"Военные приключения-2". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Волосков Владимир Васильевич

Много воды утекло после того студенческого бала, когда она впервые почувствовала себя вполне взрослой и самостоятельной. Были и балы, и поклонники, было всякое. Тот же Оська, ставший вскоре преуспевающим юрисконсультом какого-то огромного треста, объяснялся ей в любви. А она смеялась. И нет теперь ни Оськи, ни его любви. В первые дни войны ушел он добровольцем на фронт и погиб где-то под Витебском. А главное — нет мамы. Ее слабое, издерганное болезнями сердце перестало биться.

Отца Надя никогда не видела. Простой уральский рабочий, в гражданскую войну он командовал ротой, батальоном, служил начальником разведки бригады, был председателем ревтрибунала... Он погиб при освобождении Сибири от колчаковцев. Милая, беспокойная мама! Она хранила верность отцу всю свою жизнь. Она любила его возвышенной, восторженной любовью и научила этой любви Надю.

«Учись, доченька. Учись, — часто говорила мама. — Твой папа очень хотел, чтобы ты стала юристом. Неси людям справедливость». Едва ли отец мог говорить так, ведь он погиб за месяц до рождения дочери, но Надя никогда не брала под сомнение мамины утверждения. В конце концов, какое это имело значение! Стать юристом — этого хотела и мама, и сама Надя. Она пошла в юридический. Мама была счастлива. Она выкраивала из своей скромной бухгалтерской зарплаты все возможное, чтобы дочь могла учиться. И вот мамы не стало.

Заботы, недостатки, ответственность за свое будущее... Все это разом свалилось на неокрепшие Надины плечи. Но она выдержала, хотя порой приходилось ой как тяжело. И где уж тут помнить о какой-то голубой футболке, о каком-то бале...

А не забыла, оказывается. Взглянула в знакомые синие глаза, увидела ясную мальчишескую улыбку — и всколыхнулось сердце. Всплыло в памяти все, до мельчайших подробностей. С трудом сдержалась, чтобы не выдать свою радость. А на то, что Володя не узнал ее, Надя не обижается. Она уже давно не та наивная девчонка, которая могла рассердиться на случайного партнера по танцам. Надя знает: уж так устроен мир, что женщины более бережно хранят в своей памяти радости и счастливые мгновения молодости.

Своим появлением Володя как бы вернул Наде самую счастливую, беззаботную пору ее юности. Ведь тогда была жива мама, тогда все было легко и просто, тогда она, Надя, вступала в самостоятельную жизнь, ей открылись первые ее радости и увлечения... Она была благодарна за это Володе.

Так было поначалу. Потом появилось другое. Что-то глубокое, очень серьезное и важное... Надю радовало и тревожило каждое Володино появление. Ее всерьез начали беспокоить и волновать и то, как он смотрит на нее, как улыбается ей, как говорит с ней... Занимаясь в зареченской конторе, Надя уже не раз ловила себя на том, что то и дело поглядывает в окно, ожидая, не появится ли Огнищев. А когда он действительно появлялся, уже была не в состоянии углубиться в бумаги, все ее мысли были там, возле коренастого, слегка прихрамывающего молодого лейтенанта.

Надя каждый раз делала новые открытия. Ее Володя, ее голубая футболка, представал каждый раз в новом качестве. То простодушный, то лукавый, то сконфуженный, робеющий перед ней, Надей, то неожиданно дерзкий... А однажды она увидела его совсем иным.

Володя шел по улице и о чем-то думал. Просто шел и думал. Но в этой задумчивости, в валкой твердой походке было столько серьезности, озабоченности и решимости, что Надя удивилась. Это шел и о чем-то сосредоточенно размышлял сильный, полностью сформировавшийся мужчина. Мужчина-солдат.

В последнее время ночами, когда плохо спалось, Надя часто думала о Володе. К благодарности за возвращенные ей радости юности прибавилось что-то совсем новое, женское, зрелое, стыдливое... Надя отгоняла от себя эти мысли, но они упорно возвращались вновь. Видеть Володю стало потребностью. Встретив его, хотя бы мельком, она успокаивалась, обретала душевное равновесие.

Наверное, поэтому, придя от Сажина, Надя вдруг решила поехать в Заречье.

С геологическим разрезом Володя ознакомился быстро. Несколько разновидностей известняков и доломитов — породы, слагающие район поисков, — изучить было нетрудно. Мокшин провез его по всем четырем буровым вышкам, познакомил со старшими мастерами и буровыми бригадами. Среди старших мастеров нашелся знакомый. Назар Осинцев. Тот самый, чья бригада первой подсекла пласт боксита. Осинцев в свое время учился в горном институте и жил в одном общежитии с Володей. На третьем курсе Назар заболел, запустил учебу и вынужден был уйти из института.

