Дункан Кайл - Комиссар Его Величества
Затем меня передали рассыльному. Это был матрос, не отличавшийся разговорчивостью. Он сказал лишь: «Следуйте за мной» – и быстро зашагал вперед. Следуя за матросом, я вышел из Кавалерского корпуса, и через пять-шесть минут мы оказались возле другого здания, название которого мне неизвестно. Матрос сказал:
– Входите.
После чего развернулся и удалился.
Внутри меня встретил еще один моряк, судя по виду, из боцманов.
– Вы от товарища Свердлова? – спросил он.
Я кивнул.
– Тогда сюда. – Он показал на какую-то дверь. – Выбирайте сами. Там есть все, что вам нужно. Это для вас. – Он протянул мне пустой чемодан и отвернулся.
Я поднял руку:
– Минуточку. Вы получили инструкции на мой счет?
Боцман удивленно обернулся.
– Само собой.
– В чем они состоят?
Он достал из кармана бумажку, исписанную какими-то каракулями – скорее всего его собственными.
– Зимняя офицерская форма. Поездка на восток, – по складам прочитал моряк.
– А какое звание?
– У нас теперь званий нет, товарищ. Я ж тебе сказал, выбирай что хочешь.
Я вошел в указанную дверь и оказался в просторном, тускло освещенном помещении. В нос мне ударил запах шерсти, пота и несвежего белья. Повсюду лежали тюки с одеждой. Приглядевшись, я понял, что все это – обмундирование морского офицерства.
Ощупывая мягкое темно-синее сукно, я размышлял над тем, где сейчас находятся люди, носившие эти мундиры прежде. Мысль не вселяла оптимизма. А ведь комплектов обмундирования были сотни, а то и тысячи. Почти вся одежда была ношеная и нечищеная. Тем не менее приказ есть приказ, и я занялся поиском кителя и брюк подходящего размера. Потом занялся сапогами. Надо сказать, что мои были вовсе не плохи, но лишняя пара хороших сапог никогда не помешает. Надо сказать, что контраст между этой мрачной лавкой старьевщика и сияющим огнями универмагом «Гивз», где меня так эффективно снарядили перед началом путешествия, был поистине впечатляющим. Шинель я решил не брать. Вряд ли в этом пахучем хранилище нашлось бы что-то лучше моей гвардейской, полученной в «Гивзе». Заполнив чемодан, я вышел в коридор.
Там ждал боцман.
– Выложи вещички на стол, товарищ, – сказал он.
Я повиновался, и он очень внимательно осмотрел два кителя, брюки и фуражку. Я спросил, что он ищет.
– Смотрю, не осталось ли где погона, петлицы, шеврона. Нет, вроде все в порядке. Можно брать.
Он проводил меня обратно в Кавалерский корпус, где я забрал свой прежний чемодан. Мне сказали, что ночь я проведу в казарме. На ужин мне выдали тарелку борща и солянку. Мяса в последней не оказалось. Вином это блюдо тоже, увы, заправлено не было. Но ничего, мне случалось на судах его величества питаться и похуже. Постель оказалась без белья и одеяла, так что пришлось спать в одежде.
Уснул я, думая о человеке по имени Василий Яковлев. Зачем Свердлов сказал, что я должен привыкать к этому имени?
Кто это – Яковлев?
Проснувшись, я чувствовал себя весьма несвежим. Когда ь военное время служишь на флоте, спать в одежде становится привычкой. И наскоро есть что попало – тоже. Умыться как следует не удалось – лишь ополоснуть ледяной водой лицо и руки. На завтрак я получил краюху грубого хлеба и ломтик сыра, а также стакан слабенького чая, разумеется, без лимона. В Англии мне приходилось слышать, что новая Россия испытывает определенные трудности с продовольствием. Что ж, трудности явно были, но голодом это не назовешь.
Таким образом, отправляясь в Кавалерский корпус на назначенную аудиенцию с главой Советского государства, я чувствовал себя довольно скверно, да и мысли в голове шевелились как-то вяло. Я более или менее представлял себе, что меня ожидает. Конверт с важным документом, врученный мне господином Захаровым, лежал в моем саквояже. Разумеется, я с самого начала догадывался, что Захаров хочет, чтобы я встретился с царем. Вчера стало ясно, что мне и в самом деле предстоит поездка на восток. Почему-то это волновало меня очень мало, гораздо меньше, чем немытое тело и мятая одежда.
Я оказался в приемной на десять минут раньше назначенного срока, четверть часа просидел в ожидании, а затем был препровожден к Свердлову, завтракавшему за своим рабочим столом.
– Я здесь с шести, – сказал он. – Очень полезно поморить себя голодом с утра для укрепления воли.
Он чистил сваренное вкрутую яйцо. Покончив с этой операцией, целиком запихнул его в рот. В связи с этим обстоятельством в нашей беседе произошла небольшая пауза.
– Вы запомнили имя? – спросил Свердлов.
– Яковлев, – ответил я. – Василий Васильевич Яковлев.
– Отлично.
