Джон Карр - Скандал в Хай-Чимниз
Чувствуя, что еще немного и Масвела хватит удар, Клайв счел благоразумным удалиться. Он вышел на улицу. В воздухе чувствовалось то же напряжение, что и прошлым вечером. Из каждого уголка, казалось Клайву, за ним подглядывает Мери Джейн Каванаг, та самая миссис Каванаг, о которой он теперь знал многое.
Если бы можно было сегодня уехать из Хай – Чимниз! И увезти с собою Кейт...
"Ничего не выйдет", – подумал Клайв.
"Хотя..."
Дом казался вымершим. В холле стояла полная тишина.
Клайв прошел в зимний сад, где он недавно оставил Кейт.
В этот вечер все – не только убийство – выглядело каким-то неправдоподобным. "Сама история, – подумал Клайв, – вступает в новую эпоху." Он вспомнил, что еще в Лондоне, пока добирался до вокзала, слышал кое-какие новости...
Ходили слухи, что лорд Пальмерсто умирает в своем хертфордширском имении; завсегдатаи клубов держали пари – доживет ли премьер-министр до своего восемьдесят первого дня рождения, который должен отмечаться послезавтра.
"Если Пальм умрет, – думал Клайв, – оборвется последняя связь между эпохой Регентства и временами Крымской войны и восстания сипаев."
Крым. Сипаи. Револьверы...
А кого это интересует? И с какой стати я думаю об этом?
Клайв вошел в малый салон. Еще не время было зажигать свет, но в зимнем саду горела лампа. Клайв увидел край женского платья, вероятно, Кейт еще не ушла.
На скамейке среди сада сидела, однако, миссис Деймон, опустив голову на руки. Она сменила синее платье на черное.
Услышав шаги Клайва, Джорджетта выпрямилась.
– О! – с явным изумлением воскликнула она.
– Добрый вечер, миссис Деймон!
– О! А я думала...
Клайва так и подмывало спросить – узнает ли она его сейчас и не думала ли она, что он все еще сидит в полицейском участке? Он вспомнил насмешливую улыбку Тресса.
Заговорить об этом у Клайва не хватило, однако, духа. Глаза Джорджетты были красными и опухшими от слез. Он почти физически ощущал ее боль и бессильный гнев.
– Извините меня, мистер Стрикленд.
– Ну, что вы, миссис Деймон! Я понимаю вас.
– Нет, нет! Вы не понимаете! Никто меня не понимает.
– Но...
– Я пыталась скрыть, что у Лорье мне назначил свидание один мужчина. Теперь я вижу, что в этом не было необходимости. О моей связи все знают. И все-таки! – В широко раскрытых голубых глазах Джорджетты вновь появился природный блеск. – Я утверждаю – и готова сказать это не только вам, а хоть всему миру, – что не предавала своего мужа. Что в том, что человек отдает свое тело? Разве это главное?
– Я не ханжа, миссис Деймон. Если вы полюбили Тресса, то, хотя это несколько удивляет меня...
– Полюбила? – словно плохо расслышав, переспросила Джорджетта. – Вы сказали – полюбила?
– Да. Есть, однако, вещи посерьезнее. Например, кто заслуживает "беличьего колеса"? Кто, миссис Деймон, попадет на него, если так будет продолжаться и дальше? Женщина, девушка?
Джорджетта не ответила. Темно-каштановые волосы и зелень зимнего сада подчеркивали ее бледность. Глаза раскрылись еще шире. Несколько слезинок скатилось на черное платье. Джорджетта даже не пыталась вытереть их сжатым в руке носовым платком.
– Да, миссис Деймон! Вы не ослышались: я шпионил за вами и был в театре "Принцесса".
– Вы слышали?..
– Да.
– Ваши родители никогда не сидели в тюрьме, не так ли? И вы, мистер Стрикленд, не знаете, что женщин никогда не приговаривают к "беличьему колесу"?
– В таком случае?..
Джорджетта облизнула пересохшие губы.
– Вчера, когда мы все сидели в поезде, я пыталась перевести разговор на другую тему. Тогда я сказала, что Пенелопа просто выдумала человека на лестнице, а между тем я отлично знала, что Пенелопа не лгала. И Мэтью тоже знал это! Он был слишком умен, чтобы не заподозрить правду! Когда я нашла одежду убийцы, спрятанную в комнате совсем другого...
– Чья это была комната? Вы можете сказать мне, кто убийца?
– Да. И как только немного приду в себя, скажу это полиции.
В саду послышался какой-то странный шорох, словно кто-то задел ветку и сразу же застыл на месте.
Клайв оглянулся.
Лампа стояла на столике рядом со скамейкой. Ее свет смешивался с сумеречным светом, пробивавшимся сквозь стеклянную крышу.
– Но, прежде чем я это сделаю... – начала Джорджетта.
– Минуточку!
Клайв высоко поднял лампу и медленно обвел помещение взглядом. Джорджетта, не обращая на него внимания, боролась со слезами. Левая рука, в которой она держала флакончик с нюхательной солью, опустилась на скамейку.
