Елена Руденко - Ожидание за кулисами
— Жорж! Неужели ты веришь, что они дадут тебе портфель? — спокойный тон Робеспьера сменило удивление.
— Я им нужен. Они не посмеют мне отказать! Эти люди меня боятся.
Неподкупный отложил газету и произнес:
— Во-первых, ты будешь нужен им недолго, во-вторых, с министерствами в руках бояться нечего, в-третьих, им есть кому раздать портфели, а ты в этот список не входишь. В-четвертых, они ждут не дождутся, когда от тебя избавятся.
— Хватит! Хватит умничать! Нашелся предсказатель! Ты просто завидуешь! Если так, присоединяйся, они будут рады тебя видеть! Особенно Манон. Помнишь, ты даже ужинал с ней.
— Закроем эту тему, — сказал Макс. — Знай одно, когда одумаешься, я буду рад видеть тебя моим союзником.
Жорж пожал плечами. Неподкупный временами казался ему немного тронутым.
— А все-таки, что ты взъелся на Лафайета? — поинтересовался Дантон. — Я, конечно, сам этого урода терпеть не могу, но все-таки. Почему ты уверен в его предательстве?
— Почуди сам. Он человек военный и понимает, что дезорганизованная, не обмундированная, безоружная армия никогда не победит.
— Ну, понимает он… что из этого?
— Значит, победят австрийцы, восстановится абсолютная монархия. Все, за что Лафайет боролся все эти годы, исчезнет. Он неглуп и поймет, что лучше самому восстановить монархию, но не абсолютную, а конституционную и на своих условиях. Выгоднее стать союзником сильного противника, чем побежденным.
— Ха! Ты взялся предсказывать будущее!
— Жорж, это не предсказание. Только логика…
— Хватит строить из себя умника…
Подошли Светик и Антуан. Завязался разговор о расследовании.
— Опять убийство? — заинтересовался Жорж. — Любопытно. Я тоже послушаю. Подвинься, цветочек. Чего расселся! — обратился он к Антуану.
Дантон заказал еще бутылку вина и, развалившись на стуле, приготовился слушать. Сен-Жюст скорчил такую недовольную физиономию, что Светлана еле сдержала смех.
— Будем подводить итоги, — сказал Робеспьер. — Кто мог покушаться на жизнь мсье Шапареля.
— Мадемуазель Нароль — не сыскать нам более подходящей кандидатуры, — сказал Анутан. — Девушка, ослепленная любовью и ревностью, совершает покушение…
— Во закрутил, — хихикнул Жорж.
— Но возможно, она тут совершенно не при чем, — заметил Неподкупный.
— Да? — удивилась Светик.
— Убийца мог ударом оглушить девушку, а потом вложить нож ей в руку, — пояснил Макс. — Но вычеркивать из подозреваемых ее рановато. Ревность может толкнуть на убийство.
— Кого ты склонен считать подозреваемым в этом покушении? — поинтересовался Антуан.
— Во-первых, судья Бюсьер, влюбленный в мадмуазель Нароль. Он мог решиться на убийство соперника. Возможно, судья намеренно лишь ранил Клода Шапареля, а нож подложил мадемуазель Нароль.
— Зачем? — не поняла Светлана. — Ведь он любит ее!
— Дабы обвинения в убийстве пали на эту особу! — пояснил Антуан. — Дабы безвыходная ситуация погрузила ее в отчаяние! Дабы бедняжка покорилась Бюсьеру, ибо только он может стать ее спасителем!
— Боже, какой ты умный, — хихикнул Жорж. — Ты хочешь сам раскрыть это убийство?
Речевые обороты Антуана вызывали у Дантона хохот, перемешанный с раздражением.
— Я бы попросил вас не путать убийство и покушение, — важно поправил Сен-Жюст.
— М-да, цветочек любит поумничать.
— Следующая у нас Софи Дюпон, — продолжал Неподкупный.
— Мой друг, по каким причинам эта мадемуазель вызывает твои подозрения? — спросил Анутан.
— Вы были в кафе де Фуа? — спросил Робеспьер присутствующих.
Все закивали.
— Ага, кофе там отличный, а вот вино — дрянь — водичка для учеников богословской школы — добавил Жорж.
— Значит, вы все видели Филиппу Нароль… Что скажете об этой девушке?
— Меня нельзя назвать ценителем, — махнул рукой Сен-Жюст.
— Тебя не об этом спрашивают, — хихикал Жорж.
— Умная, — сказала Светик. — Она так красиво говорит, мне даже становится стыдно.
— Мои слова опять имеют подтверждение! — строго сказал Антуан. — Бессчетное число раз советовал я тебе погрузиться в чтение книг великих просветителей!
Жорж был более многословен.