Свердлов выдвинул ящик стола, извлек оттуда большой желто-коричневый конверт и положил его на край стола передо мной.
– Откройте.
Я взял конверт и открыл его. Внутри, естественно, находились документы. Первый – с фотографией и печатью. Это был мандат, одновременно являвшийся удостоверением личности. Фотография была моя – та, которую сделали накануне. Мандат был выписан на имя Василия Яковлева.
Я взглянул на Свердлова:
– Значит, я должен выдавать себя за русского?
Председатель ВЦИК был занят следующим яйцом.
– Так безопаснее. Прочтите, пока я ем. Сидячая работа пробуждает зверский аппетит.
Из мандата я узнал немало интересного. Оказывается, я не просто какой-то Яковлев, а комиссарЯковлев! Пробегая глазами по строчкам, я делал все новые и новые открытия. Яковлев отправляется в путь по особо важному заданию Центрального Исполнительного Комитета. Тут же красовалась черная восковая печать вышеозначенного учреждения и подпись председателя, самого Свердлова. У меня в руках была бумага, подписанная одним из самых могущественных людей в России. Мандат предписывал всем и каждому оказывать мне всевозможное содействие.
Было там кое-что и посерьезней. В документе говорилось, что всякий, не подчинившийся приказам комиссара Яковлева, подлежит немедленному расстрелу!
Надо полагать, вид у меня был довольно ошеломленный. Во всяком случае, Свердлов глядел на меня с явной иронией.
– Будем надеяться, что эта бумажка сработает, – сказал он.
– Что, простите?
– Вы едете в Тюмень, в Тобольск. А это очень далеко и от моего рабочего стола, и от Кремля.
– Но с такими полномочиями, я надеюсь, мне нечего...
Свердлов сделал жест рукой и усмехнулся.
– Неужто вы думаете, что слово товарища Ленина уже стало непреложным законом для всей нашей огромной страны от Украины до Тихого океана? Друг мой, на все нужно время. Местные Советы состоят из людей, которые никогда и ничем в своей жизни не управляли. Они привыкли к подполью, к гонениям. Сейчас им прятаться не нужно, но старые привычки остались. Эти люди привыкли бояться центральной власти, не доверять ей. Даже если речь идет о самом товарище Ленине. Это они правят Уралом, Грузией, Украиной. Они, а не мы. Они, конечно, вас выслушают. Приезжая сюда, они ведут себя тише воды ниже травы. «Ну, разумеется, товарищ Свердлов, – говорят они, – мы с вами полностью согласны». Вот как они говорят, пока здесь. Но стоит им уехать и слезть с поезда, как начинается совсем другая история. У себя, в своих владениях, они совершенно независимы. И не собираются с этой свободой расставаться. К слову Москвы они прислушиваются, иногда соглашаются, но бывает и так, что приказ остается без внимания, а тот, кто его доставил, отправляется в лучший мир. Вы будете в опасности, дражайший англичанин. На бумаги особенно не надейтесь.
Я кивнул. После трех лет войны опасности меня не удивляли.
– Что я должен сделать?
Свердлов внимательно посмотрел на меня.
– В каких отношениях вы с Захаровым?
– Ни в каких. Я всего лишь посланец.
Он недоверчиво фыркнул.
– Этот человек наверняка послал бы по столь важному делу лишь доверенное лицо.
– Я офицер, милостивый государь, – возразил я. – Три года служу на флоте его величества. Всего месяц назад я плавал вдоль гельголандских берегов, обстреливая неприятельские укрепления. Мистера Захарова я впервые увидел в ту ночь, когда покинул Лондон.
Свердлов нетерпеливо махнул рукой.
– Ладно, это не важно. Теперь вы – Яковлев, а Захаров далеко отсюда. Задание вполне простое. Как вы, должно быть, поняли из нашего вчерашнего разговора, Захаров обещает нам оружие. Цена – Николай Романов и его семья.
Я кивнул – это было похоже на правду.
– Но... – Янкель Свердлов поднял палец. – Это еще не все. За оружие заплатит сам Николай Романов. У него в Лондоне хранятся огромные денежные, средства. Он передаст их Захарову, Захаров передаст нам оружие; мы передадим Николая Романова и его семейство английскому королю, кузену нашего царя. Бывший царь должен подписать ваш документ, поэтому вам придется встретиться с ним в Тобольске. Там есть некоторые личности, в частности члены Екатеринбургского Совета, которые захотят вам воспрепятствовать. Романов нужен им мертвым. Эти люди считают, что жизнь бывшего царя имеет какое-то значение. На самом деле это не так. Николай Романов сегодня уже ничего не значит. Разве что... – Свердлов вновь иронически улыбнулся. – Из самодержца можно извлечь пользу для нашего дела. Поэтому он еще и жив. – Председатель ВЦИК зажег папиросу и уставился на меня внезапно посуровевшим взглядом. – Сегодня жив он, и живы вы. Но оба эти обстоятельства могут очень легко измениться. Так что будьте весьма осторожны. – Лицо Свердлова осветилось лукавой улыбкой. – Очень вам советую увеличить жалованье охране Николая в Тобольске.
