"Библиотечка военных приключений-2". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Иванникова Валентина Степановна
— А это отдашь Чевереву. Лично. В руки. Тут все сведения, которые просил штаб. Чеверев переправит кому нужно. Ну, желаю счастливо добраться. Завтра пораньше и отправляйся. Тут задерживаться нельзя — засекли нашего старика. — Секунду подумав, он спросил — Может, сейчас ко мне пойдем ночевать? Недалеко.
— Ладно, не шуми. Тут переночуем, а завтра видно будет, — сказал старик.
Парень быстро попрощался, до боли сжал Данилке руку и, чуть не опрокинув на ходу лампу, вышел.
Данилка тут же спрятал письмо в подметку, накрепко завинтил шурупы. Засыпая, он слышал, как за стеной кряхтит и что-то бормочет Никодим Петрович.
Спал он неспокойно, ворочался, просыпался, выходил в соседнюю комнату посмотреть, не рассвело ли. Под утро заснул крепко и открыл глаза от света, ударившего в лицо. Дверь в соседнюю комнату была распахнута. Данилка вскочил с кровати и увидел Никодима Петровича, стоявшего над ним. Старик строго смотрел на Данилку.
— Не хотел тебя будить, думал, пусть выспится парень перед дорогой. Да нехорошо у меня. Одевайся живее.
Пока Данилка натягивал сапоги, старик рассказал ему, что сейчас к дому подходил какой-то хлюст, что-то вынюхивал, стучался в дверь, да он не открыл. Следил за ним через окно. Тот потоптался и ушел. Но не верится, чтобы надолго.
Он сунул Данилке кусок хлеба, завернутый в бумагу:
— Вот, возьми, поешь потом. А сейчас иди!
— А вы как же, Никодим Петрович? Оставаться и вам нельзя.
— Иди, иди, некогда разговаривать. Ну, будь здоров. С богом!
Старик вывел Данилку на крыльцо и наскоро объяснил, как выбраться задами на соседнюю улицу. Данилка прошел между ульями, стоявшими в строгом порядке на пасеке возле дома, и скрылся в кустах сирени, огораживающей участок старика. Перед ним были огороды, через которые он должен был пройти. Он оглянулся. Никодима Петровича на крыльце уже не было, а к дому подходили трое — впереди развинченной походкой быстро шел какой-то молодой человек, а за ним едва поспевали два солдата. Чирков видел, как они поднялись на крыльцо и солдат кулаком забарабанил в дверь.
«Эх, пропал старик», — с досадой и закипавшей в душе злобой подумал Данилка. Солдат барабанил кулаками в дверь. Пробираясь через кусты, удаляясь от дома, Данилка слышал этот стук.
Долго потом Данилка вспоминал Никодима Петровича, пытался разными окольными путями узнать что-либо о нем, но никто ничего о старике не знал. Известно было только, что белые арестовали и замучили многих уфимских большевиков-подпольщиков. Вряд ли и старик остался цел.
Через некоторое время, попав в Уфу, Чирков первым делом отправился на тихую улицу, где стоял дом с пасекой. Когда он был здесь в прошлый раз, во дворе цвели цветы, глянцевито блестела под солнцем зелень. Сейчас он увидел через низкий заборчик оголенные кусты сирени — осенний ветер сбил листву. По всему двору валялись ульи, рассохшиеся, грязные. Какой-то незнакомый человек озабоченно ходил между ними, пиная то один, то другой ногой и, выбрав наконец подходящий, стал сноровисто раскалывать его топором на дрова.
Чирков, поколебавшись, — он понимал, что лучше не делать этого, — все же крикнул через забор:
— Эй, друг-приятель!
Человек, оторвавшись от своего занятия, хмуро посмотрел на него:
— Что нужно?
— Тут один старичок жил, медом торговал…
— Ну, жил…
Острые глаза из-под кустистых бровей внимательно ощупывали Данилку.
— А ты что — родственник ему или как?
— Какой родственник! Медку хотел купить. А вы медом не торгуете?
Человек, ничего не ответив, повернулся круглой полной спиной к Данилке, снова замахал топором.
Да, видно, не миновал Никодим Петрович подвалов белой контрразведки. Не думал в эту минуту Данилка, что и ему вскоре придется побывать там.
…С горных вершин Урала в уфимскую долину спускались партизаны, или, как их называли в народе, красные орлы. Недаром они заслужили высокую честь называться так. Бесстрашные бойцы — рабочие южноуральских заводов и казачья беднота из Оренбургских степей — прошли тысячи верст с боями, отразили бесчисленные атаки белых, сплотившись в крепкое, как сталь, ядро.
