Лора Роулэнд - Черный Лотос
По правде говоря, одежда была совсем новой. Но Рэйко была рада сделать бедняжке приятное, она также надеялась, что подарок обяжет Хару быть честной. Она помогла девушке одеться.
— Ну вот, вид просто прелестный! Теперь тебе лучше?
Хару кивнула. Ее глаза сияли от счастья. Разглаживая ткань, она сказала:
— В первый раз надеваю такую красоту. Тысяча благодарностей.
Рэйко совсем не хотелось омрачать ее радость, но пришло время для более важных дел.
— Хару-сан, — начала она, — нам надо поговорить.
Девушка опустилась рядом с Рэйко, задумчиво морща лоб.
— Это правда, что вы с Оямой были любовниками? — спросила Рэйко как можно мягче.
Хару покрутила в пальцах концы пояска.
— Нет. Я призналась только потому, что так захотел Кумасиро.
Услышанное отчасти развеяло сомнения Рэйко, зароненные священником.
— Значит, в ночь перед пожаром тебя с ним не было? Ведь ты не ходила туда, чтобы встретиться с ним?
— Не было, не ходила.
В голове Рэйко еще звучали слова Кумасиро «не верьте всему, что болтают» и мужнино «не спеши принимать сторону подозреваемого». Вслух же она спросила:
— Почему ты так уверена, если даже не помнишь того, что случилось?
Хару чуть не заплакала от обиды и растерянности, ее губы дрожали.
— Я никого не убивала! — ответила она срывающимся голосом. — Это не я подожгла дом! Я бы никогда не совершила подобного!
Рэйко понимала, как подло с ее стороны так терзать сироту, и все же спросила:
— Почему же Кумасиро заставляет тебя признаться в этом?
— Боится, что люди подумают, будто он сам убил господина Ояму, — произнесла Хару. — Они ненавидели друг друга. Почему — не знаю, но я часто видела, как они бранились. И меня он ненавидит. Хочет, чтобы у меня были неприятности, тогда мне придется уйти из общины Черного Лотоса.
Если Кумасиро с Оямой действительно враждовали, то у священника имелся мотив по меньшей мере для одного убийства. Однако в истории Хару по-прежнему кое-что не вязалось.
— Вчера ты сказала, что любишь всех в храме и они отвечают тебе тем же. Как же быть с Кумасиро?
Хару заерзала, теребя пояс. Потом пролепетала, потупившись:
— Наверное, я о нем забыла.
Это неуклюжее оправдание усилило подозрения Рэйко.
— Я говорила с настоятельницей Дзюнкецу-ин и доктором Мивой, — сказала она и передала Хару их далеко не лестную характеристику. — Они считают, что ты не годишься в монахини, и в пожаре обвиняют тебя. Скажешь, ты и о них позабыла?
Рэйко спохватилась, что в запале перешла на повышенный тон, тогда как Хару казалась подавленной.
— Они тоже все выдумали, чтобы у тебя были неприятности? — допытывалась Рэйко. — Или сказанное ими — правда?
В комнате сделалось гулко от напряжения. Дождь барабанил по крыше и капал с карнизов. Было слышно, как шумно и часто дышит Хару. Потом девушка опустила голову и пробормотала:
— Прошло столько времени… Я думала, мне удалось уравновесить свою плохую карму[12].
В душу Рэйко закралось дурное предчувствие.
— Какую карму? — спросила она, насторожившись.
— Я очень плохо себя вела, когда только оказалась в приюте Черного Лотоса, — ответила Хару глухим от стыда голосом. — Их обряды меня не интересовали, а в храм я пришла только потому, что больше идти было некуда. Смерть родителей меня совсем расстроила, и я вовсю кляла свою злосчастную судьбу, ненавидела здешнюю еду и порядки. Я грубила и не слушалась старших. Мне было так одиноко, что я… в общем, я встречалась по ночам с мальчиками и позволяла себя трогать.
У Рэйко онемело лицо, словно град потрясений уничтожил в нем всякую чувствительность и оно не могло выразить даже доли ее терзаний.
— Об этом надо было рассказать вчера, когда я спрашивала тебя о жизни в храме и о тех, кто мог желать тебе зла, — сказала она. — Ты меня обманула.
— Да нет же! — воскликнула Хару. Должно быть, она перехватила недоверчивый взгляд Рэйко, так как поспешила объяснить: — То есть теперь я другая. Все мои выходки — в прошлом. Первосвященник Анраку разъяснил мне, в чем я заблуждалась. — Ее глаза лучились той же радостью, что и вчера, когда она упомянула о своем верховном наставнике. — Он учил, что я должна освободиться от мирских желаний и следовать пути Черного Лотоса — через страдание уподобиться Будде. С тех пор я исправилась. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы искупить свои прегрешения и доказать, что я могу быть хорошей монахиней.