— Ну, девушка просто картинка. Осанка, фигурка, походка, жесты — прелесть! А как приветлива, разговорчива! Жаль, только недотрога. Однажды, я легонько шлепнул ее по… чуть ниже талии, а она мне: «мсье, я бы попросила вас больше этого не делать!» Такой ледяной тон, мне аж холодно стало!
— Сейчас вы сами ответили на мой вопрос, — улыбнулся Неподкупный.
— Чего? Меня твои загадки давно допекли! — воскликнул Жорж, осушив еще один бокал вина. — Объясняй! Хватит красоваться!
Робеспьер был доволен. Еще раз удалось блеснуть своей логикой. Он торжествующе оглядел лица друзей.
— Жорж, подумай. Разве такими словами ответила бы тебе простая девушка? — спросил Макс.
— Хм… нет. Она бы захихикала… ну, а если у нее есть жених, она бы просто заехала бы мне по морде. Кофейня у них приличная, там девушки имеют право давать отпор нахалам вроде меня. Поэтому я не люблю такие заведения.
— Верно, Жорж… Светлана ты когда-нибудь встречала провинциальную необразованную простолюдинку с красивой речью?
— Нет…
— Ты хочешь сказать — она аристократка? — не понял Жорж.
— Не обязательно. Софи Дюпон девушка из состоятельной семьи, пусть буржуазной, она получила обычное дамское образование. Это видно по ее походке, жестам, манерам. Этому учат. Ее плавная речь, поставленный голос тоже результат многолетних усилий.
— И что из этого следует? — спросил Жорж. — Эй, еще бутылку!
— Из этого следует, что настоящее имя Софи Дюпон — Жаклин Шапарель!
Жорж поперхнулся.
— Ты уверен? — спросила Светик.
— Да. Перечисленные факты натолкнули меня на эту мысль. Я еще раз навестил мсье Годара, чтобы взглянуть на портрет мадемуазель.
— Надеюсь, ты не рассказал отцу девушки о своей догадке! — испугалась Светлана.
— Конечно, нет! И вас прошу, никому об этом ни слова!
— Не беспокойся! — Жорж так хлопнул Макса по плечу, что тот чуть не упал стула. — Странно, что она не боится… вдруг в кофейню зайдут ее знакомые.
— Вряд ли у нее было много знакомых, — ответил Неподкупный, потирая плечо. — В свете она не была, все время сидела дома. К тому же вряд ли кто заподозрит в простой девушке Жаклин Шапарель.
— Понятно, — кивнул Жорж. — А вино тут отличное! Еще бутылку!
— Я бы попросил вас прекратить это безобразное пьянство! — сурово произнес Антуан.
— Может, мне еще локти со стола убрать? — иронично спросил Жорж.
— Сделайте одолжение!
Действительно, Дантон так расселся, что Антуан оказался зажат вплотную между ним и Светик.
— Следующий подозреваемый, — продолжал Неподкупный. — Ухажер мадемуазель Жаклин, его имя мсье Мулен.
— А этот тут при чем? — не понял Жорж. — Видел я его пару раз. Серенький такой, похожий на мышку.
— Он производит впечатление умного молодого человека — карьериста. Возможно, какими-то путями Мулен узнал, кто скрывается под именем Софи Дюпон. Он решил жениться на ней ради состояния, которое она наследует после смерти брата.
— Хм… дельно-дельно, — закивал Жорж, опустошив еще один бокал.
— Далее отвергнутый жених мадемуазель Жаклин, — продолжал Макс. — Это мсье Годар. Как я понял, он фанатично влюблен в мадемуазель Шапарель, готов на все ради нее. А вдруг он рискнул добыть для нее состояние?
— Не понимаю, почему она отказалась от такого человека!? — воскликнула Светик.
— Мадемуазель не хотела идти на поводу у отца, который мечтал ее «продать». В любовь мсье Годара она не верила, боялась стать вещью.
— Какие перемены встречают нас! — произнес Антуан. — Отныне девушки предпочитают труд в кофейне выгодному замужеству.
— Замечу, в кафе де Фуа мадемуазель неплохо, — возразил Макс. — Она получает драгоценное внимание окружающих, комплименты, похвалу. Ведь добротой мадемуазель никогда не баловали. Для многих девушек подобные «мелочи» дороже золота. Мадмуазель Жаклин из тех, кто предпочтет смерть безразличию окружающих.
Детство Жаклин
Жаклин Шапарель вновь погрузилась в воспоминания. За это короткое время она почти забыла отца, брата, их дом. Ей стало казаться, что прошлое — странный сон, а она всегда была простой девушкой. Однако последние события возвращали в реальность и не давали покоя.
Воспоминания проносились перед Жаклин. Девушка пыталась думать о чем-то другом, но не могла.
С безразличием окружающих она столкнулась с детства. Жаклин хорошо помнила, как мать и отец играли с маленьким Клодом, а она лишь наблюдала за весельем из окна дома. Эта яркая отчетливая картина до сих пор была перед глазами девушки.
