"Библиотечка военных приключений-2". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Иванникова Валентина Степановна

— Да разве увидит тебя так далеко дядя Алеша? Ты, как царевна на горошине, — пошутил я.

— Увидит! — убежденно сказала Маринка. — Дядя Алеша говорил, что попросит у штурмана бинокль.

Чем же внешне грубоватый старшина 1-й статьи пробудил в девочке такую горячую любовь? Правда, я видел его мельком, не перекинулся с ним и парой слов, и первое впечатление могло быть обманчивым. Снова вспомнилось: «Не забудьте расспросить Баулина о Кирьянове…»

Я решил при случае завести с капитаном 3 ранга этот разговор, но вечером он сам заговорил о Кирьянове.

Стрелки висящих на стене корабельных часов подходили к полуночи. Маринка давно уже спала. Мы напились чаю с привезенным мной лимоном, и Баулин достал из книжного шкафа фотоальбом.

— Поглядите, есть любопытные снимки. Альбом и впрямь оказался интересным: рассматривая его, я как бы заново проделывал путь вдоль Курильской гряды, с юга на север.

Один за другим возникали острова с крутыми берегами самых причудливых, непривычных очертаний. Гранитные колонны и арки и пещеры фантастических форм — следы разрушительных прибоев и ураганов. Непроходимые заросли бамбука, рощи клена и тиса на южных островах, затем цепляющиеся в расселинах кедры-стланцы и низкорослые кустарники, наконец, просто голые скалы, как на острове Н. Огромные «птичьи базары», лежбища котика и тюленя. Фонтаны, выбрасываемые стадом китов, и ворота, сооруженные из ребер кита. Лов сельди гигантскими ставными сетями, новые рыбные и консервные заводы и новые добротные поселки недавних переселенцев с материка…

Особенно заинтересовали меня снимки извержения вулкана: на одном из них — поток расплавленной лавы, на другом — колоссальный «гриб» из дыма и пара над кратером.

Однако самой поразительной оказалась последняя фотография: острая одинокая скала среди вспененных волн, и на ней уцепившийся за выступ человек с ребенком на руках. Я узнал в ребенке Маринку. Держащий ее человек был сфотографирован со спины. По тельняшке можно было определить, что это моряк.

Баулин ушел на кухню и не возвращался уже с полчаса. Мне захотелось узнать подробности происшествия, запечатленного на фотографии, и, прихватив альбом, я тоже направился на кухню. Увиденное заставило меня приостановиться в дверях: капитан 3 ранга развешивал на веревке только что выстиранные детские рубашонки, чулочки, штанишки.

— Простите… Кажется, помешал? — пробормотал я.

— Что вы, что вы! — Баулин нимало не смутился тем, что я застал его за столь не мужским занятием. — Вы меня извините — оставил вас одного. Оля всегда сама стирала Маришино приданое. Ну, и я. Так, знаете, чище… Как фотографии? — увидел он в моих руках альбом.

— Поразительные! — Я показал на последний снимок. — Николай Иванович, когда это снято? Кто это с Маришей?

— Алексей Кирьянов. Тот самый старшина первой статьи Кирьянов, с которым мы распрощались утром. Алексей спас Маришу во время моретрясения.

Мы вернулись в комнату.

Поскрипывали ставни, тревожным гулом напоминал о себе утихший было океан.

— Слышите? — кивнул на окно Баулин. — Разгуливается. Русские землепроходцы называли его не Тихим — Грозным Батюшкой. А заокеанские господа возомнили, будто это их внутреннее море. Не знаю уж чего тут больше — спеси или наглости. Общий океан, а если общий — и жить бы всем в мире.

Мерно, не торопясь отстукивали ход времени корабельные часы над большой, во всю стену картой Тихого океана, и он сам грохотал за окном, на прибрежных рифах — Великий Грозный Батюшка.

Я снова посмотрел на поразившую меня фотографию: острая одинокая скала среди моря, и на ней Алексей Кирьянов с Маринкой на руках.

— Николай Иванович, я слышал, что моретрясение произошло ночью, почему же на снимке день?