– Прежде чем я это сделаю...
– Одну минутку! Вы ме слышали словно бы чьих-то шагов?
– Нет. Прежде чем я это сделаю, мистер Стрикленд, я хочу объяснить, какие отношения связывают меня с лордом Альбертом Трессидером. Да! Послушайте! Я знаю, что меня считают безнравственной. Мне это мнение безразлично. Если кто-то мне нравится, не вижу причин скрывать это.
– Миссис Деймон! К чему мне выслушивать ваши признания?
– Должна же я кому-то все рассказать! – топнула ногой Джорджетта. – Начнем с того, что вы – друг Тресса...
– Я вовсе не его друг.
– Возможно. Так вот, мне он не нравится. Вы думаете, я стала бы встречаться с ним, если бы не была вынуждена?
– Вынуждены?
– А что вы думали? У меня был выбор: либо я стану любовницей Тресса, готовой прибежать на первый его оклик, либо он расскажет мужу все о моем прошлом.
Джорджетта умолкла.
Клайв, придя в себя от изумления, опустил лампу на стол с такой силой, что чуть не разбил ее.
– Что случилось, мистер Стрикленд?
– Ничего.
– Что с вами?
– Ничего, это мое личное дело. Сегодня утром, миссис Деймон, я кое-что пообещал Трессу. Сейчас это уже не просто обещание. Это клятва.
– Что же касается Кейт...
– Какое отношение имеет ко всему этому Кейт?
– Я скажу вам что-то, чего вы не знаете. И Кейт не знает, что для меня это не тайна. Она уже с четырнадцати лет влюблена, влюблена в вас, мистер Стрикленд. Быть может, за это время вы не обменялись и десятком слов, быть может, вы даже не заметили этого. Тем не менее, прошу вас помочь ей. Кто-то любой ценой намерен отправить ее на виселицу! Помогите ей!
Клайв кивнул.
– Это я обещаю. А теперь, миссис Деймон, откройте, кто убийца?
12. Принимаю таким, как есть
– Убийца? – повторила Джорджетта и вдруг задумчиво добавила: – Бедняжка Кейт! При ее самолюбии! Когда-то Кейт решила, что я насмехаюсь над нею. Она ударила меня по лицу, да, дала мне пощечину. И сказала, что я не сумела бы порядочно сыграть даже роль проститутки. Я только засмеялась, я ведь люблю ее и восхищаюсь ее умом – разве что нахожу забавной ее наивность.
Знаете что, мистер Стрикленд? Пройдитесь по вечернему Лондону! Пройдитесь по его улицам и спросите у женщин, которых вы увидите, на что они живут. А если бы они жили не этим, то на что еще могли бы они прожить? Большинство из них живет, как жила когда-то я, в комнатках, где ютится дюжина человек, где так часты голод и болезни. Они не очень-то знают, что такое "невинность", которой, как правило, лишаются уже в одиннадцать-двенадцать лет. Господи, как глупы бывают мужчины!
Ее смех странным эхом отозвался в зимнем саду.
– Добро и зло... что это такое? Если хотите, я скажу вам.
Джорджетта вскочила со скамейки и приняла вдруг театральную позу. Она еще смеялась, но теперь в ее лице была и мудрость много повидавшего человека. Она произносила чужие, но глубоко пережитые и прочувствованные слова:
– "Лорд-мэр ли, откушав паштет из раков, отправляется в ратушу? Беднягу ли Джека выводят стражники из тюрьмы в последний путь к Тайберну?"
– Миссис Деймон! Может быть, не надо?
– "Я заглядываю в свою душу и вижу, что она ничем не хуже, чем у лорд-мэра, и ничем не лучше, чем у бедного Джека".
Клайв от растерянности не способен был уже произнести ни слова.
– "Наденьте на меня красную мантию, повесьте на шею золотую цепь, накормите до отвала пудингом – и я отлично сыграю роль судьи, вынеся после сытного обеда приговор Джеку. Но морите меня голодом, держите подальше от книг и порядочных людей, дайте мне в качестве единственных развлечений кости и джин – и я стану разбойником с большой дороги. И по заслугам будешь повешен, скажете вы, потому что вам уже надоела вся эта докучливая болтовня. Не стану спорить. Не остается ничего иного, кроме как принимать мир таким, как он есть, включая – пока она еще не вышла из моды – и пеньковую петлю".
Вновь засмеявшись, Джорджетта сделала реверанс.
– Вы знаете, мистер Стрикленд, что это написал очень мудрый человек? Уже два года, как он умер, но сказанное им по-прежнему справедливо. Или, может быть, вы не согласны?
– Согласен, разумеется. И вообще ни к чему было цитировать Теккерея – я и без того понял вас.
– Поняли?.. Вы, сын добропорядочного адвоката?
– Да. Я, сын добропорядочного адвоката. Почему бы мне не понять вас? Я и сам пришел к тем же самым мыслям. Но, миссис Деймон, вы начали говорить об убийце...
