Роберт ван Гулик - Скелет под колоколом
— Сказать правду, — ответил Тао Ган, — я по профессии умелый реставратор картин на шелке. И я думал, не найдется ли в столь богатом и столь удаленном от центра доме свитков картин, нуждающихся в реставрации?
— Мой друг, вы можете это выкинуть из головы! Бродячие ремесленники и коробейники никогда не переступают порога этого дома.
Но Тао Гана было нелегко обескуражить. Едва завернув за угол, он достал из рукава свою хитрую сумочку. И так расположил бамбуковые палочки, что она стала выглядеть, словно в ней находились баночки с клеем и кисти профессионального реставратора. Поднявшись по ступеням к дверям Линь Фана, он изо всех сил постучал. Через мгновение раскрылся глазок, и за деревянной решеткой показалось нахмуренное лицо.
— Я опытный реставратор картин, научившийся ремеслу в Кантоне. Нет ли у вас чего-нибудь, что следует привести в порядок?
При звуке родной речи лицо привратника просветлело, и он открыл тяжелую дверь.
— Приятель, думаю, что нет. Но раз уж ты говоришь на порядочном языке, пойду справлюсь. А ты подожди ответа в моем закутке.
Тао Ган заметил, что двор, окруженный одноэтажными сооружениями, хорошо убирается. Его поразила глубокая тишина, царившая в доме. Не было слышно перекрикивающихся слуг со всех сторон, как обычно в таких богатых жилищах.
Когда привратник появился, у него на лице было прежнее мрачное выражение. За ним следовал человек, одетый в излюбленную кантонцами черную парчу. Коренастый, широкоплечий, с тонкими усами на квадратном лице, он был уродлив.
При виде Тао Гана он закричал с властностью, которая обличала в нем управляющего домом: — Что за манера вторгаться в чужое жилище! Если бы нам был нужен реставратор, у нас хватило бы ума самим его вызвать. Вон отсюда, пройдоха!
Тао Гану оставалось лишь извиниться и уйти. Тяжелые створки дверей с шумом захлопнулись за его спиной.
Медленно удаляясь, он размышлял над положением. Предпринимать что-то до захода солнца было бесполезно. Осенний день был, однако, великолепен, и он решил дойти до северо-западного предместья и осмотреть ферму Линь Фана.
Через Северные ворота вышел он из города и спустя полчаса оказался на канале. Уроженцы Кантона были нечасты в Пуяне, и первый же крестьянин показал ему владение Линь Фана.
Это был большой участок плодородной земли, вытянувшийся вдоль канала более чем на ли. В центре владения высилось здание фермы с двумя обширными пристройками позади. К небольшому причалу, где стояла джонка, вела тропинка. Кроме троих людей, переносивших на ее борт тюки, обернутые в дерюгу, никого не было видно.
Не заметив ничего подозрительного в этой мирной сельской картине, Тао Ган повернул в сторону Пуяна. В городе он зашел в скромный трактир и заказал себе рис и мясной бульон. Его красноречие побудило слугу принести еще свежего лука. После прогулки у него разыгрался аппетит, и его палочки подобрали все до последнего зернышка, а в чашке он не оставил и капельки бульона. Поев, Тао Ган опустил голову на скрещенные на столе руки и вскоре мирно задремал.
Когда он проснулся, уже опустился вечер. Он ошеломил слугу потоком благодарностей и ушел, оставив на чай столь ничтожную сумму, что возмущенный слуга хотел было его остановить.
Со спокойной совестью направился Тао Ган к жилищу Линь Фана. Осенняя луна сияла необычайно ярко, и ему не составило труда найти дом. Зеленщик уже закрыл свое заведение на ночь, и местность выглядела совершенно безлюдной.
Тао Ган подошел к развалинам около левой стороны портала. Осторожно шагая среди битого кирпича и кустарников, он сумел обнаружить ворота второго двора и забрался на кучу лежащего у входа мусора. Стена едва держалась. Если бы он смог на нее взобраться, то увидел бы, что происходит по ту сторону.
После нескольких неудачных попыток Тао Ган сумел, используя для опоры старые кирпичи, подняться на нее и лечь на живот. С этого трясущегося насеста открывался великолепный вид на все владение Линь Фана. Оно состояло из трех дворов, причем каждый из них был окружен впечатляющими строениями и соединен с другими красивыми переходами, но казался вымершим. Решительно ни души не было видно, и, за исключением привратницкой, только два окна были освещены. Это обстоятельство показалось странным Тао Гану, потому что обычно в начале вечера подобные владения выглядят очень оживленными.
Ничто так и не шевельнулось внизу, а он провел на своей стене добрый час. Однажды ему показалось, что кто-то промелькнул в тени первого двора, но он подумал, что его подвело зрение, ибо, как он ни напрягал слух, ни малейшего шума не услышал.
Когда наконец Тао Ган решился покинуть свой наблюдательный пункт, у него из-под ноги выскользнул кирпич, и он сорвался вниз, увлекая за собой в падении кучу камней, наделавших ужасающий шум. С разбитыми коленями и порванным платьем Тао Ган от всего сердца выругался и, с трудом поднявшись, начал выбираться на дорогу. В то же мгновение луна скрылась за тучей и наступила полная темнота.
При любом неосторожном шаге среди этих развалин он рисковал сломать себе руку или ногу, а поэтому принял мудрую меру предосторожности — присел на корточки в ожидании появления луны.
Вдруг он почувствовал, что больше не один. За бурно прожитые годы у него развилось чувство опасности, и сейчас он был убежден, что за ним следит кто-то, укрывшийся среди развалин. Остерегаясь сделать малейшее движение, он напряженно вслушивался. Но помимо шороха листвы в кустарнике, который мог издать и мелкий зверек, он ничего не услышал.
Когда снова засияла луна, Тао Ган внимательно осмотрелся, прежде чем двинуться дальше.
Не заметив ничего подозрительного, он тихо поднялся и, согнувшись, пошел, не выходя из тени.
Достигнув улочки, он вздохнул с облегчением. Миновав зеленную, он ускорил шаг, потому что эта полная тишина начинала действовать ему на нервы.
Внезапно он остановился. Он не узнавал того узенького прохода, куда только что вступил. Не заблудился ли он?
Пытаясь сориентироваться, он увидел двух вышедших из тени и направившихся в его сторону людей в масках. Со всех ног Тао Ган пустился бежать, надеясь или обогнать своих преследователей, или вырваться на людное место, где те не решились бы на него напасть.
К несчастью, вместо большой улицы он оказался в тупике. Повернул было назад, но преследователи уже были рядом. Тао Ган попал в западню.
— Послушайте, почтенные, — крикнул он им, — Нет ничего, о чем нельзя бы договориться, дружески побеседовав!
Не обращая внимания на его слова, эти двое подскочили к нему, и один из них нанес сильнейший удар кулаком.
Тао Ган легче уходил от неприятностей с помощью своего языка, чем своих кулаков. Его практический опыт схваток ограничивался потешными столкновениями с Ма Чжуном или Цяо Таем. Но он отнюдь не был трусом, и не один обманутый его добродушным обликом злодей на этом обжегся.
Уйдя от удара, он проскользнул между двумя нападавшими и попытался дать подножку второму налетчику. Но потерял равновесие, а тот этим воспользовался, чтобы закрутить ему за спину руки. При виде огня, поблескивающего в глазах нападавших, ему стало ясно, что не за его деньгами они охотятся.
— Спасите! На помощь! — принялся он вопить изо всех сил. Стоявший сзади человек заставил его резко повернуться, по-прежнему прижимая руки к спине, в то время как его спутник извлек из-за пояса кинжал.
— Итак, карьера помощника судьи Ди завершена, — подумал бедняга Тао Ган.
И все же он продолжал отбиваться ногами и судорожно пытался, увы, безуспешно, высвободить руки.
В это мгновение у выхода из тупика показался здоровый лохматый детина и бросился к дерущимся.
11. ТРЕТИЙ ПРОЙДОХА ВКЛЮЧАЕТСЯ В ДРАКУ. СОРАТНИКИ СУДЬИ ДИ УСТРАИВАЮТ СОВЕЩАНИЕ
Внезапно Тао Ган вновь обрел свободу движений. Нападавший отпустил его и со всех ног бросился бежать. Вновь прибывший занес свой могучий кулак над человеком с кинжалом, но тот ускользнул от удара и в свою очередь пустился прочь, преследуемый по пятам лохматым парнем.
Глубоко вздохнув, Тао Ган вытер струившийся по лицу пот. Детина, появление которого оказалось столь своевременным, прекратил погоню и вернулся к соратнику судьи Ди. Ворчливым голосом он констатировал:
— Тао Ган, дружище, ты снова влип!
— Ма Чжун, твое общество мне всегда приятно, но сегодня больше, чем обычно! Могу ли я спросить, что ты тут поделываешь в столь странном одеянии?
— Только что я посетил своего друга Чэн Па в даосском храме и, возвращаясь, заблудился в этих чертовых проулках. Проходя мимо этого очаровательного тупичка, я услышал чей-то дрожащий голос, взывающий о помощи, и бросился оказать поддержку его обладателю. Если бы я знал, кому он принадлежит, я бы дождался, чтобы ты получил хорошую взбучку, прежде чем вмешиваться. Сознайся, что, постоянно обманывая своих ближних, ты ее вполне заслужил!