Рэйко отчасти была готова извинить поведение Хару ее сиротством и тяжестью приспособления к монастырскому укладу жизни, была готова забыть о трудном этапе в жизни девочки. Тем не менее ее огорчило, что Хару сокрыла от нее важные сведения. Она досадовала и на себя — за то, что слишком рано отмела возможность обмана. Не то настоятельница с доктором сочли излишним упоминать о перемене к лучшему в характере Хару, не то Хару особенно и не менялась. — Простите, — произнесла девушка с дрожью в голосе. В глазах ее стояли слезы. — Я должна была все рассказать.
Уверенность Рэйко в своих силах, и до того шаткая, рушилась на глазах. Возможно, перерыв в сыскной работе сказался на беспристрастности ее суждений, и будет лучше прекратить дознание, как ни претила ей эта идея. Она резко встала и подошла к окну. Созерцая неясные очертания зданий, полускрытых дождем, Рэйко собиралась с мыслями. Прежде чем признаваться Сано в ошибке, ее следует исправить, иначе он с полным правом может запретить ей участвовать в расследовании.
Она обернулась к Хару, которая съежилась на полу и следила за ней с тревогой.
— Расскажи о начальнике Ояме, — приказала Рэйко.
Хару затрясла головой:
— Я не… — И тут же осеклась под строгим взглядом собеседницы.
— Если хочешь, чтобы я тебе помогла, придется сказать правду. Начнем заново: ты знала Ояму?
Глубоко и судорожно охнув, Хару потупилась и кивнула.
— Я познакомилась с ним этим летом, — ответила она. — Как-то он увидел меня за работой и подошел. Говорит, а сам все разглядывает. Мне стало неудобно, но как от него отделаться? Он пожертвовал храму кучу денег, так что волей-неволей приходилось соблюдать вежливость. Поэтому, когда он однажды попросил меня прийти ночью в хижину, я так и сделала.
Рэйко забеспокоилась. Не случилось ли это накануне пожара, а не месяц назад?
— Когда я пришла, — продолжила Хару, — он ждал меня в комнате с зажженными светильниками и разложенным футоном. Велел мне сесть, предложил выпить саке из кувшина на столике. Я сказала: «Спасибо, не надо», — и он выпил все сам. Затем стал раздеваться. Я отвернулась и говорю: «Наверное, мне пора назад», а он: «Не сейчас». И полез меня трогать. Я умоляла его отпустить меня, но он порвал на мне одежду и навалился всей тушей. Я сопротивлялась, как могла, но где мне было его одолеть… Так он и… и… — Хару стиснула колени и скрестила на груди руки, словно обороняясь.
Рэйко вздрогнула, живо проникшись болью и ужасом девушки.
— Почему ты вчера не сказала об этом? — спросила она.
— Не могла. — Плечи Хару вздрагивали от рыданий. — А вдруг вы решили бы, будто это я убила Ояму?
Рэйко принялась взвешивать свидетельства против Хару. Итак, девушке случалось бывать в доме и Ояма по меньшей мере один раз ее изнасиловал. У нее был мотив ненавидеть его. Что, если он надругался над ней в ночь пожара? Этим могли объясняться ее ссадины. Возможно, пытаясь овладеть Хару, Ояма упал и ударился затылком. Хару в панике подожгла дом и потеряла сознание, а с ним — память. А может, она замыслила отомстить ему, для чего заманила в дом и хладнокровно прикончила.
Хару проговорила, утирая рукавом слезы:
— Я невиновна, а все думают наоборот. Что толку надеяться на спасение? Я теперь знаю, что делать. — Она подняла голову и храбро произнесла: — Я лучше сознаюсь!
— Что?! — опешила Рэйко.
— Секта Черного Лотоса приютила меня, и я перед ней в неоплатном долгу. Если они хотят, чтобы я взяла на себя вину за гибель этих людей и поджог, мне остается повиноваться, — пояснила Хару. Потом она поклонилась и произнесла: — Спасибо, что постарались помочь. Мне жаль, что я причинила вам столько неприятностей, но я хотела бы попросить об услуге. Не отведете ли вы меня в полицию? Одна я идти боюсь.
Рэйко не знала, как поступить. С одной стороны, она получила достаточное представление о характере Хару, но никаких доказательств чьего-либо еще участия в деле. Если Хару виновна — что вполне вероятно, — не стоит препятствовать ее желанию принять заслуженную кару. С другой стороны, Рэйко по-прежнему считала, что Кумасиро, Дзюнкецу-ин и доктор Мива представляют интерес для полиции, как и две неопознанные жертвы. Прежде чем решать участь Хару, нужно узнать реакцию первосвященника Анраку на убийства и нашел ли Сано еще подозреваемых или подтверждения словам беглого монаха. Нельзя обвинять кого-либо на основании сомнительных улик или неприятельских наветов.
