Планета Вода (сборник с иллюстрациями) - Акунин Борис "Чхартишвили Григорий Шалвович"

Пожав плечами, Фандорин сказал:

– Ну допустим «Эраст».

Техническiй прогрессъ проницаетъ самыя тайники души

Лампочка не загорелась.

Доктор недовольно хмыкнул.

– Я же объяснил: отвечать быстро, безо всяких «ну» и «допустим». Еще раз: как ваше имя?

– Эраст, – увереннее повторил Фандорин.

Нахмурившись, Мефистофель стал крутить какие-то рычажки.

– Черт, опять барахлит, – пробормотал он.

Эраст Петрович с любопытством разглядывал устройство. Он читал, что существуют опытные образцы аппаратов, способных улавливать микронарушения пульса, давления и потовыделения, происходящие при напряжении, которого требует от человека ложь, но никогда еще не видел «машину правды» наяву.

– Вы не могли бы придумать какое-нибудь более правдоподобное имя? – с раздражением спросил доктор.

– Джон.

Лампочка зажглась.

– Вот видите! – с торжеством воскликнул доктор, обращаясь не к Фандорину, а к остальным членам комиссии.

Председатель рассматривал Эраста Петровича с вновь пробудившимся интересом.

– Это не тело инженера, – сказал он одобрительно. – Какие мышцы!

– Вы инженер? – спросил доктор.

– Да.

Лампочка бездействовала. Что ж, Фандорин действительно имел диплом Массачусетского технологического института.

– У вас шрамы, – продолжил Генерал, прижимая к глазнице монокль. – А говорите, что не воевали. Ну-ка, Ласт, потрясите его получше.

– Ваше имя Питер Булль?

– Да.

Лампочка вспыхнула, и Фандорин понял, что недооценивать чудо техники не следует. Нужно срочно задействовать «мертвое дерево», защитный блок «крадущихся»: превратить сердце в сухой ствол, нервы в безжизненные сучья. Умение застыть без движения, почти без дыхания – один из основных навыков всякого ниндзя.

Время замедлилось, руки и ноги отяжелели, по телу разлилось сонное оцепенение.

– Вы лжете! – вскричал доктор Ласт (вот как звали Мефистофеля на самом деле). – Как ваше настоящее имя?

Фандорин смущенно признался:

– Фима Соловейчик. Я русский еврей. Когда приехал в Америку, поменял имя…

Лампочка проглотила вранье, обманутая «мертвым деревом».

– Еврей со шрамами? – пророкотал Генерал. – Очень интересно! Эта нация не склонна к воинственным занятием, но уж если попадается боевитый еврей, он заткнет за пояс трех тевтонов. Так вы были на войне, мистер Булль?

– Нет. У меня хорошая м-мускулатура, потому что я давно занимаюсь водолазным делом. Шрамы тоже от подводных п-приключений. Вот этот, похожий на след от пули, на самом деле память о встрече с электрическим скатом. Заикание тоже. А эту з-зазубрину мне оставила акула…

Лампочка вела себя умницей, не выдавала.

– Думаю, это ваш человек, Нэп, – сказал доктор Ласт, выключая машину. – Инженер, к тому же опытный водолаз.

– Да, к сожалению, не мой, – вздохнул Генерал. – У меня вопросов больше нет.

– Обернитесь ко мне, мистер Булль, – попросил третий экзаменатор, и Фандорин снова повернулся на табуретке. – Скажите, чем лучше пользоваться для ориентации, когда лодка идет на глубине?

– Я предпочитаю компасы «Сперри».

Застегивая пуговицы на рубашке, Эраст Петрович стал объяснять, чем лучше гигроскопический компас именно этой модели. Принц-Шарман, он же Нэп, доброжелательно кивал.

– А как вы определяете, что ниже погружаться уже опасно?

– Очень п-просто. Если заклепки на стенках начинают «слезиться», значит, давление воды слишком велико. Нужно немного подняться.

– Раз мистер Булль вам не нужен, Генерал, я бы с удовольствием взял его в лабораторию. Доктор?

Нэп с улыбкой взглянул на остальных членов комиссии.

