Александр Асмолов - Шкатулка императора
На улице Мартинеса-младшего встретила прохлада. Ночной бриз принес в раскаленную августовским солнцем Барселону дыхание моря. Этот знакомый с детства, насыщенный солью и морскими травами запах успокаивал и приносил какое-то умиротворение. Неизменная «Фортуна» добавляла свои нотки, и настроение поднималось. Хосе-Луис вместе с серым костюмом и лакированными туфлями оставлял в офисе замашки директора. Разноцветная рубашка с короткими рукавами и большим открытым воротом, свободные легкие брюки и сандалии без носков. Любимая сигарета в длинных изящных пальцах и обаятельная улыбка любому встречному. Он нравился сам себе. Настоящий мачо, даже несмотря на небольшое брюшко под свободной рубашкой. Он заглянет в два-три бара, выпьет по рюмочке хереса с приятелями, обсудит последние сплетни и новости. Завтра у него встреча с Тересой из магазина женской одежды на Лас Рамблас, а сегодня он холостяк. В этом есть своя прелесть. Жажда свободы передается по наследству, она в крови. Как бы ни был желаем семейный уют, свобода слаще. Сознание того, что он может в любой момент совершить нечто такое, о чем пока не догадывается, дорогого стоит. Именно поэтому его предки строили корабли и открывали неизвестные страны, а то и поднимали на мачте флаг «Веселого Роджера». Да, настоящему мачо всегда чего-то не хватает. Его мятежная душа никогда не успокоится. Ни домашний очаг, ни красавица жена, ни счет в банке. Впрочем, нет. Оставим деньги в покое, к ним у Хосе-Луиса всегда было особое отношение.
Он любил их. Особенно, наличные. Запуская руки в инкассаторский мешок, он закрывал глаза, отыскивая наощупь новенькие хрустящие деньги, и видел юную красавицу; касаясь чуть измятой со сгибами банкноты, Мартинес-младший представлял знойную пышную красотку в полном расцвете своих знойных сил, а потрепанная купюра с надорванными краями казалась ему бальзаковской дамой, сохранившей остаток невостребованных желаний тому единственному счастливчику, на кого она выплеснет все без оглядки. Жаль, что Влахель не владел изящным слогом, он смог бы написать немало славных строк о деньгах, изливая на бумагу свои яркие переживания.
Впрочем, вот и вывеска бара «Наездник». Фиолетовые росчерки неоновых огней в стиле Дали обозначали контуры мужчины в широкополой шляпе, обуздавшего ретивого скакуна. Бар был необычный. Возможно, хозяин когда-то прикупил к имеющемуся помещению второе, побольше, но переделывать ничего не стал. Первоначальное заведение и поныне осталось в том же виде. Входящий с улицы незнакомец попадал в обычный бар небольшого размера, где с потолка свисают флаги местных футбольных команд, а на большом экране за стойкой демонстрировались матчи. Только постоянный клиент знал, что можно откинуть толстую портьеру в углу зала и пройти по узкому коридору во второе помещение. Оно для завсегдатаев, поэтому у второй двери всегда потягивает пиво бывший боксер. Для посетителей, которых он не знает в лицо, у него заготовлена фраза, что здесь служебное помещение. Впрочем, это именно так. Второй зал служит пристанищем для состоятельных женатых мужчин, которые хотят поговорить по телефону вдали от нескромных соседей или воспользоваться компьютером для общения через Интернет. Цены и обстановка в «Наезднике» рассчитаны на успешных мачо, а студенты и мелкие клерки чувствуют себя здесь неуютно. Даже чашка кофе эспрессо, в стоимость которой входит час работы за компьютером, для многих с улицы покажется заоблачной. Интерьер второго зала был выполнен в старом испанском стиле. Так в прошлые века строили замки – надежно, роскошно и безопасно. Мебель и резные панели, отделявшие посетителей друг от друга, сделаны из канарской сосны, которой прежде обшивали борта боевых кораблей. Дюймовая доска из нее выдерживала удар небольшого ядра и почти не горела.
