла с собой поделать. Пока возбужденные граждане митинговали на площадях столицы, а вооруженные люди постреливали друг в друга, сотрудница пыльного архива принялась за работу.