— Перед рассветом на берег обрушилась первая волна, а их было несколько. Океан так взбаламутился, что не мог уняться суток двое. Снимок сделан спустя семь часов после начала моретрясения. Это не я снимал, а наш штурман. Не растерялся, успел щелкнуть. К слову сказать, мы каждое чрезвычайное происшествие фотографируем — документ.

— И Кирьянов с Маришей столько времени держался на этой скале?

— На отпрядыше, — поправил капитан 3 ранга. — Мы называем такие одиноко торчащие из воды камни отпрядышами или кекурами — старинное поморское наименование.

— Их нельзя было снять с этого… отпрядыша из-за шторма?

Баулин утвердительно кивнул.

— Когда все это началось, наш «Вихрь» находился в дозорном крейсерстве в Охотском море, с западной стороны острова. Погода была для мая редкостная: волнение каких-нибудь полбалла, ни тумана, ни дождика. Даже луна из-за облаков выглянула — она ведь нас не балует, показывается раз в год по обещанию. Время дозора истекало, и мы возвращались на базу в самом отличном настроении. Вторые сутки на нашем участке границы все было спокойно. А что может быть лучше для пограничника? У нас, как вы знаете, участок боевой, география такая: налево Алеутские острова — Америка, направо Хоккайдо — там тоже Америка хозяйничает, прямо Тихий океан — и за ним Америка. Беспокойный сосед. Как раз дня за два до моретрясения мы поймали в наших водах с поличным матерых заокеанских агентов на кавасаки [9]. Капитан 3 ранга взъерошил седеющие волосы.

— Операция, доложу вам, была не из легких. В такой шторм, ко всему прочему, угодили, что едва не пошли на дно кормить крабов.

— «Надежда»? — опять вспомнился мне рассказ Самсонова.

— Нет, «Надежда» была годом раньше. Баулин посмотрел на часы.

— Отвлекся я… Словом, время дозора истекало. В пять с минутами мы как раз подходили к проливу. И тут вдруг в его горловине — а берега там, сами видели, стена — возникла стремительно несущаяся водяная лавина. В полумраке она показалась мне черной. С чем ее сравнить?.. Представьте, что сорвалась с места и помчалась на вас Днепровская плотина. Просто случай, что мы не успели войти в пролив — смяло бы, раздавило наш «Вихрь», как молотом муху. «Цунами!» — крикнул боцман Доронин. (Он из камчатских рыбаков, еще дед его в Тихом океане горбушу и чавычу ловил.) А я уж и сам, хоть и не видывал раньше цунами, догадался, в чем дело, скомандовал рулевому лечь на обратный курс. Только-только мы повернули, как цунами вырвалась из пролива, с грохотом обрушилась в море и разлилась валами во все стороны. Мы шли самым полным ходом, а гигантский вал все ж таки настиг «Вихрь» и поволок, будто спичечную коробку… Я юнгой еще ходил на «Трансбалте», всякое видывал: и в Бискайском заливе, и в Индийском океане, и в том же Охотском море, но такое и не снилось! Не ухватись мы, кто были на палубе и на ходовом мостике, за поручни, за леера — всех бы смыло за борт. А за первым валом накатил второй, потом третий…

Баулин прерывисто вздохнул, будто ему не хватало воздуха.

— Верьте не верьте, но страха у меня не было. Все мои мысли были о базе, о доме. Что там?.. Едва мы выбрались из чертовой водяной мельницы — сразу же попытались установить радиосвязь с базой. Пока радист выстукивал позывные, я не знаю что успел передумать. Перед глазами, как наяву, Ольга с Маришей на руках, такие, какими я их видел, уходя из дому. Что с ними сейчас? Что с другими семьями?.. Радист докладывает: «База не отвечает»… Одним словом, к базе мы смогли подойти лишь поутру. В проливах и в тихую погоду течение достигает пяти — шести, а то и всех семи узлов: вода из океана перепадает в Охотское море, в нем уровень ниже; при сильных же восточных ветрах там вскипают такие водовороты — сулои по-здешнему, что, когда идешь против течения, — только держись: не ахнуло бы о скалы. Представляете, что творилось в проливе, когда по нему шли цунами?.. В общем, Кирьянова с Маришей мы смогли снять с отпрядыша только после полудня. А Ольгу… маму нашу так и не нашли… Дом смыло в океан, будто его и не было. Разрушило и еще несколько домов…