Джулия Бьянки - Демоны Микеланджело
— Полагаете, молодых людей убивает живописец?
— Нет. Такой краской покрывают карнавальные маски, а иногда расписывают театральные задники. Возможно, раньше этот человек торговал карнавальными костюмами, гримом или возил акробатов. На куртке Тонино, пусть покоится с миром, я заметил следы белой пудры — вот тут в районе плеча. Полагаю, у этого типа есть крепкая повозка с большими колесами, — он развернул плащ младшего из мальчиков. — На шерсти хорошо вины пятна. Повозка с большими колесами обрызгала его незадолго до смерти.
— Толково синьор, действительно, толково.
— Скажите, синьор сержант, на одежде других удавленников находили подобные следы?
— Нет. Никто не смотрел особо. Они же, считай, ребятишки, старались быстрее передать тела родне, чтобы мамки не голосили лишний раз под Синьорией.
Доктор Паскуале тоже задал вопрос:
— Вы лично видели тела всех удавленников, синьор сержант?
— Да, пришлось по службе…
Доктор Паскуале заученным жестом нацепил на нос свои очки:
— Скажите, этих несчастных что-нибудь связывало?
— Что их могло связывать, доктор, ни они сами, ни их родня и знакомы-то не были.
— Нет, я о другом — было ли у них что-то общее? Ну, например, во внешности, или какой-то предмет платья, может быть, отсутствие зуба или цвет глаз, — в подробностях растолковывал доктор. — Понимаете, людей, одержимых бесом, иногда даже самая малая малость толкает на душегубство.
Сержант снял шлем, потер выпуклый лоб, наклонил голову к плечу и стал похож на сыча, по случайности залетевшего в лабиринт городских зданий. Наконец, ответил:
— Хм. Не идет в голову ничего такого, доктор. Единственно, все они были худосочные парнишки, даже до пятнадцати лет не доросли, да волосы у них у всех были темные и курчавые…
— Темноволосых среди флорентийцев большинство, — нервозно улыбнулся маэстро Ломбарди. — Нельзя считать это верной приметой.
— Погодите! Возможно, все удавленники связаны через местность, в которой их отыскали? Дайте мне листок и грифель, — Микеланджело схематично набросал на нем план города. — Давайте, синьор сержант отметим, где нашли каждое тело.
Толку из их затеи вышло немного: обозначения тел оказались слишком далеко друг от друга. Один лишь доктор Паскуале настаивал, что связь есть и все трупы были обнаружены в четверти часа быстрой ходьбы от карантинного госпиталя. Маэстро Ломбарди оппонировал, что не всякий человек ходит так быстро, скорость ходьбы зависит от веса, возраста и даже полнокровия человека. Коллеги-медики вступили в новое препирательство по поводу скорости пеших передвижений, а Микеланджело ощущал, как суставы, особенно левое плечо, наполнились тупой, ноющей болью от холода. Он был не единственным, кому нестерпимо хотелось вырваться из промозглого ледяного мешка, поименованного «мертвецкая». Монах неловко перетаптывался с ноги на ногу, разгоняя кровь — доминиканский шерстяной скапулярий[20] был слишком тонким, чтобы согреть. Сержант раз за разом дышал на руки, чтобы обогреть пальцы под перчатками, и не выдержал первым:
— Полагаю, синьоры, оставаясь здесь, мы сильно мешаем диспуту этих ученых мужей. Пора их оставить!
Он звонко чихнул.
Доктор Паскуале опрометью бросился к сержанту, ухватил за подбородок, запрокинул его голову назад и заглянул в ноздри. От неожиданности страж городского порядка забыл оказать сопротивление.
— Для сохранения здоровья — что есть главнейшая задача всякого мыслящего индивида! — от разрушительного влияния катара носоглотки, вернейшее средство — aquam ardentem. О чем писал еще маэстро Микеле Савонарола, известнейший эскулап своего времени. Обратитесь к трактату «De arte conficiendi aquam ardentem», что при переводе с латинского на язык простецов означает «Искусство изготовления огненной воды», кой трактат и содержит указанную рекомендацию.
— Каким же образом принимать се чудотворное зелье? — уточнил монах.
— Для благотворного эффекта достаточное количество спиртосодержащего раствора рекомендовано принять незамедлительно после переохлаждения.
— Благослови вас Господь, синьор доктор, за ваш добрый совет!
— Аминь! — перекрестился монах.
— Следуйте за мной, синьоры! — тут же распорядился сержант и бодро зашагал к двери.
* * *С того времени как Господь наш Иисус воцарился на троне Флоренции как истинный правитель (при скромном посредстве святого отца Джироламо), город утратил славу веселого Вертепа, где во всякое время года бушуют карнавалы, а вино на пирах льется безбрежными реками. Но и сейчас, в темные дни года и времени, трактиры продолжали работать, потому вся троица без колебаний направилась к ближайшему.
Они шагали молча, стараясь сберечь отставки тепла. Этого коротенького временного промежутка хватило Микеланджело, чтобы обдумать некоторые факты. Все удавленники, павшие жертвами душегуба, прозванного «нагим душителем», были чернявыми подростками. Кроме Филиппе, волосы которого имели цвет спелой ржи и отливали золотом. Хотя покойный синьор де Розелли выглядел очень юным для своих двадцати лет, ошибиться, и принять его за подростка тоже было невозможно. Душегубец, который сеял ужас на улицах Флоренции, был человеком недюжинной силы, в то время как убийца Филиппе без помощника не мог справиться даже с таким субтильным молодым человеком. Имелось и еще одно различие: человек, который орудовал на улицах Флоренции, не пытался скрыть убийства и всегда оставлял тела там, где выдавливал из них жизнь. За вакханалией этих смертей никак не удавалось обнаружить четкий и разумный мотив. Убийца Филиппе был не таков — у него имелся четкий, осознанный мотив. Не вселившийся в душу демон, не мерзкая похоть двигали его рукой, а самая вульгарная корысть. Сохранил бы Филиппе статую в своей коллекции или лишился этого ценного артефакта, это мало повлияло бы на состояние семейства де Розелли, настолько велико оно было.
Возможно, он совершает ошибку, полагая, что молодого человека убили ради обладания античным изваянием, когда на кону стояло одно из крупнейших состояний Флоренции. Выходит, ему придется трястись несколько часов в седле, чтобы добраться до картезианского монастыря и познакомиться с теткой Филиппе, вольно или невольно, извлекавшей большую выгоду из его смерти. Только так он сможет разрешить сомнения и понять, кто выкрал пропавшую статую. Похититель — не обязательно убийца, он мог всего лишь воспользоваться удачно подвернувшимся случаем.
Мысль, что ему придется иметь дело не с одним, а сразу с несколькими преступниками отозвалась в голове Микеланджело тупой болью, он только сейчас заметил, что изрядно отстал, прибавил шагу и нагнал остальную компанию в дверях таверны.
— Слышь, дружище, спроворь нам этого… спиритуссодержащего! — окликнул слугу сержант. Парень остановился, едва не расплескав кувшин вина, и недоуменно уставился на посетителей.
Что случилось с Флоренцией? — сокрушался Микеланджело. Раньше в тавернах говорили о философии и искусствах, здесь финансисты могли поболтать с живописцами, а мореплаватели с поэтами, купцы предлагали редкие рукописи наравне с заморскими специями и притираниями. В глазах рябило от ярких нарядов, золота и каменьев. Сейчас кругом мелькали только красные, простоватые лица, затрепанная темная одежда, да звучала злобная ругань.
— Откуда во Флоренции поднабралось столько деревенских пентюхов? — пробурчал он, и объяснил. — Хватит таращиться, принеси нам выпить чего покрепче. Мы едва не околели от холода!
Слуга кивнул:
— Сию минуту! — он помчался со всех ног, наверстывая потерянное время.
— Нет синьоры, это разве холод? Разве что для итальянцев, — монах довольно хохотнул. — Если забраться повыше в Альпы, вот где холод, доложу вам синьоры! Язык просто-таки норовит примерзнуть к небу, а сопли превращаются в ледышки быстрее, чем долетят до земли. Вот что такое настоящий мороз.
— Не иначе как вы, фра Пьетро, перевалили горный хребет вместе с армией французского короля Карла[21]? — догадался сержант.
— Точно. Своими глазами видел, как его нарекают «императором Востока».
— Наверное, вы сопровождали полкового прелата?
— Я? Скажете тоже, синьор скульптор. Не, я нанялся в полк пикенером. Копейщиком, как говорят у нас в Швице[22].
— И каким ветром эдакого бравого синьора занесло под рясу?
— О! Чудо, синьоры. Отче Джироламо, святой человек, явил нам чудо.
— Чудо? Это он может!
Они дружно расхохотались, и заказали новую порцию выпивки — нет лучшего способа заручится дружбой пары солдафонов, чем распить с ними «достаточное количество» алкоголя. На обратном пути в мастерскую, который они проделали в изрядном подпитии, фра Пьетро от души хлопнул скульптора по плечу:
