Джеффри Форд - Портрет миссис Шарбук
«Просто смешно!» — громко сказал я и бросился к окну, решительно отдернул занавеску, но увидел за окном только черноту ночи. Сидя за рисовальным столом, я не отдавал себе отчета, сколько прошло времени. Темнота немного охладила мою решимость, но я все же набрался мужества, отодвинул защелку и распахнул окно.
На меня хлынул поток холодного воздуха, взметнувший занавески.
— Кто там? — крикнул я.
— Ш-ш-ш, — услышал я в ответ. — Пьямбо, это я.
Я сразу же узнал голос Шенца.
— Шенц, черт подери, что ты здесь делаешь? — спросил я.
— Ш-ш-ш, — сказал он. — Тише, Пьямбо. Только шепотом. Мы здесь, потому что не хотим, чтобы нас видели у твоей парадной двери.
— А кто там еще с тобой? — спросил я, понижая голос.
Мои глаза понемногу привыкли к темноте, и я увидел Шенца, который подошел ближе к окну. В пятне света из спальной я хорошо различал его лицо. Из тени появилась еще одна фигура и встала рядом с ним — крупная женщина в длинном черном пальто, с цветастым платком на голове. Я прищурился, чтобы разглядеть ее получше, и понял, что, видимо, нe видел женщины уродливее. Грубые черты лица, поросшего щетиной, и к тому же с усами.
— Хэлло, — сказала она грубоватым голосом. Я ничего не ответил, только отпрянул немного.
— Пьямбо, это наш ключ от склада Оссиака, — пояснил Шенц, указывая на нее.
— Мне казалось, ты говорил о джентльмене.
Шенц тихонько рассмеялся, его спутница улыбнулась.
— Просто он переоделся, — сказал мой друг. — Поздоровайся с мистером Вулфом.
ПАМЯТКА
Стояла холодная безлунная ночь, в воздухе висел легкий туман, от которого вокруг фонарей мерцали ореолы. Пришлось довольно долго идти в направлении к центру — мы с Шенцем по бокам, мистер Вулф посредине, — прежде чем мы добрались до экипажа, который ждал нас на углу Семнадцатой улицы. Мы сели, кучер без слов хлестнул лошадей, и они понеслись во весь опор. В экипаже я увидел две масляные лампы и два лома.
До этого момента никто не сказал ни слова. Нервы мои были напряжены, и я, не в силах больше сдерживаться, прошептал:
— А ваша связка с отмычками при вас, мистер Вулф?
Шенц, сидевший рядом со мной, толкнул меня локтем под ребра. Я повернулся, и он покачал головой, молча укоряя меня за несдержанность.
— Никакой связки отмычек у меня нет, — сказал Вулф. — Я и есть сама связка.
Он выставил перед моим лицом руку с растопыренными пальцами. Это была довольно плотная пятерня с похожими на сосиски пальцами с остро заточенными длиннющими ногтями. На самых кончиках ногти мизинца и безымянного имели зазубринки, на большом пальце были заточены в форме трехдюймовой шляпной булавки, а вырезы на ногтях указательного и среднего подходили под боровок замка.
Он сложил пальцы в кулак, выставив большой палец в сторону.
— Этот я называю Памятка, — сказал он, другой рукой поправляя на себе платок. Я бросил взгляд на его вторую руку в поисках таких же ногтей-отмычек, но, насколько мне удалось разглядеть, на ней ногти были обычные, коротко подстриженные.
— Один раз я сунул этого малютку в ноздрю одному типу — аж мозги ему пощекотал. Он не смеялся, но зато посмеялся я. После того он меня больше не беспокоил. Последнее, что я о нем слышал, он отказывался от пищи, стал настоящим скелетом и считал звездочки на небе. — Вулф резко убрал руку и облизнул кончик Памятки. — Мне кажется, я до сих пор чувствую вкус его первого поцелуя, — сказал он и разразился лающим смехом.
— Веди-ка себя прилично, Вулф, — сказал Шенц.
— Прощу прощения, сэр, — сказал Вулф и, как получивший замечание мальчишка, сжался на своем месте.
Выйдя из экипажа с ломами и фонарями и пройдя еще два квартала на юг в направлении Фултон-стрит, мы наконец-то добрались до склада с белым кружком над дверями. Как и предугадал Борн, буква повыцвела, но все еще оставалась вполне разборчивой. Здание было кирпичным, одноэтажным, с двумя закопченными окнами по фасаду. На скобах, прибитых к огромной дубовой двери, висел насквозь проржавевший навесной замок.
Вулф едва прикоснулся к этому древнему приспособлению, как замок оказался в его руке.
