Энн Перри - Предательство по любви
– Я… Нет, не сказала бы.
Монк поглядел на нее с удивлением:
– Да что с вами? С чего это вы стали такой тактичной, Эстер? В чем дело?
– Я не тактична, – огрызнулась мисс Лэттерли. – Просто пытаюсь быть точной, а это далеко не одно и то же. – Она слегка прибавила шагу. – Я не знаю, развалина он или нет. Я слишком мало с ним общалась. Бодрость он, конечно, утратил, зато у его жены характера хватит на двоих.
– Браво! – воскликнул Уильям насмешливо. – А миссис Собелл, которая полагает, что ее невестка невиновна, – кто она? Наивная оптимистка? Даже после признания она не желает понять, что осталось лишь помолиться за спасение души Александры Карлайон?
– Нет, – резко ответила Эстер. – Эдит – вдова, имеет житейский опыт и не лишена здравого смысла. И она полагает, что генерала, скорее всего, убила его дочь Сабелла Поул.
– И неспроста, – заметил ее собеседник. – Я встретился с Сабеллой. Весьма нервная особа, чтобы не сказать – истеричная.
– В самом деле? – Женщина повернулась к Монку, мигом заинтересовавшись. – И что вы теперь о ней думаете? Могла она убить своего отца? Я знаю от Дамарис Эрскин, что такая возможность у нее была.
Они дошли до угла и свернули на оживленную Оксфорд-стрит, где детектив тут же взял Эстер под руку, чтобы они не потеряли друг друга в толпе.
– Понятия не имею, – помолчав, признался он. – Я строю умозаключения на фактах, а не на интуиции.
– Ну нет, – возразила мисс Лэттерли. – Вы не настолько глупы и чванливы, чтобы отрицать интуицию! Пусть вы многое забыли, но кое-что из вашего прошлого опыта вы помните. Весьма многое вам удавалось угадывать по лицам, по поведению людей, по их разговору…
Уильям невесело усмехнулся.
– Тогда, думаю, Фентон Поул убежден, что убийца – его жена, – сказал он. – Такое возникает впечатление.
– Так, может быть, есть надежда? – Эстер невольно вздернула подбородок.
– Надежда на что? Этот вариант вас устраивает больше?
Женщина резко остановилась, и на нее тут же налетел прохожий. Он споткнулся о собственную трость, пробормотал в сердцах что-то неразборчивое и с недовольным видом попробовал обойти мешающую ему пару.
– Прошу прощения, сэр! – окликнул его Монк. – Я не понял вашего замечания. Полагаю, вы извинились перед леди, которую только что толкнули?
Мужчина побагровел и бросил на него злобный взгляд.
– Разумеется! – прорычал он и, сделав страшные глаза, обратился к Эстер: – Прошу прощения, мэм! – Затем, разъяренный, повернулся и зашагал прочь.
– Растяпа! – процедил сквозь зубы Уильям.
– Просто немного неповоротливый, – вступилась за незнакомца его спутница.
– Я не о нем, я о вас. – Сыщик снова взял ее под ручку. – Выслушайте меня, пока мы опять с кем-нибудь не столкнулись… Я не вижу ничего хорошего в том, что убийцей может оказаться Сабелла Поул, но если это правда, нам все равно придется до нее докопаться. Не желаете ли чашечку кофе?
У входа в тюрьму Монка укололо неясное воспоминание – болезненное и мимолетное. Вряд ли оно имело отношение к его жизни до несчастного случая, хотя, несомненно, будучи полицейским, он не раз посещал подобные заведения, в том числе и эту тюрьму. Но воспоминание явно касалось недавнего времени, когда он уже уволился из полиции, принеся в жертву амбициям годы труда и учебы.
Детектив шел следом за надзирательницей по мрачному коридору, не представляя, что скажет Александре Карлайон. Бог знает, что она за человек! Вероятно, похожа на Сабеллу…
Они подошли к камере, и тюремщица отомкнула дверь.
– Кликните, когда надумаете выходить, – лаконично сказала она, равнодушно повернулась и двинулась по коридору. Уильям вошел в камеру и запер дверь.
Помещение выглядело голым. Из обстановки здесь были лишь койка с соломенным тюфяком да серые одеяла. На койке сидела худощавая женщина с бледным лицом и собранными в узел белокурыми волосами. Когда Монк вошел, она повернулась к нему, не вставая. Александра совсем не походила на Сабеллу: короткий нос с горбинкой, синие глаза; рот великоват, но приятных очертаний… Глядела она равнодушно, видимо давно уже потеряв надежду на лучшее. Такое выражение лица сыщику часто доводилось видеть у приговоренных к смерти.
– Я Уильям Монк, – представился он. – Полагаю, мистер Рэтбоун предупредил вас о моем визите?
– Да, – безразлично подтвердила женщина. – Но вы ничего не сможете сделать. То, что вы раскопаете, вряд ли что-либо изменит.
– Одного признания еще недостаточно, миссис Карлайон. – Посетитель остался стоять в центре камеры, глядя на нее сверху вниз. Александра так и не потрудилась подняться. – Если вы захотите отказаться от своих прежних слов, – продолжал он, – доказать вашу вину будет не так легко. На суде, правда, обязательно припомнят ваши показания, и тем не менее…
Заключенная невесело улыбнулась:
– Тем не менее, мистер Монк, я виновна. Я убила своего мужа. – Голос у нее был чуть хрипловатым, но приятным, а произношение – ясным.
Внезапно Уильяму снова почудилось, что все это с ним уже происходило; его обдало волной страха, любви – и одновременно ненависти. Но в следующий миг это ощущение бесследно исчезло. С перехваченным дыханием, смущенный, он глядел на Александру Карлайон, словно не понимая, откуда взялась здесь эта не знакомая ему женщина.
– Прошу прощения? – Он даже не расслышал ее последних слов.
– Я убила своего мужа, мистер Монк, – повторила узница.
– Да… Я это слышал. А что вы сказали потом? – он потряс головой, как бы желая прояснить мысли.
– Ничего. – Его собеседница нахмурилась, озадаченная.
Детектив сделал над собой усилие и снова сосредоточился на деле об убийстве генерала Карлайона:
– Я беседовал с мистером и миссис Фэрнивел.
На этот раз улыбка его подопечной была исполнена горькой иронии.
– Вот была бы радость, если бы вы вдруг обнаружили, что убийца – Луиза Фэрнивел! Но этого не случится. – В голосе ее послышалось легкое содрогание, которое в иной ситуации можно было бы принять за смех. – Если бы Таддеуш бросил ее, она бы, конечно, разозлилась, даже очень, но беда в том, что Луиза никогда никого не любила до такой степени, чтобы стремиться быть любимой. Она смогла бы поднять руку только на другую женщину, очень красивую и удачливую. На соперницу, одним словом. – Глаза Александры расширились, словно она мысленно представила такую женщину. – Полюби Максим другую, он не смог бы скрыть этого от людей. Тогда бы Луиза пришла в бешенство – и кто знает…
– Разве Максим не любил вас? – спросил Монк.
Лицо заключенной слегка просветлело, но только потому, что на него упал свет из маленького, высоко расположенного окошка.
– Да… Но очень давно и не настолько, чтобы бросить Луизу. Правила морали для него святы. Кроме того, убита не я, а Таддеуш. – Эти слова она произнесла без сожаления.
– Я видел балкон и лестницу, откуда он упал.
Александра вздрогнула, но промолчала.
– Полагаю, он падал спиной вниз? – спросил сыщик.
– Да, – ответила миссис Карлайон чуть ли не шепотом.
– На рыцарские доспехи?
– Да.
– Такое падение должно было наделать много шуму, – заметил Уильям.
– Конечно. Я думала, все сбегутся, но напрасно.
– Гостиная весьма далеко от холла. Вы ведь это знали?
– Конечно, знала. Но я думала, что услышат слуги.
– А что было потом? Вы сошли вниз, увидели, что ваш муж лежит без сознания и что на шум никто не выглянул; и тогда вы взяли алебарду и нанесли удар?
Глаза Александры на ее побледневшем лице казались черными. Детектив еле расслышал ее ответ:
– Да.
– Вы ударили в грудь? Он ведь лежал навзничь. Вы сами сказали, что он падал спиной вниз.
– Да. – Женщина судорожно сглотнула. – Зачем вы вынуждаете меня это рассказывать? Это ничего не меняет…
– Должно быть, вы сильно его ненавидели.
– Нет, я… – Александра запнулась, перевела дыхание и продолжила, опустив глаза: – Я уже объясняла мистеру Рэтбоуну. Мой муж состоял в любовной связи с миссис Фэрнивел. А я… ревновала.
Сыщик не верил ни единому ее слову.
– Я также беседовал с вашей дочерью, – добавил он.
Узница застыла.
– Она очень за вас волнуется. – Монк понимал, что это звучит жестоко, но выбора у него не было. Он должен узнать правду, иначе Оливеру на суде придется туго. – Боюсь, что своим приходом я нечаянно вызвал ссору между ней и ее супругом.
Александра свирепо взглянула на него. Это было ее первое искреннее проявление чувств.
– Вы не имели права ее беспокоить! Она нездорова… Сабелла только что потеряла отца! Как бы я ни относилась к нему, но для нее он был отцом. Вы… – Она замолчала, возможно почувствовав, насколько нелепа эта речь в устах убийцы – если, конечно, она и впрямь убила генерала.
– Мне не показалось, что ваша дочь сильно удручена смертью своего отца, – сказал Уильям, исподволь подмечая, как непроизвольно напряглось ее тело, а руки судорожно вцепились в колени. – Она не скрывает, что постоянно с ним ссорилась, и желает помочь вам, несмотря на гнев собственного мужа.
