Лора Роулэнд - Надушенный рукав
— Ты понимаешь, что себя я раню не меньше, чем тебя? — настойчиво спросил он. — Ты понимаешь, что если бы был другой путь, я не стал бы просить от тебя столь многого?
— Да, почтенный отец, понимаю! — искренне и пылко ответил Ёритомо. — И с радостью сделаю все, что ты прикажешь, ибо ты знаешь, как будет лучше для нас обоих.
— Спасибо, сын. Надеюсь, когда-нибудь и ты поблагодаришь меня.
Успокоенный словами Ёритомо, переполненный любовью, Янагисава стиснул плечи сына, потом отпустил его.
Ёритомо раскинул руки, словно хотел обнять отца. Перед Янагисавой промелькнуло видение из прошлого: малыш бежит ему навстречу. Тут Ёритомо вспомнил, что он больше не ребенок. Юноша уронил руки, поклонился и вышел из комнаты. Янагисаву терзали боль и сомнения. Если его обвинят в убийстве главного старейшины Макино, если он проиграет битву с властителем Мацудайрой, тогда его единственной надеждой останется Ёритомо.
Госпожа Янагисава и Кикуко стояли у приоткрытой двери в кабинет канцлера. Янагисава уселся за стол. Кисть в его руке принялась порхать по листу, оставляя изысканно выведенные иероглифы. Сердце госпожи Янагисавы зачастило от возбуждения, которое она всегда испытывала рядом с мужем.
Не поднимая головы, канцлер бросил ей:
— Не стой там столбом, заходи.
Госпожа Янагисава прокралась в комнату. Воздух был напоен чувственной энергией, которую излучал ее муж. Он поднял взгляд и увидел Кикуко, следующую за матерью. Лицо канцлера потемнело.
— Сколько раз тебе говорить, что я не желаю ее видеть? — прогремел он.
Янагисава не любил вспоминать, что породил идиотку, хоть и винил за слабоумие Кикуко жену. Но госпожа Янагисава надеялась, что когда-нибудь он заметит, какая их малышка хорошенькая и милая. То, как он обращался с дочерью, больно ранило госпожу Янагисаву, но даже это не могло ослабить ее любовь или потребность в муже.
— Прости, — кротко молвила она и повернулась к Кикуко: — Иди в свою комнату, дорогая.
Кикуко, обычно тихая и послушная, вцепилась в рукав госпожи Янагисавы. Ее счастливое личико омрачилось.
— Я хочу с мамой.
Госпожа Янагисава поняла, что дочь ревнует ее к новым отношениям с канцлером. Кикуко устала мириться с тем, что ее отсылают из-за мужчины, который был для нее враждебным чужаком. Она не понимала, почему должна делить с ним мать. Но хотя госпожа Янагисава терпеть не могла обижать Кикуко, позволить дочери встать между собой и мужем она тоже не могла.
— Ты должна уйти, — повторила она, подталкивая Кикуко к двери.
— Я не хочу уйти! — крикнула Кикуко и захныкала. Потом упала на пол, колотя ручонками, брыкаясь и визжа.
— Убери ее отсюда! — рассвирепел канцлер.
Отчаянно пытаясь сохранить свое место в его жизни, госпожа Янагисава вынесла бьющуюся в истерике Кикуко из кабинета и бросила на руки служанке, которая проходила по коридору.
— Проводи Кикуко-тян в ее комнату, — приказала госпожа Янагисава.
Когда служанка уносила девочку, та кричала:
— Мама, мама!
Борясь с желанием броситься вслед за любимой дочерью, госпожа Янагисава вернулась к мужу. Тот порывисто мерил комнату быстрыми шагами, как всегда, будучи взволнован.
— Еще раз, и я отошлю девчонку, — заявил он.
Госпожа Янагисава сдавила рукой горло. Чтобы он выставил из дома собственного ребенка и разлучил ее с Кикуко?! Сокрушенная жестокостью канцлера, она вдруг вспомнила доклады своих шпионов в доме Рэйко, которые расписывали, как Сано, смеясь, возится с Масахиро. Сано обожал своего ребенка. Сано никогда не стал бы обращаться с Рэйко, как канцлер с госпожой Янагисавой. По словам шпионов, Сано страстно любил жену почти каждую ночь. Рэйко не приходится уподобляться собаке, выпрашивая крохи внимания. Госпожа Янагисава кипела от гнева и ненависти к Рэйко, которой повезло гораздо больше, чем ей.
— Прости меня, — сказала она, садясь на колени и смиренно кланяясь мужу. — Я прослежу, чтобы Кикуко вела себя подобающе.
— Смотри, — предупредил канцлер, не прекращая ходить по комнате. — Мне сейчас и так расстройств хватает.
— Да, мой господин, — пробормотала госпожа Янагисава. — Я знаю, что у тебя неприятности.
Он остановился и пронзил ее взглядом.
— Откуда?
Госпожа Янагисава не хотела еще больше злить супруга признаниями, что следит за ним.
— Может, я и дам тебе шанс удивить меня, — сказал он.
Тут в дверях появился его главный секретарь:
— Простите, досточтимый канцлер, но поступили новые доклады об армии властителя Мацудайры.
Канцлер щелкнул пальцами, выпроваживая супругу. На сей раз она не возражала. Госпожа Янагисава торопливо покинула кабинет, исполненная такого радостного предвкушения, что выбежала в холодный, мокрый сад, где закружилась в буйном танце.
Она поможет своему возлюбленному мужу победить властителя Мацудайру и добиться высшей, постоянной власти в бакуфу. Любовь канцлера будет ей наградой. Когда он станет правителем Японии, а она будет подле него, ей больше не придется завидовать Рэйко.
11
Поздно ночью Рэйко сидела в своей комнате и сушила свежевымытые волосы над угольной жаровней. У дверей показалась ее старая няня, О-суги.
— Твой почтенный супруг прибыл.
— Хорошо.
Рэйко не терпелось узнать о ходе расследования и рассказать, что она выяснила.
Сано все не приходил, и Рэйко отправилась за ним сама. Она нашла мужа у кухни, низкого здания в глубине поместья, где повара готовили неимоверное количество пищи, чтобы накормить всех обитателей. Сано с двумя слугами стоял во дворе, где был вырыт колодец, горели на открытом воздухе очаги и лежали кухонные принадлежности. Сано держал фонарь, а слуги передвигали громадный деревянный чан.
— Вот. — Сано показал на ход в земле под чаном. — Сейчас же его забейте.
— Да, господин, — хором ответили слуги.
Рэйко тряслась от ледяного ветра, наблюдая за ними с веранды.
— Что ты делаешь? — крикнула она Сано.
— Затыкаю дыру в нашей обороне. Любой, кому удастся перелезть через стену, может проникнуть через этот ход в подвал и дальше в дом.
Рэйко удивленно посмотрела на подземный ход.
— Я ничего о нем не знала.
— И я тоже до сегодняшнего дня, — согласился Сано.
— Кто тебе рассказал? — спросила Рэйко.
— Племянник властителя Мацудайры Даемон. Впрочем, это длинная история. Пойдем внутрь.
В их комнате Рэйко подогрела саке, принесенное служанкой, и разлила в чашки. Они выпили, и Сано поделился событиями дня.
— Значит, теперь главные подозреваемые Даемон и канцлер Янагисава, — подвела итог Рэйко, встревоженная опасным поворотом расследования. — Кого бы ты ни выбрал, неприятности обеспечены.
Сано кивнул:
— И похоже, у Янагисавы мотив посерьезнее.
— Ты удостоверился, что Макино хотел перейти на другую сторону и у канцлера был повод его убить? — спросила Рэйко.
— Не совсем, — покачал головой Сано. — Я действительно нашел потайную дверь, которой воспользовался Даемон, чтобы улизнуть из поместья Макино. То есть какая-то правда в его словах была. Еще побеседовал со своими осведомителями в бакуфу. Они говорят, что слышали о разрыве Макино с Янагисавой.
— Может, слухи распространял клан Мацудайра, чтобы тебя запутать?
— Может. Тогда понятно, отчего они всплыли только сейчас, когда Даемон стал подозреваемым и нуждается в подтверждении своей истории. Но я не могу отмахнуться от слухов только потому, что не хочу в них верить.
Угли шипели в жаровне, ветер сотрясал особняк, а они размышляли о канцлере Янагисаве в роли главного подозреваемого. Хотя властитель Мацудайра был не менее жестоким, Рэйко предпочитала, чтобы Сано копал под него, потому что Янагисаву боялась больше. Именно Янагисава, а не властитель Мацудайра, строил козни против Сано в прошлом. Если Сано обвинит Янагисаву в убийстве, их перемирию придет конец.
— Свидетельства против Янагисавы не снимают подозрения с домочадцев Макино, — напомнила Рэйко. — Судя по тому, что ты мне рассказывал, у них было больше всего возможностей убить Макино. А в их показаниях много сомнительного. Ты можешь надавить сильнее и выжать из них информацию?
— Постараюсь, — пообещал Сано. — Но от чрезмерного давления случаются ложные признания. А мне нужна лишь правда.
— Если кто-то из них окажется виновным, это решит многие проблемы.
Сано кивнул в знак того, что понял ее намек. Удобнее всего было бы свалить вину за убийство на кого-то из домашних Макино.
— Янагисава и властитель Мацудайра хотели бы обвинить в убийстве друг друга, но и один, и второй будут меньше на меня злиться, если я назову преступником кого-то со стороны. И все же я не рискну наказать за убийство невиновного, — твердо заявил он. — Даже заботясь о собственных интересах.
