Елена Арсеньева - Печать Владимира. Сокровища Византии (сборник)
– Опять эта проклятая тайна! Если речь не идет о крамоле, которая могла бы позволить Олегу завладеть всем имуществом князя Владимира, почему он упоминал о княжеских сокровищах? Ведь он же не надеется откопать старые сокровища, о которых говорится в легенде? Как это… Сокровища берендеев. В эти сокровища я не верю, равно как не верю в призраков, которые бродят вокруг проклятого места и будто бы причастны к смерти хранителя библиотеки. Я видел раздробленный череп несчастного. Не призрак нанес такой удар!
– Я тоже не верю, что в этом преступлении повинны души мертвых. Что касается сокровищ, которые они охраняют, то в них можно верить или не верить, но у тех, кто ищет эти сокровища, нет никакого шанса найти.
– Разумеется, раз их не существует!
Каллистрата молча подошла к одной из полок. Взяв кувшин, она наполнила кубок ароматной коричневой жидкостью.
– Выпей это, боярин, перед уходом. Напиток освежит тебя и позволит расслабиться. Более того, сегодня ночью ты будешь хорошо спать, а проснешься с ясным умом и отдохнувшим телом.
– Что это такое? – недоверчиво спросил Артемий. – Цвет не очень-то радует глаз!
– Это медовуха, приготовленная по моему собственному рецепту.
Дознаватель залпом выпил напиток, оказавшийся приятным на вкус. Каллистрата низко поклонилась гостю, и он понял, что пора уходить.
– Филиппос проводит тебя до тропинки, ведущей в город. Прощай. Не забывай дорогу к этому дому. Кто знает, сколько раз еще судьба позволит нам встретиться! – прошептала молодая женщина, и через мгновение печаль заволокла темной пеленой блеск ее глаз.
Был второй час ночи, когда Артемий бесшумно вошел в дом боярыни Дарьи. Он на ощупь нашел свою комнату, лег под тонкие разноцветные покрывала и тут же заснул.
Глава VI
Как и предсказывала Каллистрата, на следующее утро Артемий проснулся хорошо отдохнувшим, с ясным и трезвым умом. Он присоединился к своим спутникам, сидевшим за столом, на котором дымился большой горшок с юшкой и стояли блюда со свежими овощами.
– Недавно приходил слуга боярина Прокопа, – сказал Митько. – Мы все приглашены на охоту на кабана в его землях! Потом он собирается устроить небольшое торжество в твою честь, боярин. Я вот все спрашиваю себя, почему не в честь Олега.
– Потому что расположение Олега ему уже обеспечено – благодаря чувствам, которые князь питает к его дочери, – ответил дознаватель с легкой улыбкой. – А вот знатного жителя Смоленска, к тому же советника князя Владимира, не стоит игнорировать.
– Значит, мы поохотимся на кабана, а затем славно попируем за хорошим столом, – воскликнул Митько со свойственным ему добродушием.
– Вы поедете без меня. Я хочу задать несколько вопросов слугам этого столь гостеприимного боярина. Но после охоты я присоединюсь к вам на пиру.
Едва отроки ушли, Артемий надел красивую рубаху из красной паволоки, сапоги, но кольчугу надевать не стал. Он прикрепил к поясу меч и поправил большую фибулу на белом плаще, который служанки боярыни-хозяйки хорошо выстирали. Поглаживая длинные светлые усы, дружинник любовался собой, глядя в полированное серебряное зеркало, думая, что в таком наряде он вполне может появиться позже на пиру, который устраивался в его честь. Кроме того, парадное одеяние могло оказать ему услугу, если понадобится разговорить слуг. Как бы ни был челядин привязан к хозяину, он не сможет отказаться отвечать на вопросы официального посланника князя Владимира, облеченного всеми атрибутами власти.
В отсутствие боярина Прокопа жизнь в его доме не замерла. Один из двух амбаров был открыт. Трое слуг выносили оттуда мешки с зерном, лари с сушеной и копченой рыбой, большие горшки с маринованными овощами и прочую снедь, суетливо бегая между амбаром, кухней и домом. Ключник, сидевший за массивным столом во дворе, принимал холопов, отчитывавшихся о том, как идет сев. Перед ним лежали несколько еще чистых кусков бересты, которые вскоре он непременно заполнит острым стилосом, – потом эти документы, отражающие состояние дел в домашнем хозяйстве, будут аккуратно сложены в сундук, где хранятся архивы. В свежем утреннем воздухе раздалась мелодичная песнь. Она доносилась из большого сада, примыкающего к огороду, расположенному за службами. Пели молодые девицы, собиравшие первую в этом году ягоду.
Артемий препоручил слошадь конюху и прервал вежливую речь слуги, бросившегося к нему, чтобы сказать, что хозяина нет дома:
– Я пришел, чтобы повидаться не с ним, а с тобой. Тебя кличут Михеем, не так ли?