— Иногда на эти старинные штучки тратишь чуть больше времени, — сказал он, распахивая дверь. Петли завыли, как баньши[36], и мы еще целых пять минут, прежде чем войти, ждали, поглядывая то в одну, то в другую сторону улицы. Когда мы вошли и я закрыл дверь, петли снова жалобно застонали. Мы оказались в темноте. Шенц чиркнул спичкой, зажег два фонаря, отрегулировал фитили, чтобы уменьшить яркость, и протянул один из фонарей мне. Он светил снизу, отчего в лице моего коллеги появилось что-то воистину сатанинское. Фонари рассеивали темень лишь на несколько футов, но я прищурился, и вокруг меня стали проступать ряды полок, сооруженных из железных лесов и досок.
— Посмотрим, что тут есть, — сказал Шенц.
С трепетом душевным двинулся я по проходу. Вулф шел следом, и я не был уверен, что меня страшит больше — темнота или этот тип за мной с ломом в руке. Я остановился у одной из множества клетей и прошептал:
— Ну-ка, тряхните ее.
Он просунул фомку между досками и резко нажал. Ящик раскрылся, и оттуда вывалился большой предмет, судя по всему, стеклянный; он ударился об пол и разлетелся на куски.
Мы с Вулфом обменялись взглядами, уверен, что в моем было больше тревоги. Я присел, чтобы в свете фонаря разглядеть упавший предмет. В это время в нос мне ударило отвратительное зловоние, исходящее от разлетевшегося по полу содержимого сосуда, и только тут я разглядел, что это содержимое частично было жидким. Вскоре насчет источника запаха не осталось никаких сомнений.
Я бросился прочь, поняв, что мне попалась кладовая с сокровищами Борна, и пустился на поиски другой. Все это время было слышно, как Шенц где-то вдалеке вскрывает другие ящики.
— Чего это вы ищете? — спросил меня Вулф, когда я показал ему на другую клеть.
— Я и сам толком не знаю, — сказал я.
— Любители, — сказал Вулф, протягивая мне фомку. Он повернулся и пошел прочь в темноту.
Я сам открыл еще три клети — везде были тысячи одинаковых бумажных полосок. На них было написано либо «да», либо «нет». Глядя на эти тривиальности, я мог только догадываться, к какой паранормальной науке они имели отношение, и изумляться тем глубинам человеческой глупости, которая позволила Оссиаку сколотить состояние. Вся эта затея с проникновением на склад стала уже казаться мне бессмысленной, но тут я услышал, как Шенц взволнованно зовет меня — даже не шепотом, а каким-то шипением.
Я пустился по темному лабиринту полок, держа перед собой фонарь, и наконец увидел такое же мерцание фонаря моего друга.
— Нашел, — сказал он, когда я приблизился. Шенц поднял светильник, и я увидел на клети фамилию Лонделла — она была написана химическим карандашом прямо на досках.
— Дашь мне? — спросил я у Шенца.
— Давай, — сказал он.
Я вставил лом между досок и нажал со всей силы. Две доски скрипнули и упали на пол. Через образовавшуюся брешь на пол хлынул поток белых кристаллов, сверкавших в свете фонаря и образовавших небольшой холмик у наших ног. Я встал на колено и зачерпнул горстку странных снежинок рукой. Они были совершенно сухими.
— Это подготовленные образцы, которые остались от исследований ее отца, — сказал я Шенцу, поднимая пригоршню и запихивая ее в карман моего пальто.
— Похоже на волшебную пыль, — ответил он. — Этот старикан времени не терял.
Я поднялся и отодрал еще несколько досок от клети. Передав лом Шенцу, я засунул внутрь руку и высыпал на пол еще одну горку окаменевших кристаллов. Наконец я нащупал какой-то твердый предмет, вдающийся в белые кристаллы. Первое, что я извлек, оказалось книгой. Шенц поставил лом и взял у меня том. Он отер его о свое пальто, чтобы прочесть название.
— «Сказки со всего света», — сказал он и повернул ко мне обложку. На ней был вытиснен рисунок: джин, материализующийся головой вверх из струи дыма, которая поднимается из лампы в форме лодки.
Я ничего не сказал, только недоуменно разглядывал книгу, разглядывал так долго, что Шенц напомнил мне — пора, мол, продолжать. После этого я извлек кипу бумаги, связанной бечевкой. На свету оказалось, что цвет у этой бумаги зеленый и она нарезана в форме листьев. На каждой был написан вопрос. «Умрет ли Клементина до дождя?», «Правильно ли?», «Билли?».
— А где же ответы, черт побери? Ведь я-то ищу ответы, — сказал Шенц.
Я снова сунул руку в клеть — не найдется ли там чего-нибудь более понятного, и мои пальцы нащупали верхушку широкополой шляпы.
— Не впечатляет, — сказал при виде шляпы Шенц, он ведь не знал всю историю, как знал ее я.
— А про это что скажешь? — спросил я, вытаскивая тяжелую шубу, от которой пахло, как из лошадиного стойла.
