KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детективы и Триллеры » Исторический детектив » Дэвид Дикинсон - Смерть на Невском проспекте

Дэвид Дикинсон - Смерть на Невском проспекте

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Дэвид Дикинсон, "Смерть на Невском проспекте" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— А ведь это очень похоже и на наш национальный гимн, — заметил Пауэрскорт. — Бог, вера, смерть врагам — все, как полагается.

Де Шассирон смотрел в бинокль на процессию, которая шла за священником. Множество детей. Самых маленьких несли на руках, тех, кто постарше, отцы сажали на плечи, чтобы им лучше было видно. В хвосте толпы, оскальзываясь на льду, шли старики. И у всех у них вид был значительный и целеустремленный, будто они совершают важное дело, идут нога в ногу с судьбой. А Михаил снова тронул его за руку, указывая на другой берег реки. Там показалась еще одна колонна. Двигаясь с Петроградской стороны, она приближалась к Троицкому мосту, который вел прямиком к Дворцовой. А дальше на восток, обойдя Финляндский вокзал, подходила к реке третья колонна, с Выборгской стороны. Интересно, поймал себя на мысли Пауэрскорт, сколько народу прибавится после этого в казематах Петропавловской крепости? Куранты неподалеку прозвонили час дня — таким образом, до сбора на Дворцовой осталось всего шестьдесят коротких минут. Внизу несколько студентов, все с головы до пят в черном, взобравшись на самодельные трибуны, зачитывали демонстрантам из прокламации.

— Послушайте, Пауэрскорт, — воскликнул Михаил. — А ведь они не тратят зря слов, те, кто сочинил эту листовку! Ни экивоков, ни сентиментальностей! Они требуют права голоса! Голоса! Только представьте! Конечно, были такие, кто требовал этого и раньше, но их было никак не десятки тысяч, и они не шли походом на Зимний дворец! — И он снова стал переводить: — «Необходимо, чтобы сам народ помогал и управлял собой. Ведь ему только известны истинные его нужды. Не отталкивай же его помощи, прими ее, повели немедленно, сейчас призвать представителей земли русской от всех классов, от всех сословий, представителей и от рабочих. Пусть тут будет и капиталист, и рабочий, и чиновник, и священник, и доктор, и учитель, пусть все, кто бы они ни были, изберут своих представителей. Пусть каждый будет равен и свободен в праве избрания, и для этого повели, чтобы выборы в Учредительное собрание происходили при условии всеобщей, тайной и равной подачи голосов». — Михаил, покачивая головой, смотрел на Пауэрскорта. — Свобода собраний, право голоса для всех, не только для богатых. Я думаю, Зимний дворец рухнет от одного вида этой петиции!

Все и сразу! В самом деле, подумал Пауэрскорт, эти русские радикалы требуют более широких прав, чем имеется в его собственной стране, которая, как ни верти, колыбель и оплот демократии!

— А знаете ли вы что-нибудь об этом священнике, который у них там во главе? — спросил Пауэрскорт.

Де Шассирон многозначительно хмыкнул:

— О, я провел не один час, пытаясь побольше разузнать об этой личности, Пауэрскорт. И простите меня, Михаил, если в моих словах проскальзывает критика в адрес ваших сограждан. К вам это никак не относится. — Он поглядел вниз, свесясь над балюстрадой, и несколько кусочков штукатурки посыпались с парапета. — В народе этого человека называют поп Гапон. — Де Шассирон помолчал. — Вот давайте представим себе, что вы служите в тайной полиции, ладно, Пауэрскорт? Что ни говори, а временами само существование императорского семейства зависит только от этой организации. В любом случае вы там служите и имеете возможность наблюдать, как возникают в больших городах все эти новые фабрики с их антисанитарией, потогонной системой и жалким уровнем оплаты труда. Зарубежный опыт подсказывает вам, что в определенный момент времени русские рабочие непременно объединятся в рабочие организации, то бишь тред-юнионы, подобно тому, как это сделали рабочие в Англии, Германии и так далее. Прекрасно, говорите вы, и у вас возникает гениальная идея. Не будет ли лучше и умней, подумал некий высокий чин в тайной полиции — Зубатов его фамилия, — если мы станем контролировать эти тред-юнионы, а не радикалов, революционеров и прочих нежелательных леваков? Давайте создадим процарские тред-юнионы, но так, чтобы ни один член такого тред-юниона об этом не догадывался! И вот множество тайных агентов было внедрено в рабочие союзы по всей России, и они стали направлять рабочее движение в ту сторону, в какую подсказывало им правительство. Отец Георгий Гапон — как раз из числа таких агентов. Если позволено будет провести аналогию, это примерно так же, как если бы французский король платил по ведомости не только Дантону, но также Сен-Жюсту и Робеспьеру. И вот правительство дает таким гапонам деньги на создание союзов. Однако через некоторое время гапоны эти перекрещиваются и переходят в оппозицию! У меня есть основания полагать, что наш отец Георгий вчера встречался с представителями власти, но я уверен, что сегодня он всем сердцем с демонстрантами. Говорят, именно он — один из авторов прокламации.

Внизу произошла смена студентов-чтецов. Глубокий бас принял эстафету, и над толпой разнеслось:

— Мы требуем, во-первых, немедленного освобождения и возвращения всех пострадавших за политические и религиозные убеждения, за стачки и крестьянские беспорядки.

— Это значит, опустошить казематы Петропавловки, — покачал головой Шапоров, — и вернуть тех, кто выслан в Сибирь!