Встреча была неожиданной для обоих. Назар шумно приветствовал однокашника, долго хлопал его по спине короткими толстыми руками.

— Бери наш участок, — веселым юношеским тенорком тараторил он. — Мы на верном месте. Боксит тут! — И стучал по заснеженной земле большим стоптанным валенком.

Володя увидел торчащий из снега рядом с корпусом буровой вышки — тепляком — деревянный репер и понял, что то была та самая скважина, которая вскрыла руду.

— Тут? — спросил он, указывая на репер.

— Тут. — Осинцев не умел мрачнеть, он только перестал улыбаться. — Здесь вскрыли. Почти десять метров. Вот теперь бурим заново.

— Отступили на пять метров, — уточнил Мокшин.

— Отступили... — проворчал Назар. — А должны были прослеживать пласт дальше. Вон туда, за двести метров, должны были переезжать, — махнул он рукой в глубь леса.

— Да, двойную работу приходится делать. Жалко?

— Как не жалко! Столько труда положили. Здесь же карст. Сам понимаешь. То и дело аварии. Бурить не так-то просто.

— Месяц работы, — констатировал Мокшин.

— Во! Месяц дармовой работы! Давай, Володька, бери наш участок.

— Это уж как прикажут.

— А ты попросись. Что, у тебя языка нет? — Осинцева ничуть не смущало присутствие Мокшина, за которым был закреплен этот участок.

— Видно будет, — уклончиво ответил Володя, испытывая неловкость за своего квартиранта, который обиженно поджал губы.

— Ладно. Потом поговорим.

Вечером Возняков информировал Володю об истории поисков месторождения. Они сидели в геологическом отделе вчетвером. Мокшин чертил проектные разрезы новых скважин, за угловым столом рылся в бумагах следователь Стародубцев. Он изменил своим привычкам и поговорил сегодня с Возняковым запросто, без обычной подозрительности. Начальник партии был потому в хорошем настроении и с увлечением рассказывал молодому геологу о своих мытарствах.

— Куски боксита были обнаружены в речных отложениях несколько лет назад. Найденными образцами заинтересовались в управлении, но поиски были начаты лишь незадолго до войны. Провели мы детальную геологическую съемку и тоже нашли в русле реки обломки диаспорового боксита. Дело очевидное — где-то в пойме реки есть выход пласта на поверхность. Знаком с обломочно-речным методом поисков? — спросил Возняков Володю.

— Знаком.

— Во! — весело продолжал Возняков, размахивая длинными, костлявыми руками. — Согласно классическим принципам этого метода мы и поползли вдоль реки. Вверх по течению. Ваша Студянка — река быстрая. Сумасшедшая речка! Растащила обломки боксита на добрый десяток километров по руслу. И причем обломки одиночные, редкие. Всю осень мы на этой проклятой Студянке плюхались. Накупались досыта. Все по той рваной цепочке обломков шли вверх. Стали к Заречью подходить, чувствуем — цель близка. Куски боксита стали встречаться чаще, стали менее окатанными, прямо-таки настоящие обломки, совсем не похожие на гальку, причем укрытые более свежими наносами. Ага, думаем, есть! За селом обломков боксита уже не нашли. Все облазили, все перерыли — нет! Значит, выход где-то в районе села. Давай прикидывать, где он — тот собачий выход. Искали, искали — не нашли. Давай теоретически прикидывать. Местность гористая, лесная, значит, где-то можно найти обнажение. Опять давай искать.

— Помню, — улыбнулся Володя, — я как-то осенью домой отпросился. Мать болела. Видел, как ваши люди по кручам с молотками ползали.

— Во-во! — захохотал Возняков, сейчас ему было смешно вспоминать свои былые злоключения. — Все облазили. Ничего не нашли. Заложили несколько шурфов и дудок — тоже ничего. Все наши сосногорские ученые мужи в тупик встали. Гадали, гадали и решили начать буровые работы. А где скважины первые закладывать? Опять загадка. Обломки боксита по обоим берегам Студянки есть. Решили так. Правый берег представляет собой широкую пойму. Этакая долина, образованная речными наносами. Левый берег крутой, обрывистый. Поскольку в обнажениях этого берега боксита и признаков продуктивного горизонта мы не нашли, то, разумеется, надо бурить на правом берегу: в пойме. Видимо, пласт боксита выходил на поверхность где-то в старом русле и сейчас закрыт аллювием — речными отложениями.