Кэролайн Роу - Противоядие от алчности
— Боюсь, — сказал им капитан, — что нам придется остановиться здесь на некоторое время. Молодому человеку стало хуже. Я предпочел бы не делать через два часа еще одну долгую остановку, а то мы и вовсе не попадем в Барселону до заката.
— Надолго мы здесь задержимся? — спросил главный повар.
— На час или больше.
— Ладно, — сказал тот. — У нас есть время приготовить что-нибудь, что можно затем съесть холодным. Пока что мы прошли не больше шести или семи миль.
— К сожалению, мы в лучшем случае в пяти милях от Сен-Поль-де-Мар. Я надеялся пройти вдвое больше.
На изменение в планах путники отреагировали молниеносно. Как только Наоми увидела, что поваренок епископа разложил огонь, она криком позвала Ибрагима, и приготовление обеда пошло полным ходом. Конюхи выпустили животных попастись, стражники быстро осмотрели поляну и прилегающие участки берега, а остальные разбрелись по тихим укромным уголкам в тени деревьев.
Путники впали в приятную дремоту, за исключением поваров, которые готовили еду, и стражников, которые медленно обходили место стоянки по кругу, выявляя возможные источники опасности. Осмотрев все вокруг, они доложили капитану обстановку и снова разделились, выставив караульных. Капитан посмотрел на старшину и покачал головой.
— Вам не нравится это место, капитан? — спросил старшина.
— Категорически, — ответил капитан. — Но нам придется устроить еще один привал. Мы не сможем добраться до Барселоны сегодня вечером, даже если пойдем очень быстро, — тихо произнес он, кивая в направлении телег.
— Тогда мы проведем ночь в дороге, — философски заметил старшина. — Но пока, хотя бы час, мы побудем в покое.
Нападение было неожиданным. Повара присматривали за кашей из риса и чечевицы, медленно кипевшей на огне, и лениво переговаривались. Монахи снабдили их свежим хлебом, холодным мясом и нежным сыром, которые можно добавить к рису, так что работы у них было немного — нужно было только охладить рис, когда тот сварится. Наоми деловито готовила рис с шафраном, и запах специй приятно смешивался с ароматами луга и моря.
Исаак приготовил для Жилберта еще одно лекарство, чтобы ослабить боль и умерить жар, и тот наконец крепко заснул. Юдифь сидела рядом, обмахивая его. Время от времени ее голова сонно падала на грудь. Неподалеку на мягкой земле под деревом лениво растянулась Ракель, слушая рассказ Юсуфа о путешествии, монахах и замечательной вороной лошади, а также о других его впечатлениях от поездки. Ее сознание пребывало на зыбкой грани между сном и явью.
Неподалеку, между лугом и рощей, на участке, поросшем густой травой и укрытом тенью деревьев от яркого солнца, паслись распряженные животные. Они щипали траву, дремали или просто смотрели вдаль в полной гармонии с окружающим миром. Следить за животными было единственной заботой трех уставших молодых конюхов, которые безмятежно спали. Двух других конюхов нигде не было видно.
Монахини устроились в небольшой низине, тихо переговариваясь между собой. Они сидели рядком на поваленном дереве, словно три большие черные птицы на ветке. По крайней мере сестра Марта и аббатиса настойчиво говорили что-то сестре Агнет, которая лишь ковыряла землю носком башмака и отрицательно качала головой. Стражник, который присматривал за сестрой Агнет, поднялся на небольшое возвышение, откуда он мог видеть как низину, где сидели монахини, так и холм за ними. Ему показалось, что сейчас гораздо важнее осматривать горизонт, чем слушать их беседу. Он надеялся, что не ошибся. Священник из женского монастыря сел рядом с ним.
— Мне очень одиноко здесь, — очень тихо начал священник. — Я не могу пойти к ним и присоединиться к аббатисе. Вы не возражаете, если я посижу здесь?
— Нисколько, — сказал стражник, подумав, что это сейчас совсем некстати. — Мне показалось, что аббатисе сейчас нелегко, — добавил он так же тихо.
— Нелегко! Вы даже не представляете как, — ответил он. — И именно сейчас. Я очень не люблю путешествия, — добавил он. — Особенно на этом проклятом муле. Я не собирался сопровождать монахинь, с ними так трудно, но это очень хорошая должность, и…
Внезапно он, казалось, осознал, что, говоря так, он поступает весьма неосмотрительно. Покраснев, он пробормотал что-то и важно поднялся.
Стражник краем глаза наблюдал за его замешательством, как вдруг громкий треск сухой ветки под тяжестью чьих-то шагов заставил его обратить внимание на свою подопечную. Он увидел нечто, что заставило его немедленно вскочить.
