Йен Пирс - Падение Стоуна
— Зачем бы ей это? Льщу себя мыслью, что она искала кого-то, кто мог бы выстроить увлекательную историю, сделать жизнь ее мужа интересной. Мало найдется имевших успех романов с банкиром или промышленником в качестве героя. И еще меньше — написанных банкирами или промышленниками.
— Это правда, — отозвался он. — И печально нелестная для читающей публики. Быть может, вы правы. Быть может, ничего больше за этим не прячется.
— Вы как будто сомневаетесь. Хотя благодарю вас за то, что вы менее оскорбительны, чем мистер Бартоли.
Эльф помахал рукой.
— Да не обращайте на него внимания. Он точно так же груб со мной. И с кем угодно, собственно говоря. Такая уж у него манера. Он весьма компетентен, идеальный привратник для человека вроде Джона Стоуна. Хотя, думается, он озабочен тем, что будет с ним дальше. Леди Рейвенсклифф, я уверен, не будет нуждаться в его услугах. Полагаю, она бенефициар по его завещанию?
«Ага, — подумал я. — Вот оно!» И улыбнулся.
— Право, не могу сказать, — сказал я. — Я же не посвящен…
— Да, пожалуй, что нет. Все же вы, конечно, заметили мое любопытство. И когда вы узнаете побольше о его бизнесе, то поймете почему. Как вы находите леди Рейвенсклифф?
Вопрос, который мог задать только иностранец. Ни один англичанин не был бы столь прямолинеен.
— Прошу прощения?
— Вы подпали под ее чары?
— Не уверен, что я…
— Обворожительная женщина, на мой взгляд. Красивая, умная, одаренная, сердечная, остроумная.
— Да, бесспорно.
— Вы знаете, что одно время она принадлежала к самым знаменитым женщинам во Франции?
— Неужели?
Он нахмурился.
— У ваших ближайших соседей есть странное увлечение салонами. Женщины собирают вокруг себя поклонников — лучшие привлекают ведущих писателей, политиков, дипломатов, поэтов, ну и так далее. В салонах создается французская элита. Леди Рейвенсклифф, говорят, была величайшей звездой. Говорят, в ее коллекции был король… ваш король. Затем она вышла за Джона Стоуна, уехала в Англию и с тех пор вела одомашненную жизнь. Странно, как вы считаете?
— Любовь?
— Возможно.
— Вы как будто сомневаетесь. У вас есть объяснение?
— Нет, — сказал он. — Я надеялся, что в ходе своего расследования вы его найдете. Ответ, полагаю, должен быть поразительным. Может быть, и любовь, я полагаю, — сказал он со вздохом, словно такой вариант его разочаровал бы.
— Я не могу дать объяснения тому, о чем ничего не знаю. А что до ее чар, так она действительно обворожительна и сердечна, хотя это пригашено ее горем, подчеркивает ее хрупкость.
Он улыбнулся.
— Она сокрушающе умна, а если вы находите ее хрупкой, то ваше умение судить о людях оставляет желать лучшего. Она вышла замуж за одного из самых богатых людей в мире и была равной ему во всех отношениях. В хрупкости и обаянии ее сила. В ней все — сила или может быть превращено в силу.
Я уставился на него с любопытством.
— Так что такое вы, мистер Брэддок? Еще одно оружие из ее арсенала?
— По-моему, я оплачиваемый служащий, нанятый ради описания жизни ее мужа.
— И не больше?
— Нет.
У меня возникло ощущение, что он мне не верит, но он решил не настаивать.
— Кажется, она вам не слишком нравится? — заметил я.
— Нравится? — сказал он, удивленно раскрыв глаза. — Я обожаю ее. Все мужчины ее обожают. Примерно так же, как женщины по большей части ее ненавидят. Вы видели ее в обществе другой женщины? Я ее знаю… как долго? Годы и годы. И знаю ее не лучше, чем в первый день, когда познакомился с ней. Она обворожительна, блистательна, прелестна. Но вы когда-нибудь видели, как она пользуется своей магией, как она гипнотизирует, порабощает? Тогда, поверьте мне, она устрашает. Редкий мужчина способен воспротивиться ей.
— Включая ее мужа?
— Джона? — Он помолчал, глядя на меня. — Вы мало продвинулись, если задали мне такой вопрос. Разумеется, он был способен противостоять ей. Я уже сказал, что они были равными. Они ссорились, как кошка с собакой, знаете ли. Его гнев был ледяным, ее — вулканическим. «Моя дорогая, — цедил он сквозь стиснутые зубы, — ваше поведение совершенно неприемлемо». А она швыряла в него тарелку. И так продолжалось часами. Думаю, они просто этим упивались. Сердцевина их брака. У них не было власти друг над другом, а они привыкли контролировать других. Можете вообразить привлекательность единственного когда-либо встреченного вами человека, который не желает делать того, что хотите вы?
— Нет, — сказал я коротко. — И в данный момент эта проблема не возглавляет список моих вопросов.
Ксантос вздохнул:
— Жаль-жаль. Книга поэтому будет беднее. Это же суть натуры Джона Стоуна.
— Я думаю, она хочет чего-то более фактографичного.
— Возможно, — сказал он. — Ну, так к делу. Задавайте мне ваши вопросы.
Я пришел не очень подготовившись, что было глупо. Обычно перед интервью я заранее составлял списочек вопросов, чтобы интервью было целенаправленным. На этот раз у меня ничего такого не было, а потому я принялся задавать наугад вопросы, едва они хаотично всплывали в моем уме.
— Меня поразили, — начал я, хотя поражен был только теперь, — люди, с которыми я встречался до сих пор. Мистер Бартоли, итальянец. Вы, как мне сказали, грек. Леди Рейвенсклифф венгерка.
— Более того, — ответил он, — финансы, например, возглавляет человек по имени Гаспар Нойбергер.
— Немец?
— О, он бы очень оскорбился, что его назвали просто немцем, — сказал он с легкой улыбкой. — «Я чевиш, дорогой мой! Чевиш!» Попробуйте назвать его пруссаком — он родился в Пруссии, — и поглядите, как он среагирует. Джон имел обыкновение упоминать о милитаристском характере Гаспара, просто чтобы посмотреть, как долго ему удастся держать себя в руках.
— Ах вот как! Но вы понимаете, что я подразумеваю?
— Корпорация дворняг и полукровок. Да, я понимаю. Мы не компания голубых кровей. Это наше великое качество и причина, почему все наши конкуренты повергнуты в прах. Джон Стоун обладал двумя великими, поразительными качествами, и вам следует держать это в уме. Во-первых, его дар организатора. Во-вторых, его умение оценить характер человека. Он находил людей, выполнявших свою работу при минимуме надзора. Ему было все равно, кто они такие и откуда явились. Поскольку семьи у него, по сути, не было, правление не перегружено никчемными родственниками. В том, что касается деловых операций, Бартоли истинный гений в оценке их развития в целом. Уильямс, управляющий, блестящий администратор, хотя и сын, если не ошибаюсь, обанкротившегося торговца углем. Гаспар уникален в финансах, а я… рано или поздно кто-нибудь скажет вам, так почему бы и не сам я? Происхождение мое таинственное, но крайне неблаговидное. Однако все это работало. Джон порой жаловался, говорил, что дело уж слишком хорошо организовано и ему нечем заняться. Что компания в нем больше не нуждается.
— А чем конкретно занимаетесь вы?
— Я? О, я всего-навсего коммивояжер. Переговорщик. И ничего больше. Люди хотят купить, я обеспечиваю наилучшую цену. Я, пожалуй, самый заменимый из нас всех. Но то, что я делаю, я делаю хорошо. Моя репутация, увы, совсем иная. Хотите узнать, какова она?
— Более чем.
— Я — Ангел Смерти, — сказал он негромко и поглядел на меня так, что я было почти ему поверил. Затем он посветлел и продолжал весело: — Вы так не подумали бы, посмотрев на меня, но что есть, то есть. Я — зловещий персонаж, подвизающийся во тьме, человек, чья невидимая рука повсюду. Альтер-эго Джона Стоуна, выполнявший грязную работу, которую сам он делать не мог. На планете не происходит насилий или беспорядков, за которые в ответе так или иначе не был бы я. — Он ласково улыбнулся мне.
— Неужели?
— Вовсе нет. Я, как уже сказал, всего лишь переговорщик. Но это, должны вы признать, чудесная репутация. И я не слишком противодействую ей. Благодаря ей моя жизнь выглядит куда интереснее, чем есть на самом деле, и, быть может, даже обеспечивает мне некоторое преимущество в переговорах. Собственно говоря, я же просто разъезжаю по Европе, торгуясь о частностях контрактов.
— Вы не часто бываете в Англии?
— Да. Поставки Королевскому флоту и армии оформляются по-иному. Я к ним никакого отношения не имею, да и в любом случае не был бы слишком эффективен. Флот предпочитает вести дела с джентльменами, а я, как вы, несомненно, заметили, не джентльмен.
— В некрологах кое-где упоминается организованность компаний. Что в этом такого особенного? Разве бывают неорганизованные компании?
Ксантос засмеялся.
— О нет. Вы не поверите, как орудуют некоторые. Джон Стоун был уникален в создании подобной организации, а сохранение контроля над ней было ошеломительным достижением. По всему миру разбросаны другие заводы. Шахты, нефтяные скважины, суда. И все работает в совершенной гармонии. А венчают все это деньги. Банки, кредиторные авизо, переводные векселя, акции, займы во многих валютах и во многих странах. И все должно находиться в нужном месте в нужный момент ради конструирования этих сложнейших машин, на сборку которых нередко уходит почти два года. Если бы люди имели хоть малейшее представление о том, насколько это поразительно, тогда бы, вытеснив священника, и поэта, и ученого, величайшей фигурой эпохи стал бы бизнесмен. Но мы скромные люди, — добавил он с улыбкой, — и не ищем славы.
