Евгений Сухов - Царское дело
Первый труп принадлежал супруге Алоизия Осиповича Юлии Карловне, матери Александра Кары. Она лежала ничком в столовой головой к двери в растекающейся луже крови.
Ужасающее зрелище представлял труп дочери Алоизия Осиповича Марты, восемнадцати лет от роду. Тело Марты находилось в комнате в дальнем конце квартиры. Она сидела на табурете за пианино. Туловище было запрокинуто назад, разбитая голова, свисая, касалась пола, и под ней тоже была багряная лужа, в которой плавали вытекшие мозги. Позади нее, головой к двери, лежала младшая дочь Кары Ядвига. Последняя, так и не пришедшая в сознание после оказания помощи доктором Бородулиным и вызванным ему на подмогу профессором медицинских наук доктором Прибытковым, была отправлена в карете «Скорой помощи» в университетскую клинику для проведения немедленной операции.
Согласно актам судебно-медицинской экспертизы и вскрытия, проведенного по случаю столь ужасного преступления в самые кратчайшие сроки, было установлено, что супруга Алоизия Осиповича Юлия Карловна и его дочь Марта убиты вследствие нанесения им ударов топором или подобным ему тяжелым предметом. Юлия Карловна Кара скончалась от четырех ударов, два из которых были нанесены по темени и еще два – по левой стороне головы, отчего случились двойной пролом черепа и перелом его основания. Марте Каре было нанесено пять ударов тем же предметом, причем два пришлись по темени и проломили череп, еще два – по нижней челюсти, и один – по животу. Маленькой же Ядвиге преступник нанес всего два удара – по затылку и темени, в результате чего был проломлен череп и частично задет мозг. Предполагаемое орудие столь ужасного преступления – окровавленный колун – был найден на кухне возле стола.
В спальне четы Кара, где хранилось семейное добро, прямо на полу возле входа валялись два кредитных билета достоинством в пятьсот и сто рублей.
Сундучок возле стены, стоявший на коврике, был открыт. Наружная часть замка имела царапины, однако механизм замка испорчен не был: либо преступник открыл его отмычкой, либо замок сундучка и вовсе не был заперт и царапины на нем случились ранее, еще до печального события. В сундучке хранились золотые и серебряные вещи, а в особой деревянной коробочке – деньги, в сумме одна тысяча триста пятьдесят рублей. Причем два кредитных билета были по пятьсот рублей, три – достоинством в сто рублей, и одна кредитка – в пятьдесят целковых. Коробочка валялась неподалеку и была пуста. Как выяснилось позже, все драгоценные вещи и изделия, равно как и холщовый мешочек черного цвета с закладными листами Московского Земельного банка и кожаный портфель с разными документами, оказались нетронутыми. Пропали только наличные банкноты, хранившиеся в коробочке, а именно семьсот пятьдесят рублей, поскольку из хранившихся в коробочке кредитных билетов на сумму одна тысяча триста пятьдесят рублей две кредитки – в пятьсот и сто рублей, что лежали у входа в спальню, – были именно из нее. Очевидно, преступник страшно торопился, или его спугнул побежавший на крики несчастных жертв Александр Кара. Скорее всего, судя по протоколу допроса самого Александра Кары, именно так все и происходило. Только вот допросить его удалось не сразу. Кар все время срывался с места и выбегал то в столовую, то в комнату Марты, где доктор Бородулин и профессор Прибытков оказывали раненой Ядвиге посильную помощь. Один раз помощник пристава Холмогоров услышал, как Александр что-то бормочет под нос, и даже различил слова:
– Жива… Все еще жива…
И вообще, душевное здоровье Александра Кары внушало серьезное опасение, что и заметил помощник пристава Холмогоров. О своих опасениях он немедленно сказал доктору Бородулину. Тот в ответ лишь сдержанно кивнул и, оторвавшись от хрипло дышащей Ядвиги, сунул в руку Холмогорова какой-то порошок, завернутый в бумажку.
– Разведите этот порошок в стакане воды и заставьте его тотчас выпить, – произнес доктор и снова занялся вместе с Прибытковым несчастной Ядвигой. – А еще через полчаса, но никак не ранее, – не оборачиваясь к помощнику пристава, добавил он, – вы сможете его допросить…
Иван Федорович Воловцов внимательно принялся изучать предоставленное дело.
Из протокола допроса Александра Кара вечером 15 декабря 1902 года:
«ХОЛМОГОРОВ: Расскажите, пожалуйста, как вы провели сегодняшний день.
КАРА: Весь день? С самого утра?
ХОЛМОГОРОВ: Да, с самого утра.
КАРА: Я, как всегда, встал рано, вместе с отцом. Напившись с ним чаю, мы отправились на завод. Отец обучал меня пивоваренному делу и видел во мне наследника своего дела…
ХОЛМОГОРОВ: Вы ведь не единственный сын Алоизия Осиповича, причем младший, верно?
КАРА: Понимаю ваш вопрос… Да, верно. У нас большая семья. Кроме сестер (долго молчит, похоже, едва сдерживая рыдания и слезы), у меня еще два брата: Юлий и Иосиф, оба старше меня.
ХОЛМОГОРОВ: Тогда почему именно вас ваш батюшка видел в своих преемниках?
КАРА: Почему меня? Потому что для братьев он оставил во владение пивоваренный завод в Саратове. Они в данное время там и находятся…
ХОЛМОГОРОВ: Хорошо. Продолжайте…
КАРА: После пребывания с отцом на заводе я отправился на Лубянку… Да, в двенадцать часов мы вместе с ним отобедали, и потом я отправился на Лубянку, где беру уроки ведения бухгалтерии на специальных курсах.
ХОЛМОГОРОВ: Курсы платные?
КАРА: Да.
ХОЛМОГОРОВ: А кто их оплачивает?
КАРА: Отец.
ХОЛМОГОРОВ: А что за письмо вы получили утром, еще до ухода с Алоизием Осиповичем на завод?
КАРА (вспыхнув): Это письмо было от моей девушки…
ХОЛМОГОРОВ: Вашей? Вы помолвлены?
КАРА: Н-нет. Но это пока, поскольку год назад мной было сделано предложение и получено согласие как от нее самой, так и от ее матери. При условии, что я устрою свое положение и получу полное согласие от своих родителей.
ХОЛМОГОРОВ: Как зовут вашу девушку?
КАРА: Смирнова. Смирнова Клавдия Матвеевна.
ХОЛМОГОРОВ: Простите, но не могли бы вы в двух словах рассказать о содержании полученного письма?
КАРА: Это обязательно?
ХОЛМОГОРОВ: Это желательно.
КАРА: Хорошо. Клавдия Матвеевна сообщала мне, что завтра уезжает из Москвы и просит вечером зайти к ней…
ХОЛМОГОРОВ: Прошу прощения, а куда уезжала ваша невеста?
КАРА: В Боровск…
ХОЛМОГОРОВ: С какой целью?
КАРА (хмурится): Неужели это важно?
ХОЛМОГОРОВ. Важно все…
КАРА. Цель ее поездки мне неизвестна.
ХОЛМОГОРОВ: Что ж, благодарю вас. Продолжайте о том, что вы делали далее в течение сего дня.
КАРА (с некоторым воодушевлением): По окончании занятий на курсах я направился в магазин господина Хлебникова, чтобы купить подарок Клавдии Матвеевне. Потом взял извозчика и поехал к портному, господину Цыпленкову. Там я увидел понравившийся мне смокинг и велел немного переделать его под себя к вечеру. В шесть часов пополудни я вернулся домой, и мы все вместе поужинали. Как оказалось, это был… последний наш… совместный ужин… (Некоторое молчание.) В начале восьмого я поехал к Цыпленкову, чтобы забрать смокинг и еще жилет к нему. К этому времени отец уже уехал на свои субботние собрания чешского землячества. Он всегда ездит по субботам на эти собрания…
ХОЛМОГОРОВ: А когда возвращается?
КАРА: Где-то в час пополуночи.
ХОЛМОГОРОВ: Хорошо, продолжайте…
КАРА: В начале девятого я вернулся домой со смокингом и жилетом и стал готовиться к визиту…
ХОЛМОГОРОВ: А что за подарок вы купили своей девушке, позвольте полюбопытствовать?
КАРА: Колечко…
ХОЛМОГОРОВ: Золотое небось?
КАРА (смущенно): Да, золотое… С камушком.
ХОЛМОГОРОВ: Ясно. Любимому человеку ничего не жалко, факт. Верно, немалые расходы понесли: колечко, смокинг, жилет… Вы ведь покудова нигде не служите, как я полагаю?
КАРА: Не служу. Но у меня весьма состоятельный отец, и он не стесняет меня в средствах…
ХОЛМОГОРОВ: Я понимаю… А скажите, дверь парадной, когда вы возвращались от портного, была открыта или заперта?
КАРА: Заперта. Мне открыл Василий Титов.
ХОЛМОГОРОВ: Это слуга вашего отца?
КАРА. Скорее слуга всей семьи.
ХОЛМОГОРОВ: А дальше, что происходило дальше?
КАРА: Дальше я вспомнил, что надо бы, помимо подарка, купить для Клавдии Матвеевны конфекты. Она очень любит карамельки, и я послал Титова за ними.
ХОЛМОГОРОВ: Куда, позвольте полюбопытствовать?
КАРА: В магазин Карцева, что на углу Долгого переулка.
ХОЛМОГОРОВ: Дальше, пожалуйста…
КАРА: Потом я отослал домой девочку Настю, что живет во дворе дома и приходит играть к Ядвиге.
ХОЛМОГОРОВ: Зачем?
КАРА: Было уже поздно. К тому же после шумных игр под вечер Ядвига плохо спит и часто плачет во сне.
ХОЛМОГОРОВ (с участием): Вы очень любите Ядвигу?
КАРА (сдавленным голосом): Очень. И матушку, и Марту я тоже очень… любил…