На холме справа от него возникли двое здоровенных мужчин, вооруженных длинными кинжалами, и, явно не замечая его присутствия, направились прямо к монахиням.
Глава восьмая
Тенистая роща
Дюжина или больше мужчин — впоследствии никто не смог точно сказать, сколько их было, — бесшумно спускались с холмов мимо выступавших на поверхность каменных глыб и через лес приближались к дремлющим путешественникам. Капитан стоял на пригорке, глядя на пасущихся животных и их спящих стражников, продолжая беседовать со старшиной.
Исаак был первым, кто понял, что что-то случилось. Он сидел около раненого, прислонившись к толстому дереву с гладкой корой, и размышлял. Большинство путников казались обеспокоенными и несчастными, за исключением Юдифи, которая радовалась, что снова увидит сестру, и все больше походила на ребенка с новой игрушкой, и Юсуфа, для которого поездка на вороном коне, похоже, стала огромным удовольствием. Но, несмотря на это, двигаясь по дороге на юг, Юсуф казался очень настороженным. Исаак мало что знал о его долгой дороге из Валенсии на север после того, как во время восстания был убит его отец. Наверняка его тревожили мрачные воспоминания.
Обдумывая все это, Исаак слышал различные звуки и понимал, кто их производит. Серьезные голоса стражников, стук горшков, в которых варилась еда, дыхание спящих: Юсуфа у него в ногах, а рядом — Юдифи и Ракели. Время от времени он даже слышал вдали высокие голоса монахинь. Не было слышно животных, поскольку они, должно быть, паслись достаточно далеко от места, выбранного ими для стоянки, и слуг, которые, когда не работали, обычно играли и кричали, как обычные дети. Они наверняка тоже очень устали и спали. Затем вдруг затихли птицы, которые до этого шумно щебетали. Треск сухих веток, ломающихся под башмаком, да не один раз, а несколько и в нескольких разных местах, шелест сухих листьев, который явно не мог быть вызван легким ветерком, шевелившим его волосы.
Он наклонился вперед и положил руку Юсуфу на плечо.
— Юсуф, — прошептал он. — Проснись.
— Да, господин, — пробормотал Юсуф после небольшой паузы.
— Тихо. Мне кажется, что в лесу есть люди, которые следят за нами. Передай это капитану. Где моя палка?
— Около вашей левой руки, господин, — прошептал Юсуф и исчез.
Прежде чем Юсуф смог найти капитана, на весь лес разнесся несколько гнусавый высокий голос священника из женского монастыря.
— Отпусти эту женщину! — вопил он.
После этого начался всеобщий хаос.
— Юдифь! Ракель! Возьмите Жилберта и прячьтесь! — сказал Исаак.
— Мама, видишь там большое бревно? Мы укроемся за ним, — сказала Ракель, вставая. Она нагнулась, чтобы подхватить один конец грубых носилок, на которых лежал раненый. — Помоги мне поднять его.
— Исаак, ты должен пойти с нами, — сказала Юдифь, не двинувшись с места. — Я не оставлю тебя здесь одного.
— Ерунда. Я спрячусь за деревом. Иди, женщина! Я приказываю тебе. — Он поднялся и, с палкой в руке, встал так, чтобы между ним и источником шума оказалось дерево.
Юдифь поднялась, но к носилкам не притронулась.
— Исаак, — сказала она. — Тебе нельзя здесь оставаться.
— Вы должны отнести больного в безопасное место и быть с ним. Я слеп и не могу сделать это. А теперь идите, и побыстрее.
Юдифь и Ракель подняли носилки и понесли раненого в заросли. Они спрятали Жилберта за бревном и присели рядом.
И вдруг повсюду — в лесу и на опушках — появилось множество бегущих людей.
Наоми услышала тревожные звуки, когда помешивала рис в горшке. Она прислушалась, добавила побольше шафрана и принялась размешивать содержимое горшка. Звуки не стихали. Она остановилась, нахмурилась и рассерженно бросила Ибрагиму:
— Что там за ерунда? Если так будет продолжаться, обед пропадет.
Она взяла губами с ложки зернышко риса и с важным видом разжевала его. Приняв решение, она взяла тяжелый железный ковш.
— Затопчи огонь, Ибрагим, и прикрой рис. Пойду посмотрю, что там происходит.
Взяв тяжелый длинный нож на случай серьезных неприятностей, она пошла в направлении, откуда доносились звуки. Ей и в голову не пришло отправить вместо себя Ибрагима.