Генерал зевнул. Ласт развел руками:

– И это все ваши вопросы? Что ж, Нэп, вам виднее. Поздравляю, мистер Булль, вы приняты на работу. Вам остается ознакомиться с правилами, расписаться, и можете устраиваться. Вас проводят на квартиру, всё покажут и расскажут. Жалованье у вас будет…

– По первой категории, – подсказал благожелательный Нэп.

– Останетесь довольны, – закончил доктор. – Всё. Вам вон в ту дверь. Давайте следующего!

Так Фандорин и не понял, кто у них главный. Лучше бы собеседование длилось подольше, но не требовать же продолжения?

Прошла целая неделя.

Маса на Тенерифе наверняка извелся в ожидании условленного знака, а Эраст Петрович всё не мог сообразить, как подобрать ключик к ларцу под названием «Сен-Константен». Был озадачен, и недоумение с каждым днем возрастало.

Ключик подбирать было не к чему, потому что отсутствовала замочная скважина.

Сен-Константен был тем, за что себя выдавал. То есть «производственным и научным центром по утилизации морской биологии» (именно так остров именовался в официальной переписке концерна «Океания»).

Здесь собирали и выращивали водоросли; культивировали каких-то особенных моллюсков; экстрагировали разные эссенции для парфюмерного, косметического и фармакологического использования. Производство на обеих фабриках, медицинской и парфюмерно-косметической, было не маскировочное, а самое что ни на есть настоящее, превосходного технологического уровня. В большой лаборатории, куда определили «Питера Булля», работали отменные специалисты высочайшей квалификации: химики, биологи, конструкторы, инженеры. Всяк занимался своим направлением, никто друг другу не мешал.

Рабочий процесс был организован идеально.

Низший состав островного населения – рабочие, водолазы, обслуживающий персонал, охранники – жили в очень хороших условиях, но сотрудники лаборатории, фандоринские коллеги, существовали просто по-королевски. Каждому была предоставлена двухэтажная квартира в длинном блоке таунхаусов. Заботиться ни о чем не приходилось, особая консьержная служба полностью обеспечивала быт. Жалованье инженеру Буллю назначили очень щедрое – триста долларов в неделю, втрое выше, чем он получал бы за такую работу в Европе или Америке.

Атмосфера в лаборатории была чудесная – азартная и товарищеская. Никакой таинственности. Все были увлечены своей работой, много шутили, хохотали, дурачились. Иногда затевали какое-нибудь спортивное состязание или даже возню, поскольку люди были в основном молодые и все без исключения холостые – очень разумно: когда человек не отвлекается на личную жизнь и к тому же занимается чем-то интересным, он не считает, сколько часов провел в служебном кабинете. Вот как нужно устраивать научные центры, думал Фандорин. Чтобы много талантливых людей, собранных в одном месте, воспринимали работу как игру и заряжались друг от друга энергией.

Всё это было мило и славно, однако никаких признаков германской военной базы или чего-то засекреченного Эраст Петрович нигде не обнаруживал.

Среди коллег были и немцы (здесь работали ученые и инженеры самых разных национальностей), но ни одного с прусской офицерской выправкой, которую не спрячешь никакой цивильной одеждой. Кроме экзаменатора с кайзеровскими усами Фандорин ни одного подозрительного персонажа не увидел, да и Генерал тоже куда-то запропастился.

Постепенно, разговаривая с сослуживцами, Эраст Петрович выяснил, что за люди проводили собеседование.

Генерал, оказывается, действительно был отставным генералом германской службы (это и не скрывалось), каким-то «фоном» с двойной фамилией через «цу», которую никто не мог запомнить, поэтому его и звали просто «Генералом». Он ведал охраной и безопасностью острова. Концерн очень ревниво оберегал свои научные и производственные тайны, а их тут было немало. При отборе новичков у Генерала была привилегия брать себе любого соискателя, который ему может пригодиться.

Щеголеватый Ласт заведовал всей медицинской частью. Работа у водолазов была опасная, иногда происходили несчастные случаи и на производстве, но, как понял Эраст Петрович, главной заботой доктора считалось поддержание «психологического здоровья» в мужской общине, где естественная для такого однородного сообщества агрессивность легко приводит к конфликтам. Ласт выполнял роль инспектора по кадрам. Его слова было достаточно, чтобы человека, иногда безо всяких видимых причин, в один день посадили на катер и спровадили с острова.