Леонид Девятых - Магнетизерка
— Добрый день, — поздоровался Штраубе.
— Здравствуйте, — произнесла Анна.
— Здравствуйте, доктор, рада вас видеть у себя, госпожа Турчанинова, — благосклонно кивнула Жучкина. — Soyer le bienvenu![3]
Штраубе и Турчанинова переглянулись.
— Где вы так хорошо научились говорить по-французски? — спросил Иван Карлович.
— Нигде, — невозмутимо ответила Евфросиния. — Просто знаю, и все. Как и остальные языки. Когда-то ведь язык для всех живущих людей был един. Не считая, конечно, диалектов.
Доктор и Анна Александровна снова переглянулись.
— Was geht los?[4] — обиженно надула губки Евфросиния. — Вы мне не верите?
— Верим, — ответила Анна.
Блудница внимательно посмотрела на Турчанинову.
— Ну, раз это сказали вы, it’s more than enough.
— Это более чем достаточно? — перевела с английского ее фразу Анна Александровна.
Жучкина кивнула и мило улыбнулась. Как герцогиня, которая сознательно не делает различий между прислугой и ровней.
— Благодарю вас, — сказала Анна Александровна. — Вы меня знаете?
— Конечно, — улыбнулась Жучкина. — Вы Анна Александровна Турчанинова, магнетизерка и поэтка.
Она на мгновение задумалась и процитировала:
Погибели своей сама виновна я;
Мне промысл указал к добру и злу дорогу:
Одна стремится в ад, ведет другая к Богу;
Из двух одну избрать властна душа моя…
— Простите, это не мои стихи, — не очень уверенно произнесла Анна Александровна.
— Ваши, — усмехнулась Евфросиния. — Это строфа из ваших, еще не написанных стихов. Кстати, Бога нет. В общепринятом его понимании, разумеется.
— А что есть? — спросил доктор Штраубе.
— Что? — она немного задумалась, словно прислушиваясь к чему-то. — Есть, будем говорить так, игроки. Их двое, и им очень скушно. Потому что живут, если к ним можно применить это выражение, столь долго, что именно их считают теперь родоначальниками всего сущего.
— И эти игроки, как вы сказали, просто забавляются нами? — неожиданно спросила Анна.
— Забавляются? Что ж, можно выразиться и так. Забавляются и нами, и царями, и странами, словом, целым миром, даже не одним, а многими. Но это, — она приложила палец к губам, — страшная тайна, самая главная из всех тайн, и если вы узнаете даже часть ее, вам грозит гибель. Так что не советую вам стараться ее разгадать или даже приближаться к ее разгадке.
— Я учту ваш совет, — произнесла Анна Александровна. В том, что Евфросиния находится в состоянии шестой степени магнетического сна-яви, Турчанинова уже не сомневалась. Но какова сила Магнетизера! Она еще никогда не видела людей в таком просветленном состоянии, абсолютно разорвавшем покров внешнего сумрака, в котором мы все чьей-то невидимой волею пребываем. Сознание Евфросинии проницало с необыкновенной ясностью сокрытое в прошедшем, неизвестное и удаленное в настоящем и лишь зачатое в будущем.
Обладал ли некогда человек таковыми способностями? Вероятно. Ведь ничего, что не может быть в природе, в ней и не бывает. А ежели в человеке такие возможности были заложены изначально, то кто отнял их у него?
Турчанинова весьма пытливо смотрела в лицо провидицы, стараясь поймать ее взгляд. Когда это удавалось, Анна Александровна замечала, что глаза Евфросинии излучают тонкий и мягкий голубоватый свет, исходивший изнутри, словно там, за глазными яблоками, как за экраном-мираклем, горел какой-то мощный и яркий светильник.
После недолгого молчания Турчанинова тихо спросила:
— Можно, я вас осмотрю?
— Извольте, — чуть насмешливо ответила провидица.
Анна Александровна медленно приблизилась к ней и вдруг резко дунула ей в лицо. Не дав ей опомниться, Турчанинова распростерла над ней руки, тотчас почувствовав истекающее из кончиков пальцев тепло. Очевидно, это почувствовала и Евфросиния. Она удивленно вскинула брови и стала озираться, словно стараясь понять или вспомнить, где она находится. Анна Александровна, мало не касаясь тела провидицы, начала совершать ладонями округлые движения снизу вверх, будто окутывая Евфросинию клубами дыма или тумана с ног до головы. Доктор Штраубе, стоящий поодаль и неотрывно наблюдавший за пассами Турчаниновой, молчал и только часто моргал. Наконец Евфросиния размякла, ослабла и устало опустилась на стул.
— Как вы себя чувствуете? — ласково спросила Анна, дотронувшись до ее плеча.
— Хреново, — с хрипотцой и вульгарными интонациями вдруг ответила Жучкина. — А ты кто будешь, монашка?
— Нет, — так же ласково ответила Турчанинова.
— А пошто ты меня лапаешь? — подняв на Анну Александровну помутневшие глаза, спросила Жучкина.
— Ну…
— Хер гну, — отрезала блудница. — А может, ты из ентих дамочек, что не мужиков, а девок любят, а? — подмигнула Турчаниновой Жучкина. — Тогда ладно, можешь меня пощупать. Пятиалтынный токмо пожалуй и щупай сколь тебе угодно.
Она широко раздвинула ноги и призывно посмотрела на Анну Александровну.
— Вы что себе позволяете?! — не сдержался Штраубе. — Немедленно прекратите!
— А это что еще за хрен с горы? — кажется, только что заметила доктора Евфросиния. — Вы чо, — она снова посмотрела на Анну Александровну, — вместях притопали?
— Н-нет… да… — только и всего, что нашлась ответить Турчанинова.
— Стало быть, втроем любите кувыркаться, — резюмировала Жучкина. — Та еще парочка!
Она медленно оглядела обоих, прицениваясь, сколько можно запросить за свальный грех. Потом выдала:
— Семь гривен серебром с вас будет, господа хорошие. Денежку па-пра-шу вперед!
И прищелкнула языком.
Штраубе багровел медленно. Сначала воспылали его крупные мясистые уши, затем шея, а потом загорелось лицо.
— Прекратить! — наконец крикнул он. — Прекратить немедля! Здесь тебе не бордель, а государственная клиника!
И даже притопнул ногой.
— А ты на меня не ори, господин хороший, — удостоила его злым взглядом Евфросиния. — Орать и я умею. И ножками своими на меня не топочи. Не хошь еться, так и скажи.
Доктор задохнулся от возмущения. Верно, не приди ему на помощь Анна Александровна, он бы лопнул от ярости.
— Мы к вам пришли не за… этим, — с трудом промолвила она, продолжая в упор смотреть на Жучкину.
— А зачем?
— Задать несколько вопросов.
— Ха!
— Я вам заплачу, — пообещала Анна.
— Заплати, — хищно загорелась глазами Жучкина.
Турчанинова развязала висевший на запястье ридикюль и, пошарив в нем, достала рубль.
— Вот.
Евфросиния схватила бумажку и спрятала куда-то в юбки.
— Спрашивай.
— Вас нашли у дома Калмыкова возле Каменного моста десятого марта. Что вы там делали?
Блудница вспоминала довольно долго.
— Я была во флигеле.
— Вас нашли в невменяемом состоянии.
— Так я и не помню ни хрена. Вроде и выпили мы с энтим стариканом не так уж и много.
Она опять задумалась.
— Помню, вышла из ворот. Вечер стоял скверный, погода паршивая, да еще старикан жмотом оказался. Потом мужик какой-то появился из господ, в шляпе и черном плаще. Вроде хвостом я перед ним повиляла, а он… Нет, ничо не помню.
— Какой такой мужик? — резко подалась вперед Анна Александровна.
— Ну, тот, что из особняка вышел.
Жучкина вдруг обмякла и прикрыла глаза. Турчанинова схватила ее за плечо и потрясла. Никакой реакции, будто перед ней сидел не человек, а кукла. Затем по телу Жучкиной прошла дрожь, похожая на судороги, и она открыла глаза.
— Господа? — она обвела ясным и немного удивленным взглядом Турчанинову и Штраубе. — What’s happening?[5] Что вы здесь делаете?
— Мы пришли вас навестить, вы разве не помните? — ответила Анна. — А потом вы на минуточку потеряли сознание.
— Ах да, прошу прощения, — произнесла Евфросиния извиняющимся тоном.
— C`est ma fante[6], — сказала Анна.
— Да, ваша, — промолвила Евфросиния, задержав взгляд на Турчаниновой.
— Сударыня, — обращаясь к Анне Александровне, произнес доктор. — Мне кажется, нам пора.
— Конечно, — кивнула Турчанинова и обратилась к Евфросинии: — Благодарю вас.
— De rien[7], — мягко улыбнулась та.
— А можно вас еще навестить? — спросила Анна.
— Ну, отчего же нельзя, — разрешила Евфросиния. — Только они это вряд ли вам позволят.
— Кто они?
— Господин Штраубе и господин Осташков.
— Это так? — обернулась она к Ивану Карловичу.
Тот лишь молча пожал плечами.
— Так, так, — подтвердила ясновидящая. — Просто Иван Карлович сейчас погружен в собственные мысли. Одна из них обо мне, а другая о его милейшей супруге Софии Эммануиловне. Дело в том, что в последнее время Софи увлеклась неким гвардейским штаб-ротмистром Вронским. И в настоящее время направляется в его карете к нему на квартиру.