Влахель признавался себе, что ему нравилось «играть в шпионов» по вторникам и четвергам. Он всегда садился за самый дальний монитор в зале и заказывал «иноходца». В этом ароматном коктейле с пряностями чувствовались нотки Порто, игривость Сангрии и непременная сочная маслина. Действие «иноходца» проявлялось не сразу. Он постепенно заманивал Хосе своими необычными вкусовыми ощущениями в увлекательное путешествие по стране удовольствий. Сначала медленным шагом, не торопясь, с оглядкой по сторонам, когда можно уверенно постучать по клавиатуре и принять сообщение от Рика, потом, скопировав файл к себе на «флэшку», пробежаться рысью. Добравшись до второй половины «иноходца», можно ответить что-нибудь от имени Кончиты, пофантазировав о неукротимом желании знойной танцовщицы. Покончив с делами, Влахель заказывал еще порцию «иноходца» и заходил на сайт с горячими красотками. Просматривая новые фото или клипы, он уже припускал аллюром по воображаемым прериям, где прекрасные амазонки дразнили его своими пышными формами и безудержными фантазиями. Как бы ни были искусны в джигитовке эти прелестницы, Хосе-Луис допивал второй бокал и переходил в карьер. Откинувшись на спинку мягкого кресла, он закуривал свою «Фортуну» и прикрывал глаза. Влахель любил фантазировать, как он догоняет строптивую красотку и берет в плен, а затем неудержимой иноходью они мчатся вместе к высотам наслаждений. Возможно, в лице Мартинеса-младшего Голливуд потерял хорошего сценариста, но, что поделать, кому-то нужно быть скромным директором посреднической фирмы.
Позже, за чашкой крепчайшего колумбийского кофе и гаванской сигарой Хосе-Луис вновь переходил на шаг, размышляя, что, родись он пятью-шестью веками раньше, непременно бы оказался среди друзей Кристобаля, открывшего Америку, или Эрнана, покорившего Мексику. Ему казалось, что кровь предков бунтовала против размеренной жизни под кондиционером. Однако он признавался себе, что именно эти многочисленные счета, декларации, отчеты, встречи, переговоры и часы раздумий за компьютером о вариантах развития событий на бирже дают ему возможность ощущать себя свободным и сильным. Ну, хотя бы иногда. По вторникам и четвергам. Когда, скопировав очередную картинку из полученного сообщения на «флэшку», Влахель медленно шел домой. В предвкушении очередной хитроумной комбинации с чужими акциями по чужой инструкции. Ему казалось, что именно он, Мартинес-младший, придумал все это и завтра вновь удивит сотрудников «Эсмиральды» очень смелым и успешным набегом на плодородные финансовые поля конкурентов. В эти минуты Хосе-Луис ощущал себя безжалостным Эрнаном, затевавшим очередной бросок за золотом инков. Правда, теперь не нужно было проливать кровь несчастных аборигенов и тащить через океан мешки с золотыми украшениями и статуэтками божков, опасаясь других, подобных ему бандитов. Теперь в результате операции только менялись цифры на определенных счетах в банках. Сражения и походы стали незримыми. Шла война интеллекта и нервов. У победителя сумма увеличивалась, у неудачника – наоборот. Исчез запах крови и порохового дыма, не слышен предсмертный хрип поверженного врага и звон падающих к твоим ногам золотых монет. Силу и ловкость мышц заменила мощь и неординарность интеллекта, а вот коварность, жажда наживы и азарт остались. Разбойники не облачались в блестящие доспехи, не точили клинки, не заряжали мушкеты. Они сидели в прохладе кабинетов, изучая котировки, тренды и угадывая перспективы. Порой рисковали и затевали аферы, но игра стоила свеч. Особенно, когда в прохладном кабинете становилось душно.
Глава VIII
Софья Львовна очень дорожила своей семьей, все ее дела и речи сводились лишь к одному. Благополучию их рода. За свою долгую жизнь она испытала немало, но еще больше поняла и запомнила. Как она мечтала передать все дела стоящему наследнику, но судьба распорядилась иначе. Из живых остались только племянник, да маленькая правнучка. Арик с детства был тихим послушным мальчиком. Настоящий бухгалтер. Она сделала его управляющим неприметного банка в Москве, и Арик очень аккуратно выполнял ее решения, но сам разрабатывать что-то был не в состоянии. Не было в нем куража.
Любимый сын Марат, на которого Софья Львовна возлагала большие надежды, погиб в девяностые. Вот, кто мог бы стать настоящим наследником ее дела. Ему можно было бы доверить все и уйти на покой, но, не судьба. Дочь Инна была избалованным трудным подростком, позже спуталась с иноверцем и ушла из дома. Затем так нелепо погибла. Теперь вот хрупкая девочка, единственная наследница русской ветви Гридманов. Правда, весь советский период они были Гриднёвы, но теперь вернулись к своим корням. У Нины многие черты Гридманов были видны уже сейчас. Острый ум, удивительная наблюдательность и способность анализировать. Девочка порой просто поражала престарелую главу некогда большой семьи своими способностями. Она рано научилась читать и быстро освоила работу на компьютере. Сразу пошла во второй класс, хотя и там явно скучала на уроках. Как прабабушка в детстве.