Тысячи их рвутся в Советскую Россию через заслон, выставленный на пути белым казачеством и чехами. Утомленные и потрепанные в боях, они должны прорвать фронт, чтобы соединиться с Красной Армией. Идут они по неприятельской территории, и каждый день — бой, раненые, убитые. И все же каждый день — еще один рывок вперед.
В штабе 2-й армии получена из Москвы «секретка», адресованная руководителям уральских партизан, испытанным вожакам красных орлов. В «секретке» указывается путь, по которому они должны идти. Это путь на соединение с Красной Армией. Это путь спасения. Нужно срочно вручить письмо Блюхеру и Ка- ширину. Но как разыскать их? Ведь находятся они где-то в тылу белых, за линией фронта. Как бы там ни было, но разыскать их нужно. И вот снова снаряжается в путь Чирков.
В штабе армии, где Данилка получал задание, какой-то незнакомый командир, вручая ему письмо для Блюхера и Каширина, испытующе посмотрел на разведчика:
— Вы понимаете, что теперь в ваших руках тысячи жизней?
Данилка ответил:
— Понимаю.
Но в душе обиделся. Он вообще не любил внушений, нотаций, громких слов. И если выслушивал спокойно и с беззлобной покорностью обычное напутствие Чеверева, то только потому, что то был Чеверев — верный друг, а правильнее сказать, старший брат Данилки. А чего не выслушаешь от старшего брата, да еще если любишь его!
Правда, Данилка тут же понял, что обиделся зря. Не обязан же был этот незнакомый командир знать, что стоящий перед ним молодой боец больше времени провел за последнее время в белом тылу, чем среди своих, что не в первый и не во второй, а, может быть, в десятый раз несет он через линию фронта, секретные письма, адресованные партизанам и подпольщикам. Вот и сапоги с двойной подметкой давно уже подготовлены Данилкой. Сейчас он упрячет в свой тайник и полученное от командира письмо.
— Ну, прощайте! — протягивая ему руку, улыбаясь, говорит командир.
— Не прощайте, товарищ, а до свидания! — уже с улыбкой, крепко пожимая протянутую ему руку, отвечает Чирков.
Снова, но на этот раз минуя Шарыпово, где счастливо ушел однажды от расправы, Данилка добрался до Уфы.
Сведения, полученные им здесь, были разноречивы. Пожалуй, наибольшее доверие внушали данные, которыми располагал один большевик-железнодорожник. Он сказал Чиркову, что по его наблюдениям белогвардейские части сосредоточиваются на станции Иглино, недалеко от Уфы. Здесь белые, должно быть, готовят встречу красным орлам, собирают ударный кулак. Железнодорожник считал, что в районе Иглино и развернутся бои. Покинув Уфу, Данилка на паровозе, куда пристроил его железнодорожник, доехал до Иглино.
Он привык видеть на станциях толпы мешочников, осаждающих поезда, мужиков, бегающих с растерянными лицами по платформе, баб, уговаривающих плачущим голосом пустить их в вагон. На станции Иглино не было этой обычной мечущейся толпы.
Платформа была заполнена военными, из теплушек солдаты выводили лошадей, раздавались слова команды. Мимо Данилки проходили подтянутые, озабоченные офицеры. Видимо, сюда подбросили свежие, еще не потрепанные в боях части.
Прежде чем двинуться дальше, нужно было найти подходящее место, где можно перейти линию фронта. Данилка решил потолкаться в Иглино, присмотреться к тому, что здесь происходит. Инстинктом разведчика он почуял, что сможет раздобыть сведения, за которые ему скажет спасибо Блюхер. Вот где бы пригодился Данилке его короб со всяким галантерейным товаром. Иглино — торговое местечко. Здесь привыкли к коробейникам, запасающимся на иглинских базарах товаром. Никого бы не удивил и не привлек внимания разбитной малый, предлагающий солдатам кольца, платки или бусы для невест и жен. Но короба нет. Данилка бродил по улицам, останавливал солдат. Спрашивал, не знают ли они Степана Бусыгина, — это, дескать, его брат. Получил от него письмо, пишет, приезжай в Иглино, а точно как найти — не написал. Это был старый прием, уже не однажды испробованный Данилкой. Степана Бусыгина никто не знал. Завязывался разговор, и Данилка исподволь выпытывал, давно ли солдат в Иглино, надолго ли. Если видел, что простачок попался, то, как бы между прочим, спрашивал номер части, где служит солдат.