– Да, благородный боярин, но…
– Михей, ты должен ответить на мои вопросы. Это в интересах твоего хозяина. Ты можешь помочь распутать дело, которое доверил мне князь Владимир. Вчера ты подал кубок медовухи молодому послушнику, который хотел поговорить со мной.
– Но я не сделал ничего плохого! – залепетал старый слуга. – Послушник хотел пить, и хозяин приказал…
– Ты правильно поступил, выполнив его приказ. Я просто хочу, чтобы ты сказал, кто наполнил кубок и кто преподнес его послушнику – ты или хозяин лично.
– Я не помню…
Старик озадаченно почесал в затылке.
– В толпилось много народу. Боярышне стало плохо, и девки суетились около лестницы, которая ведет в ее покои…
– Ты должен вспомнить в деталях все, что происходило. Это очень важно.
– Я попытаюсь… Я пошел к бочке, чтобы наполнить кувшин. Потом я принес кубок и налил в него свежую медовуху. Я помню, что в тот момент Олег вышел вместе со служанками. Он помогал им нести боярышню, лишившуюся чувств. Но с ними он не поднимался. Хотя он княжеский брат и жених, он не имеет права входить в покои боярышни. Мой хозяин очень строг на этот счет. Князь остался с новыми гостями, с дружинником из твоей свиты и послушником. Что касается боярина Прокопа, он встретил их у входа. Он взял у меня кубок и поднес его монаху. Ах, да! Олег тоже из него пил.
– Как?
– Он очень волновался за боярышню. Наверняка поэтому и почувствовал жажду. Послушник ждал за дверью. Прямо перед тем, как мой хозяин вышел с кубком, Олег взял из рук боярина Прокопа кубок и сделал несколько глотков. Тогда я снова наполнил кубок до краев, и хозяин вышел и дал его послушнику.
Артемий нахмурился. Увидев, что дружинник чем-то озадачен, старик испугался.
– Случилось что-то плохое? – встревоженно спросил он.
– Ничего такого, за что ты должен себя упрекать. Иди с миром, Михей. Об остальном я поговорю с твоим хозяином, когда он вернется.
Старый слуга направился к дому. Дознаватель выбрал укромное местечко у палисада, окружавшего сад, и удобно устроился на траве под гигантским дубом, чтобы спокойно поразмыслить до того, как вернутся охотники. Если яд был подсыпан в кубок, предназначавшийся послушнику, то у обоих бояр была возможность совершить это злодеяние. Однако не следовало отбрасывать версию об отравлении в монастыре, до отъезда Макара в город. Молодой послушник хотел встретиться с дружинником, чтобы «исповедоваться, хотя у него не было грехов». Вне всякого сомнения, Макар вспомнил о какой-то детали, которая вдруг показалась ему важной. Или же он узнал нечто новое об убийстве и хотел сообщить об этом Артемию.
Дознаватель был уверен только в одном: то, о чем собирался сообщить послушник, показалось убийце настолько опасным, что он устранил Макара. В монастыре травы использовали не только травник и повара. Большинство братьев обладали более или менее серьезными знаниями о травах, поскольку часто гуляли по лесу. Но в таком случае придется предположить, что в предыдущем преступлении замешан один из монахов. Однако надо было признать, что в данной версии Артемий не мог найти мотива…
А вот когда дознаватель думал об Олеге или даже о Прокопе, мотив был ясен, хотя мужчины могли руководствоваться разными мотивами. Что касается старого боярина, можно было предположить, что речь шла либо об отвратительном преступлении, либо о сообщничестве с Олегом. Олег вполне мог украсть роковую траву во время посещения Каллистраты. Но Прокоп? Знахарка утверждала, что никогда не принимала Прокопа у себя. Если Прокоп был единственным виновным, то он должен был следовать за Олегом и воспользоваться удобным моментом, чтобы украсть траву. Надо будет его умело расспросить. Правда, тот факт, что Макар не остерегался ни монахов, ни знатных жителей города, еще ни о чем не говорил. Он мог не знать убийцу лично, но благодаря своему открытию позволить Артемию установить его.
Так размышлял дружинник. Но тут его внимание привлекло окно терема. Дознавателю показалось, что за тонкой пленкой бычьего пузыря, натянутого на раму, он различил чье-то лицо. Эта часть дома, занимавшая меньшую площадь, чем первый этаж, была отдана женщинам. Зная, что Подлипа, как любая другая девушка, живущая под крышей отцовского дома, не может принять его в отсутствие хозяина, Артемий все же подумал, что если ему немного повезет и он проявит смекалку, то сумеет поговорить с ней до приезда остальных. Он быстро снял плащ и аккуратно положил его на траву. Потом, схватившись за нижнюю ветвь векового дерева, стал взбираться наверх, стараясь приблизиться к окну, которое, как он полагал, было окном опочивальни Подлипы.