— Во-вторых, немедленного объявления свободы и неприкосновенности личности, свободы слова, печати, собраний, свободы вероисповедания. В-третьих, общего и обязательного народного образования за государственный счет. В-четвертых, ответственности министров перед народом и гарантии законности правления. В-пятых, равенства перед законом всех без исключения. В-шестых, отделения церкви от государства…

Да ведь в эти несколько написанных по-русски страниц, размышлял Пауэрскорт, воплотился многовековой опыт европейского вольнодумства, вся история реформистских движений, радикальных партий и революций! И сейчас он, этот опыт, сконцентрированный в мощных звуках густого студенческого баса, разносится по морозному январскому воздуху над русской столицей. Пауэрскорту вспомнился покойный Родерик Мартин. Возможно ли, чтобы его смерть была как-то связана с событиями сегодняшнего дня или их подоплекой? А вдруг разгадка его смерти — на заполненных людьми улицах, где-нибудь на пол-пути между демонстрантами и военными? В той колонне, что подходила к мосту, пели церковный гимн:

Сыне Божий, Ты хлеб единственный, питающий жизнь мою.
Тебе молюсь, не отврати лица Твоего от меня, грешного.
Ты единственная вода живая, утоляющая жажду пустыни жизни моей…

Боюсь, сегодня участникам марша потребуется вся помощь, и земная, и небесная, подумал Пауэрскорт, когда Михаил перевел ему, о чем они молили Бога. Детективу было тревожно. Демонстранты явно не собирались развернуться и разойтись по домам. Неужели власти допустят, чтобы эта армия страждущих заполнила Дворцовую площадь? Нет, как-то не верится.

В этот момент пение заглушили шум и крики. Отец Гапон принялся заводить толпу, пользуясь той тактикой, к которой всегда прибегал при публичных выступлениях.

— Братья! Посмеют ли полиция и солдаты, — надрывался он, — не дать нам пройти?

— Нет! Не посмеют! — ответствовала толпа.

— Братья! Не лучше ли нам умереть за наше дело, чем жить так, как мы жили раньше? — орал Гапон. — Клянетесь ли вы умереть?

— Клянемся! — кричала толпа, дружно крестясь.

Колонна была уже совсем близко. В окуляры бинокля были отчетливо видны отдельные лица, нечесаные бороды, сальные, причесанные на пробор волосы, простая одежда и даже мозолистые руки. Дети, которые сидели на отцовских плечах, вертелись и вели себя как ни в чем не бывало. Ребята постарше взбирались на фонарные столбы и оттуда выкрикивали поощрительные слова. Колонне Гапона до Дворцовой площади было не больше пятнадцати минут ходу, той, что приближалась к Троицкому мосту, — чуть больше.

И тут они услышали какой-то совсем другой звук. Пауэрскорт взглянул на часы. Двадцать минут первого. Он сразу и не понял, в чем дело, но Михаил резко повернулся в ту сторону, откуда шли путиловцы.

— О Боже! Боже! — задыхаясь, пробормотал он, ухватив одной рукой Пауэрскорта за рукав, а другой указывая на юг. Потом он трижды перекрестился. — Это кавалеристы, лорд Пауэрскорт! У Нарвских ворот! Они изготавливаются к бою! Конские копыта иначе звучат по льду, — беспомощно сказал он, словно это что-нибудь меняло в том, что неминуемо надвигалось. — И посмотрите! За ними, в дальнем конце Нарвской площади, шеренги солдат с ружьями наготове! Будет побоище! Господи, помоги им всем! Помоги России!

До конца своих дней запомнил Пауэрскорт события того дня, те трагические события, что ему пришлось наблюдать вместе с небольшой компанией, собравшейся на крыше Строгановского дворца. Он слышал, как люди, которым случалось тонуть, говорили, что в страшный момент у порога смерти вся жизнь успевает пройти у человека перед глазами. Так произошло и сейчас: первый залп кавалерии, тот жест, которым драгуны выхватили свои шашки, чтобы опустить их на головы жертв, — все это длилось, казалось, не меньше получаса. Припав к окулярам бинокля, он в ужасе смотрел, как по живому бьет, рубит, кромсает сталь. Нападающие будто выбирали, чтобы удар пришелся по лицу или шее, а не по одежде. Вскоре лед ярко окрасился кровью. Многих убили на месте, многих покалечили. Те, кто мог бежать, повернулись и побежали. Другие, подхватив раненых, тащили их на себе. Пауэрскорту почудилось, что в воздухе еще плывет голос Гапона: «Клянетесь ли вы умереть?» — и ответный крик толпы: «Клянемся!» Для многих эти слова оказались последними в жизни. Солдаты-пехотинцы — первая шеренга встала на колено в снег — дали два залпа в воздух, а затем по команде опустили дула пониже. Раз за разом стреляли они по безоружным людям. Пауэрскорт видел, как мальчика, сидевшего у отца на плечах, прямым попаданием в грудь снесло и отбросило футов на десять-пятнадцать с разверстой раной, из которой хлестала кровь. Дай Бог, чтобы он умер сразу, подумал он, и только тут почувствовал, что кто-то дергает его рукав. Это молодой Шапоров, заливаясь слезами и выкрикивая: «Негодяи!», страдал так, словно на его глазах погибал родной город. Офицер, командующий инфантерией, распоряжался картинно, как на параде: «Заряжай! Цельсь! Пли!» — и каждый залп приносил смерть людям, заполнившим площадь вокруг мемориальных Нарвских ворот. Поставленные здесь в ознаменование победы над Наполеоном в 1812 году, сегодня эти ворота стали свидетелем куда как менее славного события в истории России.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*