Павел Горьковский - Германская готика
— Завтра к девятнадцати часам, — сверился с паном Пауль.
— После девятнадцати часов завтра два снайпера будут попеременно дежурить на крыше соседнего дома, и держать под прицелом ваши окна и балконную дверь… Но, штурмбанфюрер фон Клейст! Подчеркиваю — ваша жизнь в ваших собственных руках! Я убедительно прошу вас до завтрашнего вечера не покидать гостиницу! — Предписанный Зиги режим здорово смахивал на домашний арест, хотя сам герр Барон не замечал этого и с энтузиазмом кивал головой после каждой фразы:
— И еще — ваше отсутствие на публике никак не означает бездействия! Я просил бы Вас принять на себя хлопоты с поисками халата, — Зиги снова вскинул бровь — на этот раз выражая готовность к действию, а Шеф продолжал, — Вы, под предлогом подготовки к фестивалю обзвоните антикваров, костюмеров, коллекционеров восточных редкостей — возможно, похожий халат предлагался к продаже или его уже разыскивают посторонние силы… Уверяю вас, Зигфрид, о ваших мужестве и усилиях в самое ближайшее время будет известно руководству! — Еще бы, ухмыльнулся Пауль — ведь телефон на просушке! Шеф настоящий гений — теперь им самим нет необходимости тратить время на поиски дурацкого халата или следить за непредсказуемым бароном.
С таким оптимистичным напутствием полумертвый от страха Зиги был загружен в служебный автомобиль и оправлен в гостиницу под эскортом штатного водителя, а Пауль наконец-то получил возможность без сторонних ушей поделиться с Шефом своими многочисленными открытиями. Герр Кольбах выслушал добросовестного подчиненного с большим вниманием, задумался, затем с животной грацией потянулся, щелкнув над головой суставами сцепленных пальцев:
— Знаете, Пауль, ваш мерзкий городишко с каждым днем мне нравится все больше… Я даже подумываю осесть здесь навсегда, — Только этого не хватает! — ужаснулся Пауль, но, заметив ироничную улыбку начальника, успокоился, и сделал гостеприимный жест рукой, — И трудился на посту долгие годы — как ваш прежний шеф! Дружище, давайте поразмышляем, — это тоже фигура речи догадался Пауль, герр Кольбах просто нуждается в слушателе, — Установим круг лиц, имевших доступ к информации, которой воспользовалась неизвестная фройлян, чтобы попасть в Замок?
Пауль перечислил, добросовестно загибая пальцы:
— Офицеры гестапо, служебный персонал Замка, гостиницы и самого гестапо, члены организационного комитета — здесь и в Берлине — и сотрудники муниципалитета N-бурга — им всем рассылаются копии организационных документов по подготовке фестиваля…
— Верно! Те же лица, что знают о передвижениях Зигфрида, и могли подготовить ему несчастный случай… Полагаю, «наш Соловей» имеет законные основания претендовать на живописные развалины, именуемые Замком. И это главная причина, по которой почтенные горожане не любят нового барона — я даже догадываюсь кто персонально!
Пауль открыл служебный блокнот и приготовился записать фамилии подозреваемых.
— Владельцы Замка. Благотворительный Фонд или как он правильно называется? Возможно, вам попадался на глаза поименный список членов этого фонда?
Пауль ответил виноватой скороговоркой:
— Нет, к сожалению, нет — фонд считается международным и зарегистрирован в Швейцарии — поэтому здесь, в N-бурге документов нету почти никаких… Я везде искал — сперва у нас в полицейском архиве, потом в городском архиве — который хранится в ратуше, и даже дома у герр Корста — у него имеется личный архив… Но ничего не нашел…
Карл Кольбах наклонил голову вправо и изучающе разглядывал бойкого помощника:
— Пауль, вы толковый парень! Я даже готов признать профессионально полезной вашу отвратительную привычку подслушивать частные телефонные разговоры и рыться в мусорных корзинах руководства, — Шеф жестом отклонил протесты Пауля, — Но я не могу понять — по какой причине образцовый немецкий офицер вроде вас за все время службы не подал ни одной официальной жалобы на действия вышестоящих лиц?
Пауль удивленно передернул плечами:
— Я еще не полный дурак! — и пояснил, — Мой дедушка — Клаус, он хоть и простой солдат, и то на пенсии, но частенько говорит толковые вещи! Так он говорит, что только полный дурак будет жаловаться одному начальнику на другого! Мол, так только наживешь себе двух врагов! Понятно — тебя будет сживать со свету тот, на кого ты пожаловался. Но и другой, тот, кто получил жалобу, тоже будет сперва чувствовать себя кретином, а потом станет опасаться, что в следующий раз ты накропаешь кляузу уже на него…
— Ваш дедушка — мудрый человек, надо с ним будет как-нибудь выпить для знакомства, — улыбнулся Шеф. Ох — знал бы герр Кольбах сколько может выпить дедуля, и какие ужасные истории он рассказывает в подпитии! Пауль счел за лучшее сменить тему:
— Вот — барон фон Клейст пожаловался на вышестоящее лицо — и что хорошего? Герр Шелленберг все равно получил повышение, а Зиги упрятали в нашу дыру! Всегда лучше договорится — даже с начальником…
— Полагаю, вы рассчитывали договориться со стариной Корстом о переводе?
Пауль кивнул и залепетал с как можно более виноватым видом.
— Я ведь всю жизнь знаю дядюшку Корста! Он мне уши драл, раньше чем я на велосипеде научился кататься! И все это время он был человеком среднего достатка. А тут — перед самым Рождеством — взял да купил целую гостиницу, еще и земельные угодья с лесом, где проходит лыжная трасса… В банке он займа не брал. Зато перед покупкой герр Корст стал частенько наведываться то в Замок, то в муниципалитет. Я подумал — может, он член этого Фонда и Фонд его ссудил деньгами?
— Если мой уважаемый предшественник герр Корст официально входил в какие-либо иностранные фонды или организации, этот факт должен быть зафиксирован в его личном деле! Полагаю, он был добропорядочный гражданин и полицейский офицер и не пытался скрыть указанный факт? — Кольбах заговорщицки прищурил глаз и выжидательно посмотрел на Пауля. Тот, со вздохом, признался:
— Когда старый полицейский архив передавали в центральный архив СС, я просто хотел помочь ребятам — взять и отвезти личное дело герр Корста… Оказалось, что в полицейском архиве дела уже нет…
— Но, в архив СС оно, разумеется, не попало… — саркастически скривился прозорливый Шеф, — Старина Корст отправился на пенсию, и вы, дружище, окончательно застряли в этом замечательном старинном городишке! Хотя, признайтесь, Пауль, вы наверное здорово соскучились по доброму дядюшке Корсту? — интересно, а сам герр Кольбах сильно скучает о людях, которые сперва лупцевали его почем зря, а потом лишили карьеры? Тактичный офицер Ратт воздержался от такого интимного вопроса, сентиментально вздохнул и кивнул:
— Герр Корст многому меня научил…
— Чудесно… Я завтра дам вам выходной — поезжайте, навестите старика… Уверен, это именно он, хитрая лиса — герр Корст, оформлял документы на германское гражданство для библиотекаря фон Штерна, — Кольбах, по-отечески застегнул верхнюю пуговичку на тенниске Пауля, и задушевным голосом добавил, — Не мне, Пауль, учить вас как разговаривать с прежним шефом… Пожалуйтесь ему со всей откровенностью, что я — циничный буквоед, уже вышвырнул со службы бедолагу Бойхе, и теперь из-за жалобы старого сквалыги — герр Библиотекаря взялся за вас всерьез… Но сам — жестокий я — готов поспорить на пару кружек доброго здешнего пива — такого пива уже давно не найти в Берлине! — почтенный пенсионер утешит вас, дружище, сообщив, что в жалобе, написанной фон Штерном, НЕТ вашего имени!
Пауль только сейчас понял очевидный факт — ну конечно, жалоба фон Штерна была так похожа на образцы крючкотворства его прежнего шефа — герр Корста! Как он сам не догадался! Значит, прежний шеф — дядюшка Корст — хорошо знаком с Библиотекарем! Пауль поднялся, чтобы удалиться и основательно отоспаться перед завтрашним путешествием:
— Я могу идти?
— Конечно, идите… Переоденетесь… Мы сегодня вечером проведем выездное совещание оргкомитета в ресторане «Лесной Короны» — с нашей милой мадам Шталь и профессором Меркаевым… Я вас жду у гостиницы в 19–15. Потрудитесь заехать в гестапо и прихватите коробку с аппаратом для электропунктуры… — Ну вот, разочарованно подумал Пауль — до 19–15 он не то что поспать, но даже перекусить не успеет…
10
— Какая прелесть! — Пауль восторженно хвалил туалет мадам Шталь, состоящий из однотонного прямого платья и кардигана отороченного изящной тесьмой. Малюсенький моток такой тесемки стоит ровно столько, сколько составляет жалование Пауля за неделю — он точно знает, потому что братец Клаус имел глупость купить сестрам такую тесьму в Берлине, а потом ему здорово нагорело от матушки за бессмысленную растрату денег… Единственное достоинство дорогостоящей тесемки в том, что ее придумала знаменитая французская портниха! Сколько же может стоить целое платье, сшитое самой знаменитой Коко Шанель — подумал Пауль и с благоговением спросил:
